Наталия Новаш - И я там был..., Катамаран «Беглец»
— И еще одно нужно все-таки изменить, — сказала я. — Непременно улучшить одно условие в жизни: уничтожить бедность. Ту бедность, что всегда мешает добру…
Вольф пожал плечами:
— Начать от «печки»… Что ж, согласен. Изменить и этот закон…
— Тогда уж это не закон, который надо менять, это открытие, которое нужно сделать, — возразила я и испытующе взглянула на Вольфа.
— Его открытие? — без обиняков спросил Карин и даже не понял, как уничижительно это прозвучало. — Да, Вольф? Ты хочешь преподнести им свою «печку»? И по-прежнему считаешь ее «достижением»?
Вольф утвердительно мотнул головой.
— Да, я считаю это достижением. Необходимым сейчас на Земле. Энергетический кризис приблизит бедность. А бедность никогда не улучшала человека. И такая палочка-выручалочка очень помогла бы на бедной грешной Земле… То величие пока не про нас! — он грустно кивнул за окно, где, окутанный тьмой, шелестел листьями зимний дуб.
— Наш дуб — самое большое открытие! — сказала я. — Это он — вечный двигатель, создающий все, на что мы способны… Открытие здешнего мира… Годное для всех миров.
«Как любое растение… — невольно подумала я. — Вечный накопитель энергии, существующий, пока не придет зима. Оно тоже впитывает энергию из пространства. Энергию солнца, которую отдает нам с огнем, с пищей. Почему бы не представить растение, передающее нам эту энергию не через собственную массу, а иным, новым способом… Сразу, как наш дуб, при помощи поля превращающий энергию в материальные вещи. И в этом нет ничего удивительного. Любая травинка растит свою массу, создавая ее в какой-то степени из энергии. А представьте дерево, целенаправленно создающее материю вне себя… На себе. Подобно плодам или листьям, которые отпадают. Дерево желания из древней легенды, растившее на своих ветвях вещи, одежду, деньги…»
— В лесу жили, пням молились, кажется так… — нарушил молчание Вольф. — Язычники поклонялись деревьям.
— От которых произошли? — пошутила я. — Наша наука пока еще не решила, как возникла жизнь.
— Да и наша-то недалеко ушла… — усмехнулся Карин. — Где они — примитивные, все объясняющие теории? Гипотетические живые гели да всякие там «первичные бульоны» — чересчур наивно, даже в общем-то нелепо, как самозарождение блох в грязном белье. Ведь не случайно один из видных наших биологов, расшифровавший РНК, отказался вовсе как-либо объяснить естественное происхождение жизни на Земле. Проблема звучит теперь иначе: как образовался первый белок? Вот неразрешимый вопрос! Буквально замкнутый круг: для синтеза белка необходимы нуклеиновые кислоты, их синтез невозможен без присутствия белков-ферментов. Был ли в далеком прошлом неизвестный нам «второй» способ сборки белка в клетке? Если и был, то другая загадка опять же неразрешима: как совершался скачок от растительного фотосинтеза к животному паразитизму? Как животные произошли от растений?
— А может быть — от разумных растений? — перебила я. — Помните? «Те дубы… одного возраста со Вселенной…» Что, если были они в начале мира? Возникли с началом? Ознаменовали собой начало?! Породившие порожденные… Породившие жизнь на Земле. Как боги. Представьте бога в образе разумного чуда-дерева, создавшего когда-то силой своей фантазии… весь известный животный мир! Ведь эволюция растений — многожды древнее!
— Ты хочешь сказать, что животные не только испокон веков на растениях паразитируют, за их счет существуют, но и созданы… какими-то разумными растительными существами в далеком прошлом?
— Да, Карин! А те пресловутые пришельцы, которых все ждут, если все-таки есть, — не какие-нибудь монстры, и не такие, как мы… а разумные зеленые существа из соприкасающихся миров. Появлялись на наших планетах, оставляли след в легендах. Пусть даже в образе человека. Умели вырастить при необходимости, словно яблоко, такой орган! Человек по ситуации, человек-инструмент!..
— Для дипломатических целей? — засмеялся Вольф. — Христос — яблоко, брошенное Вселенной!
— Отец-бог, посредством святого духа отпочковавший Христа как орган или организм для разведки в подшефном мире? — подхватил Карин.
— Тогда, по крайней мере, становится понятным это распроклятое триединство! Только у растений такое бывает…
— А если цивилизация разумных растений — та самая ВЦ, высшая цивилизация, которую мы ищем да никак не найдем? — тотчас принялся фантазировать Вольф. — Следов ее деятельности в космосе не заметишь! Ни отходов технологической деятельности, ни искусственных излучений! Какие там могут быть «космические чудеса», если их не увидишь ни в один телескоп? Даже при неограниченной экспансии, завоюй такая цивилизация всю Вселенную — следов она не оставит!.. Наше чудо-дерево и есть то «чудо», которое мы так желаем видеть. Как когда-то — царя, восседающего на небесах!
