Александра Ковалевская - Война Моря и Суши (litres)
Я закрываю глаза и говорю сухо:
– Сэр, действуйте по плану.
– Как быть с людь…
Обрываю на полуслове:
– Сэр, в 21:15:15 по времени Подводных Колоний, то есть через сорок пять секунд, откроется кибернит-канал расчётной мощности! Мы должны быть готовы!
Я знаю, какая сила заключается в моём голосе, когда мне чего-то хочется.
Я смотрю в лица профессоров Харбстона и Сёгу, и мои коллеги понимают, что освобождение от дряхлого тела для них так и не наступит.
Я не могу допустить, чтобы канал, рассчитанный на три интеллект-единицы, иссяк, передавая пять. И распылил по вселенной доверенные ему матрицы человеческого сознания.
Решено: я отправляюсь в компании двух чужих и, скорее всего, чуждых мне разумов. Но это вернее, чем риск перегрузки… Риск остаётся, пока внизу под нами обезьяны Суши скачут в потоке Силью. Кто знает, в чём заключается странный обряд местных аборигенов, не навещавших точку силы как минимум 150 лет? Как бы там ни было, случайности должны быть исключены, и я как руководитель проекта отдаю приказ:
– Офицер, немедленно стреляйте парализатором в радиусе сорока футов вокруг Силью. Это на время остановит других идиотов, если они тоже задумали попрыгать в Силью. А большего и не нужно, всё случится в мгновение. Да, важно: люди в точке контакта должны быть живыми. Учтите это! Никаких мер к ним!
«Уверена, что пограничные состояния мозга, наступающие в момент смерти, – совсем не то, что следует законсервировать на Луне до лучших времён».
Время 21:15:15.
Неожиданный сильный удар по голове оборвал все ощущения. Нестерпимо сияющее жерло тоннеля, зовущего к свету, – и прежняя Мо отодвинулась, стала ненужной и растаяла позади. По спирали, в лучезарном вихре, в эпицентр свечения устремилась освобождённая чистая энергия разума.
* * *О-вэ, зависший точно над Силью, рывком дёрнуло к земле, содрогнулся корпус, испытавший чудовищные напряжения непонятной природы.
Пассажиров в кабине тряхнуло.
Профессора Мо вышвырнуло из кресла с такой силой, что все провода, сетью опутавшие венец на её голове, выскочили из разъёмов, выломав панель чувствительного, но хрупкого исследовательского оборудования.
Тревожно дрожали и гасли сигнатуры пульта управления.
Пилот понял, что снят миракль, скрывавший его вертушку от наблюдателей с поверхности. Но это не всё. От удара теменем о купол кабины переломились шейные позвонки профессора Мо, и тяжёлое тело Мо упало на дряхлых пассажиров, довершив трагедию в небе над Сильюстани. Профессор Харбстон скончался в тот же миг, второй профессор в плачевном состоянии вытерпел экстренное приземление, но жить ему осталось не больше часа, и лишь благодаря тому, что пилот по просьбе старика впрыснул ему непозволительное количество стимуляторов и болеутоляющих, израсходовав небольшой запас бортовых медикаментов.
До последнего вздоха профессор наговаривал в диктофон информацию для инженера СУББОТ, контролировавшего работы в лаборатории. По волнению в его голосе и спутанным объяснениям лейтенант Фред понял, что это невероятно важно.
Он заставил пилота вертушки поклясться, что информация будет немедленно закодирована и не попадёт в третьи руки.
– Только для инсуба, это очень… важно… – были последние слова старца Сёгу.
Закончив кодировать речь профессора, пилот вздохнул и мрачно прошептал:
– Мир вам, лунные питри!
Затем ввёл эссенцию памяти себе в вену, скорчившись и стиснув зубы от болевого спазма. Перетерпел, отдышался.
Всё, что лейтенант Фред знал о событиях на этом континенте, заставляло готовиться к худшему. Но хранение информации в физиологических жидкостях организма многое упрощало: под любыми пытками пилот не сможет выдать то, что не в состоянии извлечь из собственной крови и лимфы без помощи медиков. А читать «писанное кровью» – кажется, у внешних есть такое выражение – на Суше не умели, это точно.
«Если хоть половина из того, что сказал профессор, не предсмертный бред, то Подводные Колонии сегодня понесли невосполнимую утрату. Бездна, я не знал, что наши учёные научились сохранять интеллекты с высоким индексом!
Я вёз три уникальных разума, и они потеряны для всего подводного человечества. Профессор Мо самовольно отстегнулась перед самым экспериментом, я просто не успел велеть ей закрепить ремни, всё случилось мгновенно… Старик Сёгу прочёл показания приборов и утверждает, что четыре матрицы человеческого сознания ушли по назначению, а это значит, первый эксперимент блестяще удался. Блестяще? Не знаю, не знаю… По моей части всё хуже некуда: я сейчас вижу троих мёртвых пассажиров, а ещё трёх местных парней, лежащих в круге Силью. Эксперимент их угробил. Бедняги попали точно в зону действия потока. Великая глубь, я этого не хотел.
