Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП)
Баланчины одобрительно закивали.
— Но кто возглавит Семью? — спросил мужчина в фиолетовом костюме. — Кто будет гарантировать, что ваши планы исполнятся?
— Возможно, один из вас, — начала я, но, как я уже говорила это, у меня появилась идея получше. Почему бы не узкоплечая, жизнерадостная девушка, стоящая позади меня? Мышь была моей единственной наперсницей в «Свободе», и, при значительных личных затратах она даже помогла мне сбежать. Она была немой задирой, бездомной изгнанницей из собственной семьи. Никто не преодолевал больше, чем она. Никто не был ко мне более лоялен. Я доверяла ей как сестре. Конечно, это должна быть Мышь. Надо было только убедить Семью в моем выборе. — Мне вот интересно, как вы рассмотрите вопрос о назначении Мыши возглавить Семью в мое отсутствие. Я могу советоваться с ней по любому поводу. Я знаю, что она не Баланчина, но она была правой рукой Толстого и моим верным другом в тюрьме, и я поверяю ей стать моими глазами и ушами. Поверьте тому, что я скажу — никто не был лучшим слушателем или более надежным другом, чем Мышь.
Я повернулась, чтобы посмотреть на Мышь. Ее глаза светились.
— Это ведь так? — изрекла я.
Она потянулась за блокнотом, висевшим на ее шее. Когда-то ранее блокнот был единственный способом, которым она могла общаться.
— Да, — подтвердила она.
— Это очень интересное предложение, — сказал Пип. — Мы будем голосовать.
— Я предполагала это, — ответила я. — Но независимо от результата, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам. Я Баланчина и дочь своего отца.
Я встала и Семья встала со мной.
Следующим днем Мышь пришла в манхэттенский клуб вместе с Пипом Баланчиным и женщиной, которой я не знала. Мышь сообщила мне, что голосование было единогласным. Невероятно, что некогда немая девушка из Лонг-Айленда стала главой криминальной семьи Баланчиных. Она склонила голову, когда вошла в мой кабинет.
—Я жду твоих указаний, — сказала она.
В течение ближайших двух месяцев мы сократили количество запасов шоколада, поступавших в Америку. Мы перенаправили дилеров на новые позиции для отправки грузовиков или обеспечения безопасности. Тем, кто не захотел там работать, были назначены пенсии, что было в значительной степени неслыханным в организованной преступности. (В Семье смерть, как правило, была единственным выходом на пенсию.) Мы использовали существующие рабочие силы Баланчиных для перевозки какао и других поставок по стране в новые места.
В этот период Баланчики молчали. Возможно, они считали, что мы еще не оправились от смерти Толстого.
— Мы не должны принимать их молчание как согласие, — проинформировала Мышь. — Они ударят, когда будут к этому готовы. И я буду бдительной.
***
— Выпей со мной, — сказал мистер Делакруа однажды вечером в клубе. — Тебя нет рядом последние дни. У меня такое чувство, будто я увидел Лохнесское чудовище.
Я пожала плечами. Я еще ему не рассказала о своих новых обязанностях. Думала, что моя жизнь была полной, когда я просто управляла клубом, но это было смехотворно теперь, когда я стала теневым управляющим организованной группировки.
— Я не знаю, слышала ли ты, но поговаривают, что Кейт Бонэм стала новой главой Баланчинской преступной группировки.
— О?
— Ну, это интересный выбор по многим параметрам. Она не Баланчина. Она девушка. Ей всего двадцать лет, и она сидела в «Свободе». Ты ее знаешь, Аня?
Я ничего не отвечаю.
— Я, конечно, узнал ее имя. Я может и старый, но память у меня хорошая. И у меня был зуб на тебя летом 2083-го года. Кейт Бонэм проходила тогда по псевдонимом Мышь. Думаю, она даже была твоей соседкой по камере в «Свободе». Какое невероятное совпадение, что сокамерница Ани Баланчиной смогла какимто невероятным образом стать главой Баланчинской преступной группировки.
Мне не одурачить его. Никогда.
— Я предполагаю, ты знаешь, что делаешь. Полагаю, тебе не нужна ничья помощь. Я мог бы повторить просьбу о найме телохранителей, но думаю, что ты поступишь именно так, как хочешь, и неважно, что я говорю.
— Как там Вин? — спросила я. Я не произносила имя бывшего парня несколько месяцев, и его уменьшительное имя ощущалось как-то странно на языке, как если бы я произносила его на иностранном языке.
— Его день рождения был неделю или две недели назад, так?
— Меняем тему. Ты думаешь, путь к моему сердцу лежит через расспросы о моем мальчике. Это дешевый трюк, хотя я тебя прощаю. — Он скрестил руки на коленях. — Гудвин говорит, что он хочет пойти в медицинскую школу. Эта профессия ему подходит, правда же?
