Айра Левин - День совершенства
Чуть помедлив, Чип пожал ее.
— Теперь давайте вернемся к нашим, — сказал Король. — Девицы расстроились.
Чип направился вместе с Королем по центральному проходу.
— Что вы там говорили насчет банков данных? Якобы, они — «стальные чудовища»? — спросил Король.
— Они и есть чудовища, — сказал Чип. — Огромные замороженные блоки. Их тысячи. Мой дед показал их мне, когда я был маленьким. Он помогал строить Уни.
— Братобоец!
Нет, он как раз сокрушался, что ему пришлось этим заниматься. О, Христос и Вэнь! Будь он жив, он был бы отличным номером для нашей группы.
Следующей ночью Чип сидел в кладовой, читая и покуривая, когда вдруг послышалось: «Привет, Чип!» В двери стояла Маттиола с фонарем.
Чип поднял на нее глаза и встал.
— Я вам не помешаю? — спросила она.
— Нет, конечно. Я рад вас видеть, — ответу Чип. — А Король тоже здесь?
— Нет.
— Ну, входите, входите, — сказал он.
Она продолжала стоять в двери.
— Я хочу, чтобы вы научили меня этому языку, — сказала она.
— С удовольствием, — сказал он. — Я как раз хотел спросить, не нужны ли вам списки слов. Входите же!
Чип смотрел, как она входит, потом спохватился, что держит в руке трубку. Он положил ее на стол и пошел к вороху старинных вещей. Схватив за ножку один из стульев, которыми они пользовались, он перевернул его и поднес к столу. Она убрала в карман фонарь и смотрела на раскрытую книгу, которую он читал до ее прихода. Чип опустил стул, придвинул его к столу, а второй поставил рядом.
Она посмотрела на название на переплете.
— «Мотивация страсти», — перевел он. — Здесь просто — а вот о тексте этого не скажешь.
Она смотрела на раскрытые страницы.
— Кое-что смахивает на «итальяно», — сказала она.
— Это как раз и привлекло мое внимание, — сказал он. Чип держался рукой за спинку стула, который принес для нее.
— Я сидела целый день. Вы сами садитесь. За дело!
Он сел и достал из-под стопки французских книг списки расшифрованных слов.
— Можете взять и сколько угодно держать у себя, — сказал он, разглаживая на столе листки. — То, что в них, я уже выучил наизусть.
Он объяснил ей, как он сгруппировал глаголы в соответствии с их спряжением, временем и лицом, и какие формы принимают прилагательные в зависимости от того или иного имени существительного, которому они служат определением.
— Это сложно, — сказал он, — но когда вы уловите основные принципы, то перевод будет получаться.
Он перевел для нее страницу из «Мотивации страсти»: как биржевой маклер нескольких промышленных компаний Виктор с имплантированным искусственным сердцем выговаривает своей жене Каролине за то, что она враждебно относится к влиятельному сановнику.
— Очаровательно, — сказала Маттиола.
— Вот меня, кстати, поражает, как много у них было непроизводительных номеров. Все эти торговцы акциями, адвокаты, солдаты и полицейские, банкиры, сборщики налогов…
— Они не были непроизводительными, — возразила она. — Они не производили вещи, но они делали возможным для номеров жить той жизнью, какой они жили. Они производили свободу или, на худой конец, поддерживали ее.
— Да, — согласился Чип. — Я полагаю, что вы правы.
— Права, — сказала она и отошла от стола.
Чип задумался.
— Номеры общества Пред-У, — сказал он, — пожертвовали эффективностью — ради свободы. А мы поступили наоборот.
— Мы этого не делали, — сказала Маттиола. — Это было сделано для нас. — Она повернулась к нему лицом. — Как по-вашему, это возможно, что неизлечимые до сих пор живы?
Он посмотрел на нее.
— Что их потомки каким-то образом уцелели? — строила она предположения. — Что существует где-то их сообщество? На острове или иной территории, которую Братство не использует?
— Н-ну, — сказал он и стал тереть лоб. — Конечно, такая вероятность есть. Номеры выживали на островах до Унификации. Почему, собственно, этого не могло быть после?
— Вот и я так думаю, — сказала она, снова подходя к нему. — Сменилось пять поколений со времени, как последние…
— Искалеченные болезнями и нуждой…
— Но воспроизводящие потомство по своей воле!
— Я не знаю, как насчет сообщества, — сказал он, — но могла бы существовать колония.
— Город, — подсказала она. — Они ведь были разумные, сильные.
— Интересная мысль, — поддержал он.
— Это же возможно, разве нет? — Она склонилась к нему, руки ее лежали на столе, в больших глазах горел вопрос, щеки пылали смуглым румянцем.
Он смотрел на нее.
