Джузеппе Д’Агата - Америка о’кей
В создании не просто новых, а и непрерывных потребностей, ждущих удовлетворения, в поддержании высокой — но не слишком — покупательной способности.
В наличии постоянно расширяющегося рынка. Так что я считаю сверхправильным наше нападение на Европу под видом помощи.
Ахаха!
Вот только не уверен, хорошо ли это, если отец узнает, что я разбираюсь — эхма! — в экономике. Кто понимает толк в экономике, тот стоит у кормила — у! — власти.
Э! Эдуард потому и любит Иоанна, что малый ничего не смыслит в экономике.
Но — о — он не может любить его только за это.
— Отец, расскажи мне все.
16
Бог милостиво продолжает рассказ:
— Один пастырь из Алабамы — я имею в виду человека, который разводит овец, — нашел гениальное решение.
Эге, гениальное! Кто гений, так это я.
— Проблему экономики можно было решить, лишь обеспечив безостановочный сбыт продукции. И единственный способ сделать это состоял в том, чтобы лихорадочно пополнять количество мусора. В том, чтобы приучить людей не трястись над новыми вещами, а пользоваться ими вовсю, дабы скорее отслужили свой срок. А еще лучше — покупать и тут же выбрасывать.
Подумаешь, открытие! Мы так и делаем.
— Приучить-то приучить, но как?
А?
— Этот пастырь, ставший под именем Адама первым папой церкви отказа, построил расчет на типичной для нашего народа склонности к мистицизму и идолопоклонству. Ведь не секрет, что серьезным основанием для рождения у нас капитализма послужили в свое время религиозные мотивы.
— А, понял! Тогда и появилась церковь отказа.
— Вот-вот. Гениальная идея Адама заключалась в том, чтобы сделать мусор священным, обожествить его. — (Ох ты, интересно, с чего это вдруг отец принял постный вид?) — Новая религия образовала единое целое с экономикой. Экономические законы капитализма — наконец-то в чистом виде, без коррективов, — стали моральными законами, религиозными заповедями, политическими ориентирами.
Еще бы! Ясно. А вам нет?
Но у моего папаши такое лицо, будто он пьет отраву.
— Единое целое между экономикой и духом. Потребление, расточительство стали непременной обязанностью, почетным долгом перед богом и обществом. Ты знаешь, как измеряется объем производства, богатство страны?
— (О!) Определением среднего количества мусора, ежедневно производимого каждым гражданином.
— Браво, малыш!
Малыш? Ишь ты, малыш. Ричард.
— Наша задача — достичь сорока фунтов на душу населения. А у нас всего-навсего двадцать пять. В Европе было фунтов пять-шесть. Теперь, после нашего нашествия, будет и того меньше.
Бедные европейцы! Зато нам повезло.
Mors tua vita mea[6].
Друзья! Мне хочется — и я не собираюсь противиться порыву — осенить себя нашим ритуальным знамением.
Знаком нашей Святой Троицы.
Я касаюсь лба, груди, живота.
Производство, потребление, помойка.
Лоб символизирует производство. У! Ум.
Грудь означает покупку, потребление товара. По желанию, по сердцу.
Живот — помойная яма. Все возвращается к началу.
Э, этого я не знал. Не думал об этом.
Не придавал смысла этому тройному знаку.
У, удивительно!
— Сперва было трудно, но Адам и его кардиналы безжалостно убирали (не случайно топя в мусоре) граждан, которые, осмеливаясь использовать, утилизировать то, от чего отказывались другие, то есть находили вторичное применение мусору. А лучших потребителей ждали все новые награды и поощрения.
Вот и Бетти на днях получила очередную медаль.
У, у нее в комнате куча призов, кубков, грамот, почетных дипломов, моделей, аттестатов.
— В дальнейшем новая религия окрепла, и ее приняли поголовно все.
— А как же ликвидация аристократов? Ведь она была.
— Ну и что? Я устроил ее для всеобщей встряски. Для доказательства своей силы. Религии нужны еретики, с которыми бы она боролась. Если еретиков нет, их надо выдумать. Аристократов к тому времени фактически уже не осталось, так что расправу над ними можно считать игрой, шуткой.
Ох, хороши шуточки. Граф-то Оклахомский!..
И-и-и, и барон Небраскский, отец полковника Энея.
Эгеге.
— Некоторые идиоты — в первую очередь ското- и нефтепромышленники — завели привычку называть друг друга графами, князьями, герцогами, баронами, маркизами. Дурачье! Я обвинил их в создании иерархии, представлявшей угрозу для иерархии церковной, и ликвидировал.
— Хорошо, что ты взял меня с собой в тот день. По гроб жизни благодарить тебя буду.
