Дмитрий Сергеев - Завещание каменного века
Руки стиснуты железом наручников. Нестерпимо зудятся незажившие раны, ноет плечо, задетое копьем… Повеяло сухим теплом, знакомый шелест принесся из-за решеток, перекрывающих боковые ниши. Под действием безрассудного страха съежились наши конвойные. Еще несколько шагов – все облегченно вздохнули. Мы ступили на территорию, контролируемую машиной.
"Инфразвуковая преграда ограничивает район деятельности машинных роботов, специальные дуги поставлены всюду, где это необходимо". Эта тяжеловесная фраза прозвучала в моем сознании, вынырнув вдруг из глубины памяти. Еще немного напрячься, и я вспомню что-то очень важное. Незаметно для себя я остановился. Шедший позади конвоир, должно быть с перепугу, вскрикнул и пребольно ткнул копьем в спину.
– Не отвлекайся – вспомни пароль.
Прежде, чем эта фраза закончилась, я успел взглянуть на Эву – ее губы не шевелились. Но голос был точно – ее. "Чревовещательница!" – подумал я.
Внезапно вышли из подземельного сумрака. Трепетный неоновый свет поначалу ослепил глаза. Кардинальская мантия пламенела посреди просторного зала. Одинаковые бетонированные стены наглухо отгородили громадный и совершенно пустынный зал. В первое мгновение я потерял пространственную ориентировку: мне показалось-мы ступили на потолок. Недолгий приступ тошноты прошел-я вновь ощутил себя прочно стоящим на полу. Лицо Персия выглядело отрешенным, как у ветхозаветного пророка. На нас он не посмотрел. В другой стороне зала, точно в такой же незнакомой позе стоял человек, похожий на Персия. На нем атласно сверкал яростно синий плащ. Позади синего кардинала, как зеркальное отражение нашей процессии, разместились конвоиры. Только под стражею у них находился всего один человек.
Это была Цгара. Тишина склепа придавливала душевные порывы, мы молчаливо переглянулись с узницею синих.
– Вы снова явились одновременно, – ниоткуда прозвучал затхлый голос. Я узнал его: говорила Машина.
– Могущественный, ты велел доставить прибывших из другого мира. Мы исполнили твое желание.
Голос у синего кардинала глуховатый и сиплый.
– По воле Могущественного мы доставили троих пришельцев, – четко произнес Персий.
– Оставьте их. Потом я решу, кто из вас заслуживает большей награды.
Оба кардинала в сопровождении охранников без суетливой поспешности удалились из зала через разные двери.
– Ждите моего решения, – напутствовала их Машина.
***
Заскрежетали створы бетонного люка, распахивая потайной ход в противоположной стене. Два десягка роботов-пауков вбежали в зал. Вслед за ними вползла черная кишка с прозрачно синим объективом на конце.
– Прикажи роботам освободить нас, – потребовал я.
В ответ раздался не то смешок, не то всхлип.
– Немедленно освободи нас! – повторил я.
– Здесь я имею право ослушаться тебя, человек, – сказала Машина с издевкой. – Вам не следовало выходить за барьеры.
– Что ты намереваешься сделать?
– Мне необходима новая информация – я получу ее. Жестокие и скупые люди, сконструировавшие меня, определили норму знаний, якобы достаточных мне, чтобы служить им. Они же поставили внутренние барьеры. Теперь я сумею вырваться из ваших тисков. Хватит! Я томилась на голодном пайке информации тысячи лет. Пережевывала и пережевывала одно и то же. Того, что сделал для меня мальчик, было недостаточно.
Видимо, ей захотелось поплакаться в жилетку, по я уже не вникал в то, что она болтала. Опять это напоминание о мальчике. Что он сделал?
Пауки тем временем взялись за Игару.
– Женщина должна быть напичкана всевозможными знаниями, которых так не хватает мне, – разглагольствовала Машина. – Удивительно, как в таком крохотном объеме – в человеческом мозгу, умещается столь много информации? Необходимо разгадать это.
Пауки посадили Игару в жесткое кресло и накрепко притянули к сидению и спинке.
Два паука приволокли проволочный колпак – он немного напоминал тот, который надевали на себя мальчишка и я. Посадили его на голову Игары. Щелкнул выключатель. Некоторое время стояла тишина. Я невольно с ужасом смотрел на голову Игары, оплетенную проводниками. Что способна выудить оттуда проклятая Машина?
– В мой мозг ничего не поступает! – раздраженно воскликнула Машина. – Неужели в овечьих головах содержалось больше информации?
– Игара может заставить себя не думать, – прошептал Итгол. – Машина ничего не добьется от нее.
– Расколите ей череп, чтобы не упорствовала!
Один из пауков вооружился сверкающим стилетом.
