Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)
Он завернул за угол и увидел в ближайшем окне первого этажа открытую форточку. Окно располагалось выше его роста, но можно было влезть на фундаментный выступ, оформленный в виде изящного волнонаплыва. Держась рукой за подоконник, Симон осторожно заглянул внутрь. По всему – кухня. Над разделочным столом горел люминесцентный светильник – очень кстати: оттого пригасали блики на стекле, улучшался обзор. Две электрические плиты, огромный холодильник, на стенах сплошные шкафы и полки. У одной из плит – дородная женщина средних лет; жарилось что-то мясное, судя по запаху из форточки. «Больше, слава Богу, никого. Придётся иметь дело с ней». Симон вздохнул. Женские реакции непредсказуемы. Но другого выхода нет.
Он постучал в стекло. Повернувшейся женщине показал пистолет в руке, боком, не наводя на неё, затем указательным пальцем той же руки прикрыл себе губы, призывая к молчанию. Женщина, округлив глаза, отпахнув рот, смотрела на него. Симон, отняв палец от губ, поманил её к себе. Женщина стояла истуканом. Пока молча. А как будет, когда пройдёт первый шок? Чтобы предупредить неприятности, Симон подтянулся к форточке: – Эй! Один только звук – стреляю. К окну подойди. Быстро!
Женщина наконец сдвинулась с места.
– Открой створку. Слышишь!? Створку открой!
Он снова продемонстрировал пистолет, на этот раз – дулом вперёд.
Женщина невыносимо медленно, дрожащими руками, заворожено глядя на пистолет, отвела запор.
– Вот и чудесно, мадам, – похвалил он её, впрыгивая в комнату и закрывая за собой окно, – Вы мне сразу понравились своим благоразумьем. Продолжим же приятное общение. Выключим на время плиту и запрём дверь. Я задаю вопросы, а вы правдиво отвечаете. Правдивость – залог вашего светлого будущего.
Через пять минут Симон знал от испуганной, но уже пришедшей в себя Анастасии Аристарховны, что в доме, кроме Смайла – сына покойного хозяина, двоих охранников и её, находятся четверо людей Дюба. Они тоже подчиняются Смайлу. А так же гости издалека: очень важный господин Сиртак и его телохранитель, которые никому не подчиняются. Девочки были в доме, она их накормила, помогла им привести себя в порядок. Где они сейчас, она не знает. Их собирались куда-то увозить.
– Ну что ж, мадам, – заключил Симон, – коль вы проявили трогательную заботу о моих подопечных, не откажите в любезности слегка помочь и мне. Опять же, ради вашего будущего. Которое обязано быть. А будет оно, похоже, не у всех обитателей дома.
В коридор первой вышла Анастасия Аристарховна, с трудом переставляя ослабевшие ноги. За ней Симон; в руке он держал пистолет, за брючным ремнём у него – посподручнее для хвата – находились два острых разделочных ножа, взятых на кухне. Они поднялись по боковой малой лестнице на второй этаж, подошли к двери с цифрой пять.
– Здесь? – шепотом спросил Симон.
Женщина мелко кивнула.
– Заглянешь, скажешь, не угодно ли кофе с пирожными. Сколько их там и что они делают? Учти, я стою рядом. Гораздо ближе, чем они.
На стук приоткрылась дверь. Вялый выбормот «кофепирожнежелае…» смёлся вылетевшим из комнаты раздражённым «А пива холодненького слабо притащить?».
– Сколько? – прошептал Симон.
– Двое.
– А ещё двое?
– В следующей.
– Стучи в следующую.
За дверью с цифрой четыре признаков жизни не услышалось.
– Куда делись? – грозно свёл брови Дроздов.
– Откуда ж мне… Может, Смайл вызвал.
– Где Смайл?
– В зале должно… Иль в кабинете.
– Как попасть в зал?
– Туда, по коридору, по большой лестнице, вниз.
«Рамин, наверняка, уже там, со Смайлом, – размыслил Дроздов, – Значит, двое тоже должны быть там. Хорошо, что не все вместе. Сперва – с этими».
– Стой здесь. Ни шагу, ни звука, – приказал он женщине. Спрятал пистолет. Достал из-за пояса два ножа, более тяжёлый взял в правую руку, покачал в пальцах, примериваясь к центру тяжести, – А я порадую господ пивком. Правда, пивко у меня горяченькое.
Постучался так же, как Анастасия Аристарховна, тихонько-вкрадчиво. Приоткрылась дверь. Симон ринулся в комнату, по пути чиркнув левым ножом по горлу открывавшего, выбросил вперёд правую руку. Рваные всхрипы, грузно-мягкий звук паденья первого, у двери. Второй продолжал ещё сидеть на стуле с остановившимся в каменном изумленьи-беспонятьи лицом. Взгляд его медленно опускался на собственную грудь, из которой почему-то торчал нож. Затем, словно приняв решенье, он стал крениться набок.
Симон схватил женщину за руку, втащил в комнату. Щёки и губы её быстро белели.
– Останешься здесь. Эти двое – не бойся, они уже тихие – будут напоминать тебе о том, что шуметь нельзя. Потому что на шум я успею первым.