Все, как один, доходяги, с нездоровым ранним облысением. Все, как один, длинные. Не приходилось видеть таких скелетонов среди местных – здесь традиционно едят много мяса. Вряд ли где-то на Суше потребляют так много животного белка, как в Южной Америке. Здешний народ коротышки и покрепче в кости, чем эти… Остальную стаю таких же худых и нескладных фанатов Сильюстани пришлось парализовать. Оклемаются через час, если сердце у всех в порядке».
Фред подвёл итоги:
«Значит, дело обстоит так: на лунную базу ушло сознание троих идолопоклонников плюс разум профессора Мо. Мо – не старый ещё коренастый коротышка с неприятным выражением мясистого мятого лица и пронзительным взглядом чёрных глаз, как буравчики, сверливших мой затылок во время полёта. От этого взгляда не спасал даже шлем. Из переговоров в эфире над чилийским побережьем я запоздало понял, что безбородый Мо, похожий на разбойника-рабовладельца Суши, – на самом деле женщина. Их босс. Очень авторитетная персона. Она выглядела гораздо крепче, чем оказалась на самом деле. Мир тебе, профессор Мо!»
Пилот сноровисто проверил содержимое кабины разбитого о-вэ, поставил программу самоуничтожения оборудования, оставив пугливо мигающий красным поисковый маячок.
В ближайшие часы его жизнь зависела от того, кто успеет сюда раньше – местные или патруль Моря. Следовало предусмотреть всё.
Приготовления заняли немного времени. Осмотр местности тоже не понадобился: на подлёте Фред прекрасно рассмотрел каменистое плато с лентой дороги, петляющей вокруг невысоких горок.
Он постоял над телами погибших, поразмышлял и решил положить шесть трупов людей Моря и Суши рядом. Возможно, это расценят как свидетельство уважения к умершим людям и знак его доброй воли…
Когда перетаскивал трупы, из-под накрученного на шее одного покойного жалкого синтетического тряпья показался шнурок талисмана.
Фред подумал:
«Вот кальмар, стянул у парня Моря! А хранитель-то – последняя модель, видно по дизайну!»
Изящная вещица напоминала миниатюрный опаловый коготь, оправленный в ажурную серебряную сетку тонкой работы.
Фред срезал шнур, собираясь проверить и отправить штуковину в карман.
Талисман хранит информацию о теле, которое предназначен оберегать, до ста двадцати дней. Если незнакомого парня, с которого содрали хранитель, убили недавно, о нём можно узнать многое, даже какой смертью умер солдат.
Лейтенант вложил крохотный корпус хранителя в манжету на своём запястье.
– Бездна! – сорвалось с его губ. – Да этот парень и есть хозяин талисмана!
Талисман зафиксировал повреждения головы, несовместимые с жизнью. И записи говорили о том, что у человека как будто разом вынули мозги.
Пилот внимательно осмотрел другие два трупа в центре Силью. На предплечье каждого парня его датчик прочитал невидимые внешним идентификационные маркеры солдат Армии Моря.
На двоих убитых Фред обнаружил талисман. У третьего не оказалось при себе хранителя, но это ничего не значило: в минуту смертельной опасности талисман проглатывали. Пилот в волнении бросился за периметр круга Силью и стал торопливо перебегать от одной жертвы к другой. И эти парни, все до одного, оказались подводниками. Самый крупный, могучий и плечистый бородач был мёртв. Видимо, слабое сердце не выдержало удара боевого парализатора. Если бы лейтенант вовремя оказал ему помощь…
Если бы!..
Фред потёр виски.
Он – единственный живой среди трупов и обездвиженных солдат Моря.
Коротко зумкнув, сигнальный маяк предупредил: по дороге двигалась гражданская техника. Уже. Со стороны разгоравшейся утренней зари люди Суши спешат к месту крушения вертолёта подводников.
Понадобится около часа, пока очнутся и смогут двигаться ребята, наверняка сбежавшие из плена.
Фред изучающе оценил странного вида каменную башенку на вершине холма. Далековато от его вертушки. Фред глянул на свой о-вэ. Разбитому геликоптеру уже не взлететь, но можно перевести вертушку на вершину холма, к кульпам; крепкие бока башни, сложенные из стёсанных и ладно пригнанных камней, и круглая форма могли сгодиться для обороны. Вид изнурённых ребят-подводников не внушал Фреду надежду на благополучный исход встречи с местными, даже если парни Моря успеют полностью прийти в себя и стать на ноги. Оставалось только надеяться, что к Силью спешат не военные, а местные полицейские.
