Юрий Козлов - Ночная охота
Но пришлось долго и трудно добывать огонь из своей, почти утратившей кремень, воняющей керосином зажигалки.
Только сейчас, затянувшись сигаретой, Антон поверил, что он действительно жив. Но как измучен, избит! На лице словно не было кожи. Лицо болезненно отзывалось на едва заметный ветерок, на табачный дым. Саднили руки, ноги, плечи, ребра, грудь, отведавшие кованых сапог Омара.
Антон почувствовал, что засыпает. Он как-то враз отупел, размягчился, утратил чувство опасности. Так всегда случалось, когда все худшее, как казалось, оставалось позади. И еще, когда рядом оказывался кто-то более сильный и сведущий, кто брал на себя ответственность, решал, что делать дальше.
Сейчас решала Зола.
— Сюда придут, — сказала она, — здесь нельзя оставаться. В город я тебя не проведу — на пути две заставы, а ты, как я понимаю, без документов. В зоне действительно нет радиации?
— Ни малейшей! — заволновался Антон. Зола могла совершенно спокойно уйти, оставив его с трупом. — Потащили, радиации нет!
Зола поморщилась. Ей не понравилось слово «потащили». Она была не из тех, кто таскает трупы. До сего времени Антон имел дело с девицами попроще.
Тем не менее Зола деятельно принялась за работу — подвинула на место валун, затоптала, присыпала листьями красные пятна на земле, разула Омара, связала шнурки, перебросила шнурованные кованые сапоги через плечо.
— Чтобы не осталось следов, когда поволочем, — объяснила Антону.
Антон ухватил покойника под мышки. Зола взялась за пояс. Но у них ничего не вышло. Омар лежал неколебимо, как поверженный во время беспорядков чугунный памятник. «Раз на нем столько тяжелых грехов, — подумал Антон, — хорошо бы он сам ушел под землю, как под воду». Однако земля держала Омара на своей равнодушной ладони, как пушинку.
— Давай на счет, — предложил Антон. Во всем, что касалось физической работы, он соображал быстро. — Я считаю: раз-два, взяли! На «взяли» дергаем. — Он показал Золе, как надо встать— на широких ногах, чтобы был упор, чтобы ухватиться руками за ремень и так пятиться. — Раз-два, взяли! — привычно скомандовал Антон. Они сразу продвинулись почти на метр.
— Еще взяли! — У Антона перед глазами маячил обтянутый черными кожаными штанами круглый зад Золы. За все время, пока они тащили труп к красной проволоке, его посетила единственная внятная мыслишка: Зола на вид такая хрупкая и стройная, а между тем задница у нее… Его отношение к покойнику Омару немного изменилось. Во всяком случае, кое в чем он стал более понятен Антону.
Лишь однажды Зола нарушила сосредоточенное рабочее молчание:
— У тебя там можно согреть воду?
— Конечно. Я сам полью тебе из ковшичка… Зола никак не отреагировала на его предложение.
У проволоки они присели отдохнуть. Совместная работа по перемещению трупа сблизила их.
Антон и прежде догадывался, что жизнь непроста. Но сейчас подумал, что она бесконечно сложна. В спокойные времена можно жить, не ломая над этим голову. В критические же — выживешь или нет, зависит от того, каким простым решением положишь предел сложности. Простое решение можно сравнить с безопасной терраской на горном склоне во время камнепада. Можно сохранить башку, а можно и потерять. Антон решил довериться Золе. Возможно, это не лучший и, уж конечно не самый безопасный способ спасти от падающих камней голову, однако любые другие решения предполагали мучительные — на грани сумасшествия — сомнения, а Антон и так уже почти сошел с ума. Если Зола пожертвует им в неведомой игре — значит, такова его цена в этом мире. Если нет — будет какая-то другая жизнь. Чего о ней думать? Антон понятия не имеет, какая она. Он был стопроцентно уверен лишь в двух вещах. Что бы ни случилось, сам он никогда не обманет, не предаст Золу. Она же никогда не будет полностью ему доверять, как бы он ни стремился убедить ее в своей преданности. Так устроен мир. Поэтому Антон решил никогда и ни в чем не убеждать Золу.
Передохнув и перекурив, они протащили Омара под проволокой. Дальше путь был проще — под уклон. Половину его Омар проделал самостоятельно — катясь. Зола несколько раз предлагала остановиться, закопать, но Антон знал подходящую болотную яму, на дне которой пузырилась, булькала, посвечивала огоньками черная земля. Что только он туда не бросал — яма сжирала все. Должно быть, под землей она соединялась с болотом. Сама природа позаботилась о могиле для Омара.
На самом краю ямы Антон страстно возмечтал о самогоне. Что-то в нем противилось тому, чтобы сбросить туда, как падаль, Омара.
