Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)
Удивляя и нервируя ржавопатлого, беззаботным прогулочным шагом, взявшись за руки, они спустились с дорожной насыпи, миновали поросшую травой сырую ложбину, опять поднялись на пригорок и вошли в гущу деревьев. Сфинкс шёл сзади, не спуская с них глаз, даже ни разу не оглянувшись на оставленную машину.
Когда за лиственной зарослью полностью скрылась автотрасса и вся окрестная равнина, девочки остановились.
– Ты нас как будешь привязывать, вверх ногами или вниз головой? – насмешливо обернулась к конвоиру Эля.
– А давай мы сами привяжемся, чтоб ты не напрягался, – поддержала её Юля, – И рты заклеим себе, и глаза, и уши.
– З-заткнулись!
Сфинкс в смутных чувствах оглядывался, выбирая подходящее дерево.
– Почему тебя зовут сфинксом? – спросила Эля, – Сфинкс – это голова человека, а туловище животного. А у тебя наоборот: человечье туловище, а башка – козлиная. Правда, без рогов, тебе их спилили что ли?
– Ах ты, с-су-у!.. – ржавопатлый швырнул моток шпагата на траву, в ярости ринулся к ним, сжав кулачищи, забыв строгие инструкции о том, что он отвечает за внешнее состояние перевозимого товара, и за ущерб взыщут с него…
Но рука его окостенела в замахе, и сам он мгновенно замер, столкнувшись с их взглядами…
*
Дюбу уже полегчало. Уже ломящая боль в мозгу стала затухать, мир посветлел и перестал расплываться. Дюб уже смог выйти из машины, вылить на сотрясённую голову полбутыли, взятой в дорогу холодной минералки. Постоял, обдуваемый ветерком. Опять сел в машину, попытался завести мотор – хотя бы отъехать от проклятого столба, но мотор не заводился. Вновь вышёл, мрачно осмотрел покорёженный перед машины.
Слишком долго не возвращался Сфинкс.
Дюб решил позвонить Смайлу, доложить непредвиденную обстановку. Мобильник в нагрудном кармане куртки был отключён, очевидно, от удара: когда его швырнуло вперёд, лбом на стекло, он ещё и саданулся грудью о переднюю панель. Едва успев его включить, Дюб услыхал требовательный сигнал от Смайла.
– Что за шутки там у вас?! – напустился на него Смайл, – Что с телефоном, сколько можно вызывать?!
Услышав раздражённый, какой-то вздёрнуто раздражённый, голос Смайла, Дюб решил пока не сообщать ему о дурацкой аварии. Пусть успокоится. Что-то там у него не так.
– Случайно… уронил на асфальт. Не проверил. Виноват.
– Слушай внимательно. Ваша поездка отменяется. Срочно разворачивайтесь и возвращайтесь. Срочно! Немедленно! Понял?
– Что случилось-то? – поморщился Булыжник; от недоуменья у него опять заломило в голове.
– Ничего страшного, потом расскажу. Я еду вам навстречу на своём «Лексусе». Не задерживайся ни минуты. Девки в порядке?
– В полном.
– Дай телефон им.
– А-а… они… их Сфинкс в туалет повёл. Приспичило. А кустики далековато от трассы. Щас вернутся.
– Позвонишь потом. Всё. Полный назад.
Злиться и досадовать Дюбу было не с руки – сразу отдавало по мозгам. Шумно, но ровно дыша, он стал ждать показавшегося на пригорке Сфинкса. Однако, Сфинкс принёс много большие поводы для злостей-досад. Он выглядел так, будто его только что расстреливали, но случайно не расстреляли.
– Что? Что за вид у тебя? – ядовито-ласковым шёпотом вопросил Дюб, – Что они с тобой сделали? Кастрировали, нет?
– Дюб… это что-то… это полный шмандец, Дюб, – потерянно бормотал ржавопатлый, часто моргая, встряхивая головой, словно пытаясь протрезветь, – Это, вообще… Сдохнуть – не встать. Ну… просто даже не знаю… Ну полный…
– Ты. Привязал? Их. – не выдержав, рявкнул Булыжник, уже не обращая внимания на головную боль, – Алё! Дурдом!
– Ты не поверишь, Дюб…
– Я уже всему поверю. После того, как ты угробил машину на ровном месте… Говори! Т-твою!..
– Они… Что-то в них… ну… ненормальное… Дюб. Простые люди так не могут…
– Не телись! По делу говори.
– У них в глазах… было…
– Короче, Сфинкс, ты их упустил. Они убежали от тебя.
– Н-нет, не бежали, у-ушли просто…
– Ага. Пока ты хайло разевал, они ушли. Не торопясь, в наручниках да?
– Нет… наручники я… снял. Они…
Булыжник отвернулся от встрёпанной, моргающей куклы с рожей Сфинкса. Запрокинул голову вверх, под оплеск крепкого солнца. Клин клином, говорят? А то! Вмещённое в череп потрясенье от Сфинксовского идиотизма (да ведь не был же Сфинкс никогда идиотом и придурком, разуменьями-понятьями жил – столько лет вместе!), почти без следа вытеснило больные последствия предыдущего конкретного потрясенья.