Он рассовал по карманам пистолеты убитых, вынул торчащий в дверном замке ключ, запер им дверь снаружи и осторожно направился по коридору к большой лестнице.
*
Резкая, холёная бородка. Легированный взгляд из-под грозных, проволочных бровей. К сему – абрикосовый нос и тыквенные залысины. «Недомастерённый из гнома демон. «Недодемон» В самомненьи, разумеется – эталон железной воли и непогрешимости, – мысленно усмехнулся Рамин, – Расхожий типаж».
Он торжественно стоит в центре зала. Хозяин. Кроме него – ещё двое: в разных углах, рядом с двумя выходами. Один – с жёлто-маслянистыми невротичными глазами, скошенным подбородком и оттопыренными ушами. Другой – более спокойный, по взгляду; выпяченные губы, утино расплюснутый нос. «Группа острастки. Решили, что пока хватит двоих. Сколько же их всего здесь? Ладно. Не торопимся, говорим. Ждём Симона».
Пришедший с Рамином охранник замер неколеблемым живым манекеном: почти не моргая, смотрит сквозь стены. Никого, кроме Рамина, он здесь уже не воспримет.
– Красиво вы его «обзомбасили», – с любопытством разглядывая охранника, восхитился хозяин, – Главное, быстро. Впустил вас, несмотря на мой запрет. Сопроводил сюда. Пистолетик вам презентовал, да? Того гляди, по вашему приказу, на нас бросится.
– Думаю, что обойдёмся без пошлых сцен, – ответил Рамин.
– Гипнотизёр? Мистик? Шаман? Вы, конечно, собираетесь и нас тут всех, таким же манером? Так мы – против. Правда, ребята? – повернулся он к своим людям.
«Ребята» красноречиво держали руки в карманах, явно, не пустых.
– Чего это ради? Я пришёл к вам решить проблему. Времени у меня мало, я человек занятой. Вы, полагаю, тоже.
– Разумеется. Какая же у вас проблема?
– У нас с вами. Возможно, больше у вас, чем у нас.
– Что вы говорите! Ну и…
– Разбойное похищение девочек. Подлое убийство их матери. Нормально?
Лицо хозяина не изменилось. Смотрел он не на Рамина, а на противоположную стену, на замысловатый гобеленовый узор.
– Господин… Не знаю, да и знать не жажду вашего имени. Случайно адресом не ошиблись ли? Мы об этом ни сном ни духом.
– Может быть, спросим их? – Рамин скользнул взглядом по бандитам, охраняющим двери, – Может, они всё натворили? Да скрыли от вас.
«Пока не реагируют. Спокойней, медленней… Плохо, что стоят далеко друг от друга. Трудно сразу на всех воздействовать. А не на всех… – кто-то начнёт стрельбу. Нет, пока выжидаем. Что там делает Симон?».
– Не понимаю, о чём вы. Чего хотите?
– Первым делом, я хотел бы взглянуть на девчонок, убедиться, что они живы-здоровы, успокоить их. А потом обсудим условия.
– Какие, к чертям, условия! Вы вообще, отдаёте себе отчёт, куда вы явились, с кем говорите? И главное, о чём?
– Но для чего-то вы увезли девчонок и спрятали их. Есть же конкретная цель. Давайте о ней говорить.
Хозяин, досадливо качнул головой, поднял взгляд к настенным часам в антикварном краснодеревном корпусе.
– Я действительно очень занят. Потому объясняю ещё раз, надеюсь, последний. Вы не туда попали. Здесь никто не знает никаких девчонок. Ищите их в других местах, там, где нужно. И можно.
– Неужели вы думаете, что я пришёл бы к вам, если б не был уверен, что это сделали вы или ваши люди?
– Вы из непонятливых, да? Не злоупотребляйте моим терпением. Пока ещё есть шанс нам расстаться без осложнений и забыть друг друга.
– А я, наоборот, думаю, что мы хорошо запомним, друг друга и сможем договориться.
«Где же Симон? Ни выстрелов, ни шума не слыхать. Или действует так ловко, или… какая непредвиденность. А дальше выжидать не получится. Ну что ж – к делу».
Психоэнергетическое воздействие на кого-либо начинается с воздействия на себя. Один из самых эффективных методов – вообразить, увидеть, ощутить в себе, вызвать для поставленной цели источник этой энергии. Всё зависит от излучательной силы образа и от интуивного умения ею управлять.
Рамину представлялся яркий, золото-красный, быстро вращающийся диск. Диск вращается где-то во внутреннем самопространстве: в голове, в груди, в душе, в разуме, на звонкой сфере – границе внятного реала и подсознанья. Чем мягче, золотистей его свет, тем энергия спокойнее, благостнее. Чем он краснее, тем излученье жёстче и повелительней. Скорость вращения диска определяла напор энерготока; направленный на человека энерготок почти всегда (но бывали исключения) сопровождался должным словесным обращеньем к нему. Тем самым человек приводился в состояние релаксного или напряжённого восприятья – смотря, что требовалось для психотерапии.