— Еще до моего папства убрали негров. Эти выродки слишком засоряли расу. Но хуже всего было то, что они не могли отвыкнуть рыться в помойках, подбирать мусор.
Негры. О, Отелло!
— А нападение на Европу?
— Оно стало неизбежным. Наш экономический цикл нуждается в огромном числе рабочих рук. Больше рабочих рук — больше потребителей. Здесь их не хватало, и мы вынуждены были снарядить армию в Европу.
А что нам еще оставалось?
От роботов, как вам известно, пришлось отказаться, ибо какой из робота потребитель?
— Занятая философскими дебатами, религиозными диспутами, политическими дискуссиями, травмированная Европа так и не оправилась от большого взрыва. Представь себе, они до сих пор спорят о том, что тогда произошло и чем они навлекли на себя беду. Не знаю — когда, но, как считает кардинал Матфей, рано или поздно мы должны будем и там утвердить нашу религию.
— Силой. Браво, браво, отец!
— Правда, с одним отличием. Здесь — производство, там — потребление. В противном случае наступит день, когда дальнейшее расширение рынка окажется невозможным. А ты, я вижу, разбираешься в экономике.
— Я?
О! У!
— Самую малость. Случайно.
— Ты хорошо читаешь, не правда ли?
Я бы — ох! — охотно ответил, что неправда. Что в лучшем случае могу — уф! — от силы выговорить несколько слов.
— Откуда ты знаешь?
— А кто, по-твоему, незаметно снабдил тебя книгами, которые ты все время читаешь и перечитываешь? Книгами, которые существовали до большого взрыва? Кто тебе подсунул твоего любимого «Ричарда III»?
Э.
Эге.
Э-ге-ге.
— Значит, ты?
— Должен же я был чем-то компенсировать твою не очень удачную внешность. Подражая Ричарду III, ты и в самом деле стал похож на него.
О!
О-о!
О-о-о!
— Я надеялся, чтение научит тебя уму-разуму. Не тут-то было. Тебя гложет честолюбие. Эх ты, бестолочь! Бедный безмозглый слизняк.
Сейчас или никогда!
— Отец, я хочу детей. По твоей воле мне сделали операцию — закрыли семенные каналы. Прошу тебя, прикажи их открыть.
Снова передо мной величественный бог.
С таким шутки плохи. И-и-и, еще бы!
Стро-о-гий.
— Стерилизация есть стерилизация. Она окончательна. Да, я позаботился о том, чтобы ты был бесплоден. Твои больные хромосомы не загрязнят нашу расу. Что касается тебя самого, мне все равно, куда бы ты ни метил. Вверх или вниз — не вижу разницы. Но после тебя не должно остаться потомства.
А!
О!
У!
Он громко зовет:
— Ммм!
Тут же появляется Иоанн.
Он явно был поблизости. Все подстроено-о-о.
— Я здесь, Эдуард.
— Ммм.
— Отлично. — Иоанн призывно хлопает в ладоши. — Кардинал Бейкерсфилдский! Кардинал Далласский! Кардинал Ричмондский!
Верная троица не заставляет себя ждать.
Ясно, что все идет по заранее намеченному плану. Ну и ну!
— Живо, живо, — говорит Эдуард. — Ммм.
— Отлично.
Юного красавца Иоанна распирает от гордости. О!
Ого!
— Глава нашей церкви Эдуард сообщает, что он решил — здесь, сию минуту — назначить кардинала по своему усмотрению. Нижеподписавшийся, аббат Бостонский Иоанн, назначается кардиналом Нашвиллским с должностью верховного теолога.
Все осеняют себя ритуальным тройным знамением.
А я?
О, я тоже!
17
Эгеге, люди!
— Эй, парни — эй, парни — эй, парни…
Я застаю Елизавету в тот момент, когда она (с развитым в ней эстетическим чувством) заканчивает тщательно укладывать поверх мусора утренние покупки.
Туфли, консервы, косметику, рубашки, зонтик.
То же, что обычно.
Елизавета не пропустит ни одной вещи с поощрительной скидкой. Из тех, что периодически пропагандируются (рекламируются) с целью привлечь к ним внимание наиболее сознательных домохозяек.
Эге.
Жена обнаруживает мое присутствие, почувствовав на себе язвительную тень, наползшую на нее как бы невзначай.
— Ай!
— Бетти, тебе записка.
— Эй, парни — эй, парни — эй, парни. — Она поворачивается ко мне. — Опять?
— Будь уверена, — говорю я раньше, чем это скажет она. — Нет, нет, на этот раз я нашел ее не среди мусора. Ее принес полковник Эней. А я любезно согласился выступить в роли второго посредника. Записка подписана А.