– Ма-лад-ца! Хороший мальчик. А пистолетик им не подарил на память?
– Н-нет.
– Зря-я.
– Мобильник. Они сказали… М-мобильник. Я…
– Тоже неплохо.
– Дюб. Ты считаешь… что я спятил?
– А нет? Убеди давай меня, что я не прав, – Булыжник достал из машины полупустую бутыль минералки, отпил пару глотков, остальное опять вылил себе на голову, – Толком говори, без слюнявой лажи. Почему ты их отпустил?
– Не знаю, Дюб. Не получится у меня. В глазах у них было… такое… У меня – мороз по коже. У людей не бывает такое в глазах. Я ничего не мог сделать.
– Здорово объяснил. Доходчиво. Мы скоро будем объясняться перед Смайлом и кем-то ещё, посерьёзней, чем Смайл; я так подозреваю. Ну ладно, попробуем позвонить на твой подаренный телефон. Может, спасибо скажут.
На вызов ответили почти сразу: звонкие, перебивающие друг друга девчоночьи голоса.
– Это ты, булыжная башка? Уже оклемался? Ничего ты нам не сделаешь. Плевали мы на тебя. Скоро встретишься с нашими друзьями, они тебе покажут, как продавать девочек за границу. А с тобой разговаривать мы не будем. Забудь этот номер. И пошёл к чёрту!
Он не успел вставить и слова, как телефон дал отбой.
– А что за друзья, о ком это они? – насторожился Сфинкс.
– Может быть, врут. А может и…
– Что же теперь делать?
– С тобой? Или прибить тебя на месте, или засадить в дурдом, пожизненно, за тройные решётки. К сожалению, ты не один такой. Ладно, забирай из машины шмотки, пошли отсюда. Удивительно, что гаишники ещё не слетелись.
– Куда, Дюб?
– Как, куда?! Догонять девок. Они будут возвращаться в Волстоль. Значит, выйдут снова на трассу. Наверное, будут ловить попутку. Что мы последнее проезжали? Квестов?
– Посёлок Квестов, – оживился Сфинкс, – Точно.
– Или там сядут в автобус до Волстоля. У них, правда, денег нет. Зато есть твой мобильник – продадут и доедут.
– Слушь, Дюб, в Квестове у меня давний кореш живёт. Костюх. Ещё по прежним челночным делам.
Булыжник с интересом обернулся.
– Ну?
– Так у него машина…
– Наконец-то хоть что-то умное от тебя за весь день. Шире шаг. Мы должны встретить их и сопроводить назад.
Лицо ржавопатлого вытянулось в удивленьи.
– Назад?! На кой хрен?
– У Смайла спросишь. Что-то там сильно не срослось. Судя по его тону.
– Дюб, так не поедут они с нами. Ты ж слышал.
– Уговаривать, упрашивать будешь, раззява. Ручки целовать.
– Ну ты даёшь, Дюб!
– Только б встретить их. А там уж…
Требовательно заверещал мобильник.
– Это Смайл. Хочет говорить с девками. Сам ему всё объяснишь?
– Не-е… Дюб… Не смогу я, в натуре. Дюб! Ну будь другом!..
*
На карнизе одноэтажного здания автостанции стандартный пластиковый прямоугольник с бело-синим облегчительным выдохом «Квестов». Доехавшим – выдыхать-выходить, подошедшим – вздыхать, готовясь в дорогу.
Шиферный белесый скат крыши растекался в широкий навес вдоль здания – полезнейшее сооружение, ввиду всплывающего в крутой зенит июльского каленого солнца. Под навесом, у столбиков с табличками, перетаптывались люди в ожиданьи автобусов. Чуть дальше, у стены здания, стояло несколько брусчатых скамеек. Юля и Эля сидели на крайней из них, ближней к дороге.
– Пить охота, – пожаловалась Эля, – Минералки даже не на что купить.
– Ты попроси без денег, – Юля повернула голову к стеклянному продуктовому киоску около входа в здание автостанции, – Сто пудов – дадут. Тебе – дадут.
– Да ну… неудобно.
– А мы виноваты, что здесь оказались без денег? Не разорятся от одной бутылочки. Ладно, смотри, как это делается. Учись, пока я живая.
– Глупости не болтай! – крикнула ей вслед Эля.
Юля неторопливо, с вальяжем в походочке чуть больше надобного, подошла к киоску, дождалась, пока отоварились стоящие перед ней двое мужчин, заглянула в окошко. Несколько секунд она пребывала в неподвижности, затем повернулась и зашагала назад, небрежно вертя в руке поллитровку минералки. Эля заметила, как вслед за ней закрылось окошко киоска. Но наружу продавщица не вышла.
– Что ты сказала ей?
– Вежливо попросила в долг маленькую бутылочку.
– А чего она закрылась тогда?
