Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП)
Я начала пятиться от него.
— Я думаю, нам следует пожениться. Мы одинаковые, бабуля права. Неправильно проводить нашу жизнь вместе, как прошлый год, не женясь.
— Тео, мы не можем пожениться только потому, что оскорбили твою прабабушку.
— Это не единственная причина. И ты это знаешь. Я люблю тебя. Моя семья очень любит тебя. И никто, никогда не будет иметь больше общего с тобой, чем я.
— Но Тео, я не люблю тебя. Я никогда не утверждала этого.
— Какое это имеет значение? Ты лжешь себе о любви. Я знаю тебя, Аня. Ты боишься, что попадешь под ее влияние или тебе будет больно. Так ты убеждаешь себя, что ты не любишь. Ты боишься счастья, поэтому уничтожаешь и досаждаешь ему каждый раз, когда оно приходит. — Он взял меня за руку. — Разве мы не были счастливы последний год?
— Да, но...
— Есть кто-то, кого ты предпочтешь мне?
— Нет, Тео, нет никого.
— Конечно, нет. Так выходи за меня замуж, Аня. Отдайся счастью. — Он обнял меня.
— Тео, — сказала я, — Я не хочу выходить замуж за тебя. Я не хочу выходить замуж ни за кого. Посмотри на моих родителей. Посмотри на родителей Вина.
— Мы не будем им уподобляться. Я вижу тебя старушкой и себя старичком. Мы готовим и дразним друг друга весь день. И мы счастливы, Аня. Клянусь тебе, мы счастливы.
Он меня не слушал. Я не знала, как заставить его понять. Я чувствовала себя пойманной в ловушку, обманутой и одураченной им. Но и потерять маленького изменника мне не хотелось. Я взглянула на него. Да что со мной не так, почему этого красивого, забавного парня мне не было достаточно?
— Тео, давайте подождем.
— Ты имеешь в виду с помолвкой перед свадьбой?
— Я еще очень молода. Мне надо время подумать.
— Ты не молода, — сказал он. — Ты никогда не была молодой. Ты родилась старой и познала собственный ум давно, с тех пор как я знаю тебя.
— Тео, даже если бы я действительно любила тебя, я не верю, что любовь – это достаточная причина, чтобы пожениться.
Тео рассмеялся.
— Тогда что достаточная причина? Скажи мне.
Я пыталась придумать одну.
— Я не знаю. — Кольцо жало, палец заныл. Когда я сняла его, оно выскользнуло из моих рук и упало где-то в посадки в грязь. Я упала на колени и, разыскивая его, разгребла почву.
— Тео, прости меня. Кажется, я потеряла твое кольцо!
— Успокойся, — сказал он. — Я его вижу. — У него было острое зрение после стольких лет выращивания какао. Спустя секунду он отыскал кольцо.
— Не трудно найти жемчужину в грязи, — сказал он.
Он попытался вернуть его, но я не приняла его на этот раз. Я держала кулаки сжатыми.
— Тео, пожалуйста, — сказала я. — Я умоляю тебя. Спроси меня в другой раз.
— Признай, что любишь меня. Я знаю, ты любишь меня.
— Тео, я не люблю тебя.
— Тогда, что мы делали весь прошедший год?
— Я не знаю, — сказала я. — Это была ужасная ошибка. Ты мне очень нравишься. Мне нравится тебя целовать, но я не могу быть более благодарной тебе. И я знаю, что я не люблю тебя.
— Как ты можешь знать?
— Потому что я... я была влюблена. И не чувствую к тебе подобного.
— Ты имеешь в виду Вина? Почему тогда ты все еще не с ним, если так сильно любишь?
— Я хотела бы чего-то другого, Тео. Некоторым девушкам достаточно любви, но недостаточно для меня.
— Ты бросила Вина, а мальчик клялся тебе в любви, потому что, как ты говоришь, любовь – это не достаточная причина. У тебя есть дружба, работа, а также развлечения со мной, но этого же тебе не хватает. Любви ты не хочешь. Тогда чего? Тебе не приходило в голову, что ничто и никогда не удовлетворит тебя?
— Тео, мне всего девятнадцать. Я не знаю, чего я хочу.
Тео опустил кольцо на ладонь и мгновение созерцал его.
— Может, нам расстаться? Ты этого хочешь?
— Нет. Я говорю... я говорю, что я не могу выйти за тебя прямо сейчас. Вот и все. — Он слаб и эгоистичен, но мне не хотелось его потерять. — Давай забудем, что это вообще случилось. Давай вернемся в Нью-Йорк и к прежним отношениям.
Тео долго смотрел на меня, а затем кивнул и положил кольцо в карман.
— Однажды, Аня, ты будешь старой, такой же старой, как твоя бабушка и как моя бабуля. Ты будешь больна и тебе нужно будет положиться на кого-то кроме себя. Тогда-то ты почувствуешь сожаление о том, что послала подальше всех, кто пытался любить тебя. — Он протянул мне руку и помог подняться с земли. Я отряхнула платье от грязи, однако влажную почву так просто не отчистить.