— В этом нет ничего нового. В выпускном классе он хотел стать врачом.
— Ну, я полагаю, что знаешь моего сына лучше, чем я.
— Раньше знала, мистер Делакруа. Давным-давно, я считалась экспертом в этой области, но потом расширила свои интересы.
XII
Я ПРИНИМАЮ НЕОЖИДАННОГО ПОСЕТИТЕЛЯ; ИСТОРИЯ РАССКАЗАНА; ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПОСТУПАЕТ СНОВА
Апрель в Нью-Йорке не самый жестокий месяц. Снег тает, тяжелые пальто и сапоги возвращаются в шкафы. А лучшее в нем то, что я снова могу прогуливаться с работы домой. Иногда мы со Скарлет идем вместе, и это почти похоже на то время, когда мы учились в Святой Троице.
Тео был в Сан-Франциско, помогал там моему брату с кухней. Мы всю зиму вздорили по разным пустякам, в том числе из-за замороженного горошка, его заигрываний с Люси, барменшей, зимнего пальто, его сестры Изабель, и даже из-за температуры, которую я поддерживала в квартире. Я хотела, чтобы он съехал, хотя не знала, как заставить его сделать это. Печально говорить, но я начала ожидать его отсутствия. Может быть, это не его вина. Может быть, я по натуре одиночка.
Я вышла из «Темной Комнаты» рано, около одиннадцати часов вечера, когда к обочине подъехал черный автомобиль. Не в первый раз я подумала, что если я бы я была застрелена, это так бы все и закончилось. (Но мы только на странице 133 из третьего тома моей жизни, поэтому, конечно, это не может быть концом. За исключением, если ты, читатель, веришь в рай – я вот не всегда уверена в его существовании.)
Дверь машины распахнулась, и оттуда высунулся мужчина в темном костюме.
— Подвезти, Аня? — спросил Юджи Оно. Его тон был бесцеремонным, будто прошло несколько дней, а не лет с нашей последней встречи.
Я заколебалась. Медленно (надеясь, что незаметно) достала свое мачете.
Юджи Оно рассмеялся. Когда он заговорил, его голос был скрипучим, не таким, каким я помнила.
— Думаешь, я пришел тебя убить? Я не привез никакого оружия, кроме Кадзуо. Он спит в отеле и, по правде говоря, он пацифист. Кроме того, если бы я хотел тебя убить, я бы не пришел к тебе лично. Послал кого-нибудь выполнить работу. Подумай, даже зеленый глава преступной семьи понял бы, как такие акты происходят.
— Что ты хочешь от меня?
— Поговорить. Я думаю, ты мне задолжала. Однажды ты от меня отказалась, и поэтому ты все еще у меня в долгу.
Несмотря на дружбу Юджи с Софией Биттер, на данный момент у меня не было особых причин думать, что он желает мне смерти. Я действительно отклонила его предложение о браке (бизнесе?) три года назад, и хотя я до сих пор не совсем поняла его поведение, я не могла с уверенностью сказать, что он мой враг. Кроме того, мне было любопытно.
— Пройдем в мой кабинет, — сказала я, указывая в сторону клуба.
Он высунулся из машины на свет, и я заметила у него темные круги под глазами. Он казался стройнее, чем в последний раз, когда я его видела. Мне показалось, или он рассматривал четыре лестничных пролета, которые вели к входу в мой клуб?
— Я бы очень хотел увидеть «Темную комнату», но из-за путешествия, — сказал он после паузы, — устал. Мы можем заглянуть в клуб завтра после нашего разговора? Это предполагает сохранность твоей жизни. — Он немного злобно улыбнулся мне.
На самом деле, желай Юджи меня убить, я бы давно умерла. Кроме того, удача поворачивалась ко мне лицом в последние два года, так что я действительно начала верить, что я ее приворожила и все пойдет как надо. (Примечание: известные последние слова.)
Так я очутилась в его машине.
***
Я велела водителю отвезти нас в мой дом. Когда мы приехали, Юджи с трудом вылез из автомобиля, дорога с улицы в холл утомила его. Хотя он пытался скрыть это от меня, его выдало неглубокое и тяжелое дыхание.
Я стала рассматривать его в свете ламп лифта. Он все еще был красив, но его тело, всегда худое, стало похоже на скелет. Кожа лица была почти прозрачной, что можно разглядеть тревожную синь вен под ней. Глаза его были яркими, даже чересчур.
Последней весточкой от Юджи было письмо, сопровождающее прах, который, как оказалось, не принадлежал моему брату. В нем он упомянул, что здоровье у него слабое, но это было несколько лет назад. Как по мне, он не выглядел здоровым или просто приболевшим. Я наблюдала за угасанием бабушки и знала, как выглядит умирающий.
