Валерий Михайлов - Мастера Книги
Приснился мне карнавал в одном из дворцов времен Наполеона. Всюду дамы, кавалеры, музыка, танцы, шампанское… На мне была римская тога и сандалии. На лице – маска. Под ручку со мной шла настоящая красавица в платье, стоимостью с пару поместий. Мы медленно шли, переходя из зала в зал, раскланивались с теми, кто нам казался знакомым, после чего моя спутница нашептывала мне на ухо последние сплетни о встреченных людях.
Кружа по дворцу, мы искали человека, ради встречи с которым и пришли на этот маскарад.
– А вот и он! – радостно сообщила мне моя спутница, увидев человека в костюме звездочета.
Он тоже нас заметил, и мы двинулись, медленно преодолевая людской поток, навстречу друг другу.
– Познакомься, дорогой. Это – господин Паучек, – представила мне звездочета моя спутница.
– Почту за честь познакомиться с вами, – сказал я Паучеку, когда моя спутница назвала ему мое имя.
– Правда смешная фамилия? – спросил Паучек.
– Вам должно быть виднее, – ответил я.
– Вы снова меня не помните? – поинтересовался вдруг Паучек.
– А мы разве встречались? – ответил я вопросом на вопрос.
– Не далее как сегодня утром. Я передал вам послание.
– Так это вы подарили мне книгу? – вспомнил я.
– Ну что вы. Я только курьер. Автор послания – Книга. Вы понимаете, о ком идет речь?
– Думаю, да.
– Тогда вы должны понимать всю ценность вырванной из своей груди страницы, которую она отдала вам.
– Страницу? Но там был увесистый том.
– Страница 691. Только она и имеет значение.
– Страница 691, – повторил я за ним.
– Страница 691, – повторила за нами моя спутница, – не забудь об этом вспомнить по ту сторону сна.
– Вы точно все поняли? – спросил меня Паучек, и посмотрел так, словно хотел просверлить меня взглядом насквозь.
– Думаю, да, – ответил я.
– Тогда вам надо спешить. Как вы понимаете, ожидание не будет вечным.
– Я понимаю.
– Тогда поторопитесь. Никто не знает, как долго двери будут оставаться открыты.
– Он прав, дорогой, тебе пора, – прошептала мне в ухо спутница. – Поспеши.
Меня разбудила Алина.
– Я уезжаю, – сообщила она, – на этот раз возможно надолго.
– Когда?
– Если хочешь, могу попить с тобой чаю. Я бы тебя не будила, но не хочу уезжать, не попрощавшись, – грустно добавила она.
– С тобой все в порядке? – встревожился я.
– Работка ждет не из приятных. Ничего, бывало и похуже, – она натужно улыбнулась. – Иди готовь чай.
Как я уже писал ранее, работу Алины мы не обсуждали. Более того, по нашим неписанным законам мне не следовало даже замечать ее настроения, когда оно было связано с работой, вот только она уезжала в командировку в тот самый момент, когда я получил задание от книги. И в прошлый раз это закончилось аварией на ровном месте, что и заставляло меня беспокоиться.
Вот только выпить чаю нам так и не дали. Едва закипела вода, телефон Алины сообщил, что ей пора.
Я проводил ее до машины, поцеловал, открыл, а потом и закрыл ворота. На душе было тоскливо, хоть плачь. Ни шампанского ни «Женитьбы Фигаро» мне не хотелось, зато меня ждал чай.
Прежде чем сесть за стол я пригрозил вслух:
– Сейчас я попью чай и вернусь к твоей посылке. Я помню, страница шесть, девять, один. Но если с Алиной хоть что-то случится, я пошлю тебя к черту раз и навсегда.
Разумеется, воображаемый собеседник ответил мне молчанием.
После чая, как и обещал, я отправился в кабинет, где меня ждала книга с одной единственной ценной страницей 691. Что ж, это делало ее ценнее многих других книг на одну страницу.
Первым моим впечатлением от послания книги было разочарование, примерно такое же, как и тогда, когда я впервые дорвался до Библии. Это произошло во время перестройки, когда Библия только-только начала появляться в свободной продаже. Помню, я выложил за нее целое состояние. Помню свое нетерпение, с каким я хотел приобщиться к Величайшей Мудрости на Земле… Вот только вместо мудрости я нашел в Библии несколько более или менее забавных историй, кучу насилия и секса, строительные сметы и черт еще знает что.
На странице 691, – обычная страница из газетной бумаги, – была скверного качества иллюстрация. Это был рисунок карандашом или в карандаше: нелепое огромное помещение с жутко громоздким стулом посредине, на нем, если бы у них была такая возможность, противники неклассического искусства заставили бы сидеть в аду Пикассо или Дали. Несмотря на то, что художник из меня не лучше, чем из Стиви Уандера, я, наверно и то нарисовал бы получше.
