Елена Кочергина - Князьки мира сего
Когда все поцеловали крест, и прихожане разошлись, отец Иларион, Пётр, Светлана и Алексей пошли в прихрамовый домик. Там накрывала стол какая-то до боли знакомая девушка в платочке. «Да это же Ольга! — осенило Петра. — Вот тебе и вдова!» Супруга Алексея никак не отреагировала на их приход и по знаку священника вскоре куда-то испарилась.
Слегка потрапезничав, они приступили к беседе.
— Задавай свои вопросы, раб Божий Пётр! — сказал отец Иларион.
— Что произошло с Алексеем? — выпалил Пётр. — Это была инсценировка, работа иллюзиониста?
— Да, всё инсценировал Господь Бог наш, величайший из иллюзионистов. Могу рассказать, что видел в этом представлении я. Чувствуя, что происходит что-то недоброе, я всю ночь простоял на молитве, не смыкая глаз. А утром двенадцатого сентября сего года Господь велел мне отправляться в такой-то морг. «Вы по поводу отпевания?» — спросил меня дежурный. «Для начала я должен опознать труп», — сказал я по вдохновению. «Молодого человека, которого доставили ночью? Сейчас я вызову ответственного сотрудника». «А могу я взглянуть на тело до его приезда?» — спросил я. Дежурный оценивающе посмотрел на меня, а потом махнул рукой и позвал пожилого служителя, чтобы он меня проводил. Через минуту я уже стоял вот над его телом. — Отец Иларион кивнул на Алексея, тот улыбнулся. — «Это моё духовное чадо, оставьте нас наедине, чтобы я мог совершить ритуал», — сказал я служителю. Тот немного удивился, но безропотно вышел. Когда служитель вернулся, Алексей сидел на стульчике у двери и приходил в себя. «Опять двадцать пять», — сказал работник морга, немного пятясь. Из его слов я заключил, что служитель уже сталкивался с подобным, и спросил его об этом. «На моём веку третий раз, — признался служитель. — Один раз мальчишка, тоже ещё невскрытый, а другой раз женщина, уже вскрытая». Я попросил его разыскать какую-нибудь одежду. Служитель ходил за одеждой минут тридцать, и в вестибюле нас с Алексеем, конечно, уже ожидал ответственный сотрудник, которым оказался майор Степанов. У меня с ним была обстоятельная беседа. Степанов оказался удивительным человеком, и теперь он покровительствует нашему маленькому сообществу…
— Так вы воскресили Алексея своей молитвой? — запинаясь, спросил Пётр.
— Да ты кем меня возомнил, раб Божий?! Святым чудотворцем?! — грозно сказал священник. — Был бы ты моим духовным чадом, я бы не постеснялся своего сана, подзатыльник тебе за такое дал!
— Ну… я хотел сказать… Господь воскресил по вашей молитве…
— Так ты меня молитвенником великим возомнил? Думаешь, сто́ит мне захотеть, и Христос меня послушает?
— А как же Алексей воскрес? — совсем растерялся Пётр.
— Воскресил его Господь Иисус Христос по молитве Пресвятой Богородицы и преподобного отца нашего Сергия Радонежского. Исключительно их заступничеством. Сам я не дерзаю Господа ни о чём просить. Всё через Царицу Небесную и отца нашего Сергия. Уразумел?
— Кажется, да…
— Сажаю я вот этого раба Божьего, Лазаря новоявленного, в свою «Волгу», — продолжил рассказ отец Иларион, — и везу сюда, в мою избушку. И видим мы: в луже грязи у калитки бьётся раба Божья Ольга. Где она всю ночь бродила, мы так и не узнали, может, пешком тридцать километров от Кабановки прочесала. И кричит: «Что ж ты одну меня, Лёша, здесь оставил! Возьми с собой!» Я Алексея потихоньку обратно в машину засунул, а её мягко так из грязи вызволил и отмывать повёл, да кофе с коньяком поить. Отошла она немного, говорит: «Убили моего Лёшеньку», — и снова в слёзы. «Да с чего ты взяла?» — спрашиваю. «Мы с ним одна плоть! — говорит. — Откуда человек узнаёт, что ему руку отрубили?» Чувствую, Лёшу пока ещё звать нельзя, от него моргом пахнет. Отправил её в храм и приказал пятьсот поклонов положить с молитвой о здравии раба Божьего Алексея. А Лёшу из машины позвал и давай отмывать, да кофе с коньяком поить. Потом он к ней в храм пошёл и рядом на колени встал. Так, милостью Божьей, спасли рабу Божью от шока и от сумасшествия. Про морг ей, конечно, никто рассказывать не стал, а только она всё равно знает, что той ночью Алексея не было среди живых — сердце не обманешь. Оттого и юродствует помаленьку. Я уж не стал ей запрещать, вижу — требуется человеку… А теперь — о главном. Готовы ли вы, рабы Божии Пётр и Светлана, вступить в наше тайное общество, борющееся с пришельцами?
— Да, — сказала Света.
— А кто ещё в него входит? — спросил Пётр.
— Сейчас в обществе пять членов, — ответил отец Иларион. — Я, Алексей, Ольга, профессор Анатолий Мыслетворцев и майор Степанов.
— Прежде чем принять решение, я должен узнать, что произошло пятого сентября в квартире, где проживали Алексей и Ольга, — сказал Пётр.
— Имеешь право знать, раб Божий. Алексей, расскажи.
