Анатолий Радов - Студия "Боливар"
— Бабуля, дай мне нужду спокойно справить — проговорил я, нахмурившись.
— Ой грозный какой, ой страх — она отшатнулась — Да иди. Иди с богом, шоб тебя.
Я развернулся и быстро зашагал к лугу. Сзади не отставая полубегом неслась бабка.
— Вот же карга — ругнулся я шёпотом.
— Ну, уж, и карга — ответила бабка.
А со слухом у неё полный порядок, понял я. И поняв это, остановился.
Идти к Алине сейчас было глупо. Бабка всё равно не отстанет. А даже если отстанет, сразу же донесёт Инри. Чёрт!
Я развернулся, и чуть не сбив старуху, зашагал к лесу.
— Ну, вот. Вот и правильно. В лес надо, в лес. Мы все в лес ходим. А на лугу-то что? На лугу ж видно всё. Срам, срам — затараторила бабка.
И когда я подошёл к лесу, она остановилась. Я ещё какое-то время слышал за спиной её бормотание, но пройдя метров десять, перестал его различать. Бабка в лес за мной не попрётся. Зачем? Алина на лугу, в другой стороне, задание Инри она выполнила. Не подпустила меня к ней. Значит, по лесу я могу бродить один.
Пройдя ещё немного, я остановился. А нельзя ли как-нибудь лесом обойти?
Идея мне понравилась, и я вернулся немного назад, чтобы сквозь деревья была видна деревня.
Бабка сидела на земле спиной ко мне, бормоча себе под нос. Видимо какие-то местные мантры, решил я, и не теряя из виду шалашей, пошёл вдоль кромки, стараясь поближе подобраться к лугу. Или, что ещё лучше, подойти на такое расстояние, чтобы можно было негромко позвать Алину. Может, услышав, она неприметно подойдёт к деревьям? И тогда у нас, наконец-то, получится поговорить.
Осторожно раздвигая руками ветки, боясь чтобы старуха не услышала даже малейший треск, судя по её слуху, она была на это способна, я медленно продвигался вдоль кромки. Но самое близкое расстояние до Алины было метров сто. И как я не ходил туда-сюда, нигде не получалось меньше.
Тогда я, рискуя быть замеченным, подошёл к самому краю, и шёпотом позвал. Она не услышала. Я позвал ещё раз, и она перестав выискивать траву, распрямилась и прислушалась.
— Я в лесу — почти в голос сказал я, и она обернулась. Её глаза испуганно округлились, и она резко нагнувшись, схватила совсем не ту траву, пучок из которых был в её правой руке. Я растерянно застыл, ожидая её дальнейших действий.
И с какой же я радостью заметил, что продолжая вырывать всё подряд, она очень медленно, но всё же стала приближаться.
Моё сердце забилось чуть быстрей. Я стал суматошно подбирать в мозгу слова. Во, дурень, ругнул я себя, не мог заранее придумать, о чём говорить.
Расстояние между нами сокращалось. Когда осталось метров пятнадцать, она остановилась и выпрямившись, бросила на меня испуганный взгляд.
19
Я невольно засмотрелся на неё. В её глазах, где-то за облаками страха, мелькнуло лукавое солнце заинтересованности. Она сорвала ещё одну травинку и сделала два шага к лесу. Я глубоко вздохнул, борясь с разбродом мыслей в голове. Она едва заметно улыбнулась.
— Алина — сказал я, и мой голос едва не сорвался — Я бы... мне нужно поговорить с то... с вами.
Она резко обернулась. Я тоже бросил быстрый взгляд в сторону деревни.
— О чём? — тихо спросила она, вновь посмотрев на меня.
— О чём? — глупо повторил я — Не знаю даже. Обо всём... наверное.
Она улыбнулась уже заметнее и красивее. Но секунду спустя улыбка вдруг покинула её лицо, оставив о себе лишь томящее воспоминание.
— Если нас увидят вместе... - она запнулась, а мне стало невесомо от этого «нас» - Они злые.
Я чуть было тут же не предложил ей бежать, но вовремя успел понять, как это глупо прозвучит. Да и куда бежать? Я облокотился на ствол дерева.
— Алина, нам нужно поговорить как-нибудь... как-нибудь наедине.
— Здесь это невозможно.
— Но, ведь сейчас почти...
— Бабка может прийти в любой момент — перебила она.
— Она сидит возле леса — сказал я — И что-то бормочет себе под нос. Наверное, погрузилась в свои глупые мысли.
— Она может прийти в любой момент — повторила Алина.
— А мне показалось, что она не собирается входить в лес.
— Это странно.
— Я ей сказал... - я запнулся.
— Что?
— Ничего — я неловко махнул рукой — Алина, мне хочется знать, что здесь творится. Иначе, я просто не знаю, как мне быть.
— А зачем знать?