Хуже всего было то, что я не знал, что с этим рисунком делать. Спросить было не у кого, а за мою несообразительность вполне могла ответить Алина. Сыграв с книгой в мартышку и очки, я даже попытался прочесть ее, как орнаменты в старинных книгах, но, разумеется, у меня ничего не вышло. Сдавшись, я тупо уставился в рисунок, решив ждать подсказки – раз Книга или кто-то там еще хочет, чтобы я «прочел» это послание, пусть позаботятся обеспечить меня соответствующей инструкцией.
Я так и не понял, когда произошел переход или перемещение. В том, что я не заснул, я был уверен и уверен до сих пор. Однако, я сначала сидел у себя в кабинете и смотрел на рисунок, не имея ни малейшего представления о том, что мне с ним делать, а потом я понял, что уже стою там, в том месте, которое было изображено на рисунке. В голову сразу полезли мысли о «Твин-Пиксе» и о Лоре Палмер, которая таким же образом попала в какой-то вигвам. Вот только в фильме ее убили, и от этой ассоциации мне стало не по себе.
Окончательно же я пал духом, когда разглядел, куда меня забросила нелегкая. Я находился внутри идеальной каменной полусферы размером с футбольный стадион вместе с трибунами. Ни дверей, ни окон, ни рисунка, при помощи которого я мог бы вернуться назад. Камень был идеально гладкий, как хорошая гипсовая штукатурка, но имел песчаный цвет. Несмотря на всю его каменность, сквозь него внутрь полусферы беспрепятственно проникал солнечный свет и свежий воздух, который пах почему-то сиренью.
Посреди полусферы стояло каменное изваяние, этакое творение безрукого шизофреника в период обострения болезни.
Несколько лет назад я читал рассказ о том, как кто-то забрался к кому-то в дом, где все предметы были совсем не похожи на наши, где все было создано не людьми для не человека. Все это было настолько невообразимым, что у автора рассказа (его имя я забыл) не нашлось слов для описания увиденного. Вот в таком доме наверно бы и смотрелся естественно этот каменный стул.
Рассказ я вспомнил значительно позже, во время написания этих строк. Тогда же мне было не до рассказов. Осознав, что я фактически замурован в этой каменной полусфере, что я не знаю, ни где я, ни как оттуда выбираться, что я вообще не знаю, куда я вляпался, и для чего кто-то загнал меня в этот хоть и просторный, солнечный, со свежим воздухом, но все же гроб, я впал в ступор. А когда слева от меня на расстоянии вытянутой руки, то есть точь-в-точь по Кастанеде сгустилась и приняла человеческую форму тень, я был, что называется, в миллиметре от реактивного психоза.
Для тени же мое появление не было чем-то необычным. По крайней мере она повела себя так, словно каждый день встречалась там с доверчивыми придурками, опрометчиво соглашающимися взять невесть кем присланную бандероль.
– Привет, – сказала мне тень, – добро пожаловать в Зал Посвящения. Вы получили необходимую подготовку и сдали первый экзамен, совершив квантовый переход через дверь точно в срок. Для начала я бы советовал вам освоиться, походить по залу, познакомиться с креслом, дать ему вас принять, чтобы в следующий раз вы могли бы уже приступить непосредственно к делу. Так что не буду вам мешать, – сказав это, тень начала рассеиваться.
Поняв, что вот сейчас она испарится, а я так и не узнаю самого главного: как отсюда вернуться домой, я завопил во весь голос:
– Стой! Подожди!
– Всегда к вашим услугам, – ответила тень, снова сгустившись. – Если вам так будет удобно, можете говорить тише.
– Конечно, извини.
– Не стоит извиняться. Чем могу помочь?
– У меня есть вопросы.
– Задавайте. Желательно по одному.
– Как я смогу вернуться домой?
– Очень просто. Для этого вам понадобится всего лишь сесть в кресло и представить себе дом, или любое другое место, куда вы захотите отсюда попасть.
– А если у меня не получится представить себе дом?
– О, извините, я не так выразился, о доме достаточно просто подумать.
– Понятно, – начал успокаиваться я, – а если у меня еще будут возникать вопросы, я смогу с вами как-нибудь связаться?
– Для этого достаточно просто подумать обо мне и позвать вслух.
– Как мне вас называть?
– Как угодно. Здесь именем является любое слово, которое поизносишь, когда о ком-то думаешь.
– Понятно. Спасибо за ответы.
– Я могу идти?
– Да, конечно.
Вместе с тенью, растворившись в воздухе, исчезло и мое паническое настроение, словно тень забрала его с собой. Почувствовав себя осматривающим достопримечательности туристом, я сделал пару кругов вдоль стены полусферы. Этого вполне хватило на то, чтобы потерять к залу ожидания или посвящения всяческий интерес. Меня даже перестало удивлять то, что камень свободно пропускал свет, хотя и не был прозрачен. Не удивляет же нас то, что растения без всяких насосов поднимают воду на хрен знает какую высоту и вроде бы без известных нам органов чувств легко находят воду, еду, свет и чувствуют все наши мысли.