— Люди творили богов по своему подобию, — сказала я, — а «боги» поступали с точностью «до наоборот».
— Наоборот! — рассмеялся Вольф. — Бог-дерево создает человека! Потому и допускает все, что творится веками. Хватило бы жестокости не помочь детям, созданным по подобию своему? Здорово все получается, если ОН — растение! Что сделали люди с природой? Кого создал он на свою голову? Паразитов, пожирающих своего отца?
— Нет, Вольф… — покачала головой я. — Он должен был чувствовать и любовь в ответ — ощущать то вечное, что испытываем мы, восхищаясь природой! Когда стоишь на холме под открытым небом, а вокруг колышутся леса… Увлекаемые ветром, склоняются вершинами тысячи деревьев. Зеленью опутывает трава твой взгляд и твои ступни, все вдыхает и тянется, сплетаясь живыми силуэтами цветов, стеблей и листьев, к воздушному куполу над тобой, в могучем ритме, которым ты дышишь. Все это едино и прекрасно, как каждый цветок в траве. Едино и неделимо. Поверь, это чувство, без которого не могут жить «зрящие». И не живут долго.
— Земные йоги тоже уходили в леса, чтобы быть наедине с природой, — вставил Карин.
— Потому и стремились с ней сблизиться, что чувствовали свою отделенность. И отчуждение… — продолжала я. — Природа не имеет пороков. В отличие от человека — в ней все и всегда прекрасно, и в преклонении перед ней — вечность любви. Иначе не может быть, если ощутил это хоть однажды. И как жаль, что того же не чувствует в ответ природа! Она этого не понимает, но, принимая энергию твоих чувств, дает взамен силу, дыхание, жизнь. И это без всяких преувеличений. Там, у себя, я уже не могла быть дольше без леса…
— И у нас многие народы ценят природу, — заметил Карин, — хотя достаточно грешат против нее… Как бы расценили это разумные праотцы?
— А может, у праотцов иная логика, вселенский подход! — иронически усмехнулся Вольф. — Человек — квант биополя! Живой винтик в механизме природы, пусть даже и сотворенный ими как бы ей вопреки. Чем поможешь винтику или кванту? Любовь… Эмоции… Понапридумывали сентиментальных терминов. А праотцы мыслят другими категориями. Изучают нас, — он ткнул пальцем в окно, где невидимым собеседником молчаливо присутствовал дуб, — а как выяснят все — так и пустят на перегной. На удобрение почвы, как мы их на дрова. Разве есть за что нас любить?
«Есть, Вольф, есть!» — хотела я сказать, понимая его иронию и насмешку, возникающие из страдания, и боль, не отделимую от любви. И еще хотела сказать: «Ты же все-все понимаешь, только… прикидываешься. Ведь ты же видишь, ну, хорошо, чувствуешь, не можешь не чувствовать, что ты для меня — уже давно — такой же праотец, такой же чудо-дуб, воплощенный в человека!.. Богочеловек… И я тебя по-своему, но искренне люблю. Сострадаю тебе, переживаю. И все твои открытия-изобретения на самом деле для меня немного значат. Мне дорог тот, кто в холодной избушке говорил со мной, как с малым ребенком, и, тоскуя по дому, пел на своем языке — и в голосе была неведомая сила: отзвук странного далекого мира… И не открытия определяют твою суть. А ты же ими пробуешь отгородиться, как стеной… Вот так и выдуманные нами праотцы своими высшими деяниями, может быть, отгородились и от мира, и от созданного ими. Ты спрашиваешь: «разве есть за что нас любить?» Да, конечно! Хотя бы уж за то, что мы, ничтожные, любим вас. За то, что я люблю тебя… Неужто ничего в тебе не шевельнулось за все время?! Или ты по-прежнему таишь обиду — на то, как вышло с самого начала? Не по-твоему… Но ведь и не по-моему, в конечном счете! Тут мы квиты. Как быть и должно, когда заходит речь о праотцах и их созданиях. А я теперь — твое создание, в какой-то мере. Хочешь или нет. И стать другою не смогу уже. Да и не хочу, пойми! Разве за одно это нельзя хоть чуточку любить меня в ответ?!»
Я вдруг представила, что Вольф исчезнет сегодня ночью, как Жэки… Чтобы унести на родину этот вечный источник энергии… Энергии чего? Я ужаснулась от внезапной мысли: если этот источник, безразличный ко всему, удесятерит людское счастье, то, может, с той же силой он вольет в людскую жизнь и новые страданья?!. Ибо грань — зыбка, и каждый на свой лад ее воспринимает, только в редких случаях соотнося ее — и то условно — с представлениями других!.. Кто даст гарантию?