— Не могу, — отступил от края ямы Антон.
Омар лежал на краю, свесив голову в яму. Мертвые его глаза, должно быть, еще больше помертвели от открывшейся черной шевелящейся земли.
— Чего не можешь? — удивилась Зола.
— Не могу его… в яму, — Антон понимал, что смешон, но ничего поделать с собой не мог.
Зола пожала плечами, навалилась на Омара. Мелькнули рваные носки. Яма гадко чавкнула. Подземная болотная река жадно вобрала тяжелое тело. На секунду вылезло облепленное черной грязью лицо — и грязь сомкнулась, выдав очередь пузырей. То, что называлось Омаром, окончательно перестало существовать.
Антон мучительно всматривался в сомкнувшуюся грязь и думал, что, если Зола столкнет вниз и его, большой беды не случится. Это было странно — недавно он радовался чудесному спасению. Однако сейчас вернулся в нормальное состояние. Жить, конечно, хорошо. Однако и умереть не страшно.
— Он бы тебя не пожалел, — заметила Зола.
— Ты бы тоже, — сказал Антон, — если бы только он не…
— Наверное, — согласилась Зола, — но сейчас это уже не имеет никакого значения.
В серых глазах Золы блестели слезы. Антон попробовал улыбнуться сухими наждачными губами. Перед этими слезами все его умозаключения теряли смысл. Он опять стоял один против целого мира. А за его спиной — Зола. Антон не знал, сумеет ли ее защитить, знал только, что надо жить и действовать так, как будто да. Может быть, это смерть, но не самая худшая для мужчины. Антон приблизился к Золе, обхватил ее разбитыми, в кровоподтеках, руками. Золотистая голова Золы отстранилась. Но разбитые руки не отпускали. Антон, сломив короткое сопротивление, прижал золотистую благоухающую голову Золы к своей разорванной нечистой рубашке. Они качались, обнявшись, на краю болотной ямы, где исчез Омар.
13
Проснувшись, Антон немедленно сунул руку под рубашку. Перевел дух. Медальон был на месте. Зола отсутствовала. На ящике, однако, лежала ее одежда. Не могла же Зола уйти в чем мать родила?
Антон потянулся. Ноги, руки, ребра болели, но меньше. Он чувствовал себя вполне отдохнувшим. В узкое оконце котельной с трудом протискивалось солнце. Антон провел рукой по лицу. Лицо покрылось твердой коркой, хотя кое-где уцелела мягкая несодранная кожа.
Всю вчерашнюю ночь Антон не уставал изумляться.
Зола равнодушно отнеслась к волшебному медальону Елены.
«Ну и что? — зевнула она, посмотрев, как меняются цифры на дозиметрическом столбе при нажатии на кнопки медальона. — Зачем тебе это?»
«Как зачем! — воскликнул Антон. — Можно укрыться в глухом углу! Никто не сунется!»
«В глухом углу? — брезгливо пожала плечами Зола. — Что за радость сидеть в глухом углу?»
Антон растерялся. Он понял, что не сможет объяснить этого своей новой подруге.
«Ненавижу прятаться, — продолжила она. — По мне лучше совсем не жить, чем прятаться, как червяку. Я хочу, чтобы прятались от меня!»
За ужином они от души выпили самогона.
Потом Антон натаскал воды, нагрел котел. Помылся на крыльце,
Следом мылась Зола. Дверь на крыльцо осталась приоткрытой. Лежа на набитом сухой травой матрасе, Антон смотрел на гибкое, золотистое, как бы отрывающееся от земли в слабом неверном свете керосиновой лампы тело Золы. У Антона кружилась голова. Он то проваливался в мгновенный сон — видел зверскую рожу Омара, раскаленную добела железку, то просыпался — видел темную воздушную полосу в приоткрытой двери, звездную пыль в лунной сосновой кроне, змеиный льющийся свет керосинки, длинные пепельные ноги, широкие бедра, круглые груди Золы, медленно перемещающиеся вдоль границы света и темноты.
Ему бы окончательно отрубиться, да в котельной имелось всего одно спальное место. Золе придется спать с ним под одним одеялом. Антону казалось, что если он сейчас бездарно заснет, то не только потеряет во мнении Золы, но пропустит главную ночь своей жизни. В то же время каждое движение причиняло ему боль. Антон дрожал от ожидания и в то же время не был уверен, что окажется на высоте.
Это было странно.
Раньше подобные проблемы перед ним не возникали.
Будь на месте Золы Кан, любая другая девчонка, Антон давно бы спал, здраво рассудив, что для избитого тела предпочтительнее отдых, нежели новое, пусть даже и приятное, испытание.