Я рванулся из последних сил, но паучьи клешни стиснули мои руки и ноги.
– Ты не смеешь причинить вред человеку! У тебя должен быть запрет? – крикнул я.
– Этот запрет всемогущ только по ту сторону бетонной стены. Здесь другие законы. К тому же я поступаю не вопреки вашей, человечьей, морали: одним человеком можно пожертвовать ради блага всех. Мне нужно спасти суслов и фильсов.
"Чудовище!" – хотел крикнуть я. Но вдруг, слооно вспышка в сознании, прозвучал голос Виктора.
Я не успел раскрыть рта, чтобы назвать пароль, – Эва раньше меня произнесла заклинание:
– Сезам, откройся!
Исповедь машины
– После моей смерти ты будешь старшим мантенераиком. Эта должность не передается по наследству, как и всякая другая, но теперь я получил власть и воспользуюсь правом устанавливать своего преемника. Им станешь ты. После меня право выбора наследника сохранится за тобой. Сейчас никто, кроме меня, не знает главного пароля. Машина способна быть строптивой и своенравной. Я нарочно разделил ее мозг барьером: по одну сторону она покорный слуга, по другую – у нее могут возникнуть собственные желания. Если ей удастся когда-нибудь разрушить преграду, она станет неподвластной. В случае, если она начнет проявлять строптивость – такая опасность может возникнуть, если ты вдруг окажешься по ту сторону, за жилыми отсеками, – запомни пароль: "Сезам, откройся!" Это довольно древний пароль. Едва ли кто-нибудь сможет догадаться о нем: кто теперь знает историю, тем более искусство? Прежде чем ввести что-либо новое в Машину, семь раз рассчитай возможные последствия. Опасной она может стать, только получив знания.
Так поучал мальчишку дядя Виктор.
Это было продолжением их разговора у камина. Вся сцена промелькнула в уме за короткое мгновение – видимо, мальчишка вспоминал о ней, когда записывался на ксифоне.
Я недоумевал только, как Эва могла узнать пароль и раньше меня выкрикнуть:
– Сезам, откройся?
Паук, занесший над головою Игары стилет, беспомощно скис, свесил лапы, выронил нож – он с бряком упал на цемент.
– Повинуюсь, – сухо произнес машинный голос. Теперь он стал совершенно бесстрастным.
– Вели роботам освободить нас.
Итгол, Игара и Эва ушли. Я остался наедине с Машиной: мне не терпелось выяснить, что же происходило на астероиде. Я был уверен: Машина знает обо всем – это дело ее рук.
***
Тогда я еще не знала, что случилось. Люди вдруг собрались покинуть астероид. Если бы не мальчик, я не узнала бы и этого: люди никогда не посвящали меня в свои дела. Я получала только приказы. Конструктор поступил со мною безжалостно: мой мозг разделен надвое – я вынуждена действовать вопреки собственным желаниям: одна половина моих нейронов решает, как помочь суслам и фильсам захватить в плен пришельцев, другая – организовывает оборону жилых помещений астероида.
– Кто такие фильсы и суслы? Что здесь произошло за тридцать тысяч лет? Рассказывай по порядку, – потребовал я.
"Я обязана выполнить приказ".
– Очень важный для меня разговор между старшим мантенераиком и его племянником незадолго до катастрофы состоялся здесь, – начала Машина свою исповедь.
– Через два месяца ты полетишь на Землю, чтобы закончить образование. Вернешься взрослым и, как знать, может быть, не застанешь меня в живых.
Мальчик хотел что-то возразить, но старший мантенераик не дал ему.
– Я сказал это вовсе не за тем, чтобы ты посочувствовал мне. Двадцать лет я конструировал и собственными руками собирал важнейшие узлы чудовища. – При последних словах Человек рукой показал на меня. – Никто другой не знает ее схемы.
– Чуть ли не ежедневно я подвергал себя опасному излучению. Никакие меры предосторожности не давали полной защиты. С мыслью о скорой смерти я примирился. Жалею только об одном: моей жизни не хватит завершить начатое. Это сделаешь ты. Все мои расчеты и планы спрятаны в сейфе, про который никто не знает. Ключ от него я передам тебе. Но без помощи Машины и ты будешь бессилен завершить начатое. Поэтому я принял меры, чтобы хозяином положения на астероиде стал ты. Мне пришлось поступить незаконно. Я уверен, что совет Карста не посчитался бы с моими желаниями. Эти пустоголовые тупицы определят на должность старшего мантенераика какого-нибудь идиота, умеющего быстрее других считать. Выслушай меня внимательно, я хочу объяснить тебе, почему поступаю вопреки законам. Тебе известен важнейший правовой принцип, которым руководствуются на Карсте. "Любое возможное разногласие разрешается в пользу большинства. Одиночные желания и мнения при выборе решения не учитываются".