— А что думает Король? — спросил Чип. Она слегка отодвинулась, и он сам ответил: — Не трудно догадаться.
Ни с того ни с сего Маттиола вдруг разозлилась, глаза ее метали молнии.
— Вы вели себя с ним кошмарно вчера вечером! — выпалила она.
— Кошмарно? Я? По отношению к нему?
— Да! — Она отпрянула от стола. — Вы допрашивали его, как будто вы были… Да как вы могли допустить мысль, что ему могло быть известно, что Уни убивает нас и он бы не сказал нам об этом?
— Я и сейчас думаю, что он знал.
Ее раскрасневшееся от гнева лицо находилось прямо перед его глазами.
— Нет! Он не знал! От меня у него секретов нет!
— А вы что, разве его наставник?
— Да! — сказала она. — Именно так, если вам угодно знать.
— Неправда, — сказал он.
— Нет — правда.
— Слава Христу и Вэню, — сказал он. — В самом деле? Вы — наставник? Вот уж об этой классификации я никогда бы не подумал. Сколько вам лет?
— Двадцать четыре.
— И вы его?
Она утвердительно кивнула.
Он рассмеялся.
— А я решил, что вы работаете садоводом, — сказал он. — От вас пахнет цветами, вам это известно? Конечно, вы об этом знаете.
— Я пользуюсь парфюмом, — сказала она.
— Вы пользуетесь?..
— Аромат цветов в жидком виде. Король для меня сделал.
Он уставился на нее.
— Парфюм! — воскликнул он, шлепнув рукой по раскрытой перед ним книге. — А я-то думал, это какой-то бактерицидный препарат — героиня добавляла его в ванну. Ну, конечно! — Он поискал в словарных списках, взял карандаш, зачеркнул что-то, переписал. — Глупец, — бранил он себя. — Парфюм и perfume — одно и то же. Жидкие цветы. Как он это сделал?
— Не обвиняйте его в том, что он обманывает нас.
— Хорошо, больше не буду. — Чип положил карандаш.
— Все, что у нас есть, мы имеем благодаря ему, — сказала Маттиола.
— А что, собственно говоря, у вас есть? — сказал он. — Почти ничего — если только мы не воспользуемся этим малым ради попытки достичь большего. А он, похоже, вовсе не хочет, чтобы мы такие попытки предпринимали.
— Он более осторожен, чем мы.
Он смотрел на нее, стоявшую в нескольких метрах от него, у груды всяких древностей.
— Что вы сделали бы, — спросил он, — если бы мы каким-то образом узнали о существовании города неизлечимых?
Их взгляды встретились.
— Отправилась бы туда, — сказала она.
— И питались бы растениями и животными?
— При необходимости. — Она взглянула на книжку и задержала на ней внимание. — «Виктор и Каролина отобедали, кажется, с аппетитом».
Чип улыбнулся и сказал:
— Вы действительно женщина эпохи пред-У. Ведь не станете возражать?
Она промолчала.
— Вы позволите мне взглянуть на ваши груди? — неожиданно спросил он.
— Зачем?
— Из любопытства, только и всего.
Маттиола расстегнула верхнюю часть балахона и развела половинки в стороны. Груди ее были розовато-смуглыми, мягкими на вид конусами, вздрагивавшими в такт ее дыханию. Соски, тупые и розовые, под его взглядом, казалось, напряглись и потемнели. Он ощутил странное возбуждение, как от ласки.
— Они выглядят очень мило, — констатировал он.
— Я это знаю, — сказала она, закрывая и застегивая балахон. — И этим я тоже обязана Королю. Я привыкла думать, что я самый уродливый номер во всем Братстве.
— Вы?
— Покуда он не убедил меня, что это не так.
— Прекрасно! — сказал он. — Вы очень многим обязаны Королю. И не только вы, мы все. Почему вы пришли ко мне?
— Я вам сказала — изучать тот язык.
— Чушь, — сказал он, вставая. — Потому, что вы хотите, чтобы я приступил к поиску мест, которые не используются Братством, чтобы я нашел доказательства существования ваших «городов». Потому, что я стану это делать, а он — нет; потому, что у меня нет «здравомыслия» и я не стар и не довольствуюсь тем, что ерничаю по поводу ТВ-программ.
Маттиола направилась было к двери, но Чип поймал ее за плечо и повернул к себе.
— Останьтесь здесь, — сказал он решительно. Она испуганно взглянула на него, он взял ее за подбородок и поцеловал в губы, взял ее обеими руками за голову и прижал свой язык к ее стиснутым зубам. Она упиралась руками ему в грудь, крутила головой. Он надеялся, что она перестанет, ответит на поцелуи, но она продолжала сопротивляться со все большим упорством. В результате он отпустил ее, и она отскочила от него.