Я невольно задумался, но тут же унял свои мысли. Где-то, глубже в лесу, хрустнуло. Я обернулся и всмотрелся в узкий просвет между густых деревьев. Но ничего не разглядел.
— Что там? — спросила Алина, заметив, что я оборачивался.
— Ничего — соврал я — Алина, может, встретиться где-нибудь в лесу?
— А если ты заблудишься? — она рассмеялась, а я с удивлением заметил её лёгкий переход на «ты».
В глубине леса хрустнуло сильнее. На этот раз ближе. И на этот раз хруст услышала и Алина. Она торопливо отступила на несколько шагов.
— Я сама устрою встречу — выдохнула она шёпотом, так, что смысл я больше угадал, нежели расслышал, и развернувшись, быстро зашагала к деревне. А я остался стоять с удивлённым взглядом, и в моей голове зароились похабные мыслишки.
За спиной хрустнуло ещё два раза подряд, и я повернувшись, заспешил к бабке. К тому месту, где она осталась.
Наверное, это Михаил шастает неподалёку, думал я, продираясь сквозь низко свисающие ветки. Скорее всего, Инри и ему наказал послеживать за мною. Только бы он ничего не услышал. Иначе...
Такого пристального внимания к своей персоне в том мире я никогда не ощущал. Я был похож скорее на молчаливую и неприметную тень, чем на полноценного представители людского общества. Ещё в юности, когда идея быть актёром только увлекла меня в свою пучину, я сразу же стал неинтересен многим своим знакомым. И они отвернулись. Они жили другими идеями. И их идеи абсолютно не пересекались с моими. Я даже, в то время, принялся развивать гипотезу о параллельности идей. И эти попытки философствования совсем отделили меня от них. И вообще от всего человеческого. И я впал в отчаяние, не в силах преодолеть парадокс — почему люди, единственные существа на Земле, которые умеют мыслить, так недоброжелательно относятся к этому умению?
Бабка сидела там же. Но теперь она ничего не бормотала. Я обошёл её, и увидел, что она спит, безвольно свесив голову. Напряжённо, стараясь, как можно тише, я сделал шагов тридцать, а потом уже свободно зашагал к своему шалашу. Уже подойдя к деревне, я услышал голос Алекса, и внутрь меня вернулось спокойствие. Я поспешил на знакомые ухмылки и интонации.
Алекс разговаривал с Марией. Вернее говорил он один, отпуская сальные шуточки. Что-то неровно он дышит к нашей Маше, подумалось мне.
Увидев меня, Алекс улыбнулся.
— О — громко воскликнул он — Жив-здоров?
— Как видишь — ответил я, и пожал протянутую руку.
— Ну, как? Устроился? — спросил он, и повернулся к Марии.
— Машуня, извините меня, мне нужно поговорить.
Мария, со стандартной крысой-спаниелем в руке, молча, с напряжённым лицом развернулась и ушла.
Мы с Алексом остались одни.
— Ну, как? — снова спросил он — Разобрался в ситуации?
— В общих чертах — сказал я.
Алекс внимательно посмотрел на меня.
— Ну, и как тебе эти общие черты?
— Мог бы просто сказать, что здесь обычная секта.
— А вдруг ты станешь одним из них? Меня удивляет с какой лёгкостью все они попали под влияние Инри. Вроде бы умные люди. Все, в том мире, образованные атеисты, и на тебе. Если бы им сказали, ну, там, в том мире сказали, что они станут такими, я думаю все они просто бы улыбнулись. А здесь...
— За исключением бабки — поправил я его — Бабка, видимо и там была уже фанатичкой.
— Старость, страх смерти. Этот чёртов страх смерти и не таких сводил с пути истины. Люди не могут смириться с конечностью своего бытия.
— Значит, мы все потенциальные предатели истины.
— Наверное, так и есть.
Алекс зачем-то вздохнул.
— Знаешь — сказал он — Я боюсь, что когда-нибудь и сам примкну к ним. Когда устану.
— Этого нельзя делать.
— Я знаю — Алекс улыбнулся — Тебе хватило одного времени суток, чтобы показать себя. В общем-то мы можем вернуться, и я тебе расскажу всё, что знаю об этом мире. Ты возвращаешься?
— Я не могу.
Алекс удивлённо посмотрел на меня.
— Как это?
— Я ещё ни разу не поговорил с Алиной.
Алекс громко рассмеялся.
— Да не в том смысле — сказал я — Мне просто кажется, что она, не такая, как все здесь. Ей наплевать на все эти извращения Инри, на всю их дурацкую религию, но она не знает куда уйти. Ты понимаешь Алекс? Если человеку некуда уйти, ему приходится смиряться. Или притворяться. Так вот, она не смирилась. Я наблюдал за нею, и уверен, что она лишь притворяется. Мы не можем оставить её здесь.
— Если мы попытаемся её забрать, они убьют нас — медленно произнёс Алекс.
— Ты боишься?