XI
Я ПРАКТИЧЕСКИ ИДУ ПО СТОПАМ ОТЦА
Когда мне было двенадцать, я обсуждала со Скарлет, что произойдет, если мальчик (возможно, принц) предложит мне брак, и своим отказом я поставлю себя в неловкое положение.
— Он, наверное, исчезнет на следующий день, — сказала Скарлет. В любом случае, обсуждение подало мне ложную идею, что ничто не в силах передать мощь силу магического исчезновения. Разве это не лучший вариант? Да как мальчик мог подумывать остаться после того, как он предложил тебе свое сердце, а ты сказала: «Благодарю, но я бы предпочла другое». Если честно, я бы предпочла не иметь сердца вообще.
Когда мы вернулись в Нью-Йорк, я ожидала что такой гордец как Тео уедет или даже покинет страну. Конечно, это было бы непрактично – он жил в моей квартире, мы вместе вели бизнес. Отнюдь, мы стали жить так, как будто ничего не изменилось. Это было ужасно. Он не припоминал о предложении, хотя я чувствовала, что оно висит в воздухе над нами, как дождевая туча в августе. Быть может, он был терпелив. Быть может, он считал, что я передумаю. Меня так подмывало сказать ему: «Пожалуйста, друг мой, иди и будь свободным. Я освобождаю тебя. Я так много тебе задолжала и приношу одно лишь горе. Ты заслуживаешь большей любви, чем я могу тебе дать». Но я, наверное, была слишком трусливой.
Иногда его насмешки казались менее игривыми и более обидными, чем раньше. Однажды, когда мы спорили о минимальном объеме какао, требовавшемся в напиток, он сказал мне, что мое «уродливое сердце под стать волосам». В такие моменты я чувствовала, что мы были на грани последнего спора, который приведет нас к заключительному акту.
***
К марту первый клуб из новой волны «Темных комнат» был готов к открытию. Он располагался в Вильямсбурге, в Бруклине, и мы довольно легко нашли для него место, раз у нас имелись деньги – законы и многие пути снабжения были теми же, что и для клуба на Манхэттене, и поездки в метро на поезде, который ходил раз в час, не напрягали. Новый клуб располагался в здании, где когда-то был русский православный собор. Хотя мой кузен Толстый содержал бар в церкви в течение многих лет, это было мое первое «святое» место.
Возможно, мне стоило уделить больше внимания духовным вопросам, но я не стала – вера это не мое, и как я уже говорила, я так или иначе за мою жизнь разочаровалась в религиозной организации. Здание с желтыми кирпичными стенами и медными куполами в русском стиле имело благоприятное расположение – оно находилось в центре, в живописном месте. По правде говоря, меня волновало скорее то, что здание русское, а не то, что оно являлось собором, потому что я до сих пор не желала ассоциировать клуб с русской мафиозной семьей. Но «Темная Комната» была настолько популярна в Манхэттене, и я решила, что потенциальная ассоциация не будет большим ударом. Плюс, цена была хорошая.
Я оделась на открытие нового клуба, когда мой сотовый телефон зазвонил. Это был Джонс.
— Мисс Баланчина, обнаружено тело у дверей клуба на Манхэттене. Полицию уже вызвали, но я думаю, вам тоже придется приехать.
***
Полиция работала медленно в эти дни, поэтому я не удивилась, обнаружив, что к моему приезду о теле не позаботились. Плотный мужчина лежал на ступенях лицом вниз. Я не видела никаких явных травм на теле. Даже со спины он показался мне знакомым. Я знала, что не следует трогать тело на месте преступления, но ничего не могла с собой поделать. Я нагнулась и приподняла большую луковообразную голову, которая напомнила мне купола Бруклинского клуба. Голова была все еще неестественно теплой в моих руках.
Это был мой двоюродный брат Толстый, глава Семьи.
Я уже не была ревностной католичкой, но перекрестилась.
Я поручила Джонсу накрыть Толстого, а затем обнести место бархатными канатами, направляя клиентов в обход тела моего кузена. Ожидая прибытия полиции, я вошла внутрь, чтобы позвонить Мышке, которой за относительно короткое время удалось стать второй после Толстого.
— Мышь, Толстый мертв.
Мышка, как и я, плаксой не была. Несколько минут она молчала. Таков был ее способ справляться с трудностями.
— Ты все еще здесь?
— Да, я думаю, — сказала она, спокойная как танк. — Должно быть, это были Баланчики. Посмотри на время. Они знали, что ты открываешь вторую «Темную Комнату». Должно быть, они решили сделать заявление, убив Толстого. Это только теория, но Толстый боролся с ними несколько месяцев. Он пытался защитить твой бизнес.