— Мы с Олей всегда можем видеть живых пришельцев, — мягко сказал Алексей. — Видимо, это происходит по молитвам Царицы Небесной и преподобного Сергия Радонежского. Всего пришельцев осталось шесть, Старший Посол на голову выше и крупнее остальных. Собираться они любят у памятников Пушкину и Маяковскому. Мы с Олей следили за пришельцами и пытались выяснить, чем они занимаются. Но очень скоро они поняли, что мы их видим… В тот день, войдя в квартиру, мы увидели у себя в кресле одного из младших пришельцев. Наверное, его подослали, чтобы он нас запугал. Видимо, он ждал нас долго, потому что успел надругаться над всеми нашими иконами и распятиями. Мы с Олей, как по команде, стали творить Иисусову молитву и креститься. А пришелец вместо того, чтобы убежать, начал говорить гадости про Господа Иисуса Христа. Я прочитал «Да воскреснет Бог и расточатся враги его», крестя пришельца, но и это не помогло. Тогда я побежал на кухню, взял нож и напал на пришельца, но вреда причинить не смог, он оказался ужасно вёртким и сам поцарапал меня своей клешнёй. Оля оттащила меня и заставила бросить нож. После этого мы сбежали из квартиры — что ещё нам было делать? Сюда ехать мы побоялись: вдруг они выследят нас и причинят вред отцу Илариону? Наш друг Ибрагим дал нам ключи от дачи в Кабановке. Мы сидели там вплоть до вашего визита и пытались решить, как действовать дальше.
— И вы не знали, что произошло с пришельцем после того, как вы покинули квартиру? — спросил следователь.
— О том, что он погиб, я узнал от вас. Но каким образом пришелец скончался, я не в курсе.
— На перилах на лестничной клетке была обнаружена кровь. Она ваша?
— Возможно. Пришелец довольно сильно разодрал мне своими когтями предплечье.
— У вас в квартире была обнаружена книга «Сатанизм для избранных». Она ваша?
Алексей заметно удивился.
— Естественно, нет. Никогда такой книги не видел.
— Почему тогда в Кабановке вы сразу решили, что я из милиции? Вы же не считали, что совершили что-то противозаконное.
— Логика у меня была простая: пришельцы хотят от нас отделаться. Следовательно, они либо заявятся сами, либо каким-нибудь образом натравят на нас силовые структуры. Оказалось, и то и другое одновременно.
Пётр немного подумал.
— Я вам верю, — наконец сказал он. — Теперь уже не важно, как погиб пришелец. Мне всё равно не удастся устраниться от выбора — придётся принимать чью-то сторону. И я принимаю вашу.
Светлана зааплодировала, отец Иларион и Алексей, улыбаясь, поддержали её.
— И какой у нашего общества план дальнейших действий? — спросил Пётр.
— Плана пока нет, — сказал отец Иларион. — Его мы будем вырабатывать все вместе на совещании в ближайшие дни. А пока у нас стадия сбора информации. Ещё не все всё знают.
Пётр вкратце рассказал обо всём, что с ним произошло за эти полтора месяца. Его слушали в полной тишине.
— Сильную атаку вы выдержали, — сказал Алексей. — Мы с Олей тоже не едим мяса после той ночи. А отец Иларион его уже много лет не употребляет — слишком часто служит. Может, назовём наше общество «Вегетарианским клубом»?
— У меня есть к вам ещё масса вопросов, — сказал Пётр. — Я крайне любопытен, а моё любопытство вытекает из моего педантизма, в общем, я хотел бы прояснить для себя многие вещи…
— А я поеду на работу, — сказала Света. — Общество меня отпустит?
— Езжай, раба Божья, — благословил её отец Иларион. — А мы втроём пойдём прогуляемся в лесок. На свежем воздухе лучше беседуется.
* * *— Самый главный вопрос, который меня мучает: являются ли эти гуманоиды воплотившимися злыми духами? — спросил Пётр.
— Гуманоиды — они от века гуманоиды, — сказал отец Иларион. — А уж воплотились они, или как там, я не знаю. Это — прямое следствие того, что происходит с нашей Церковью.
— А что с ней происходит?
— Болеет она, Церковь Православная, тяжело болеет! Посмотри, что делается! Известный на всю страну церковный благотворитель Никита Саблезубов… Игумен Рагуил Вышибалов… Архиепископ Тимофей Гаев… Православные экстремисты… Ждут конца света, отвращают ищущих молодых людей от православия, и в результате те уходят в секты… Гасят проповедь Кураева и Осипова, убивают миссионерские начинания в зародыше… Неужели ты не понимаешь, что́ нужно пришельцам? Если не давать миссионерам обращать молодых людей, остановить приток свежей крови, то православие в России очень скоро само загнётся. Одни бабки в грязного цвета платочках останутся (те, которые ходили в белых, уж давно повымерли) да поповичи с врождённым кастовым презрением к неверным. Ты знаешь, что восемьдесят процентов самых лучших талантливых священников, которые сейчас есть, вышли из атеистических семей, а отпрыски церковных семей почти все погрязли в самодовольстве, стяжательстве, церковном карьеризме и «придворных»[6] интригах? Тот, кого обратили, чувствует себя до гроба обязанным и стремится отработать свой долг, обращая других. А тот, кто с детства воспитан в православии, наоборот, хочет замкнуться в своём кругу, боится новообращённых, видит везде еретиков. Да, раб Божий, гуманоиды борются не с чем иным, как с миссионерством. У них свои люди в православных издательствах, враждебно настроенные к миссионерской литературе. Не просто люди: большинство директоров и главных редакторов — их агенты. Вот, Лёша уже столкнулся, обегал со своей книгой два десятка православных издательств. В лучшем случае требуют огромную сумму денег, в худшем — читают проповедь о вреде миссионерства.
