Валерия Вербинина - Поезд на Солнечный берег
– Ни с места! – прошипел киллер.
– Вы ошиблись дверью, – сказал Фаэтон за его спиной, делая Человеку без лица отчаянные знаки, на которые тот, однако, никак не отреагировал.
– Привет, Филипп, – спокойно сказал он, изучая киллера своими глазами-бусинами.
Убийца облизал внезапно пересохшие губы.
– Свидетель, – сказал он растерянно. – Какая удача! Придется брать с заказчика за двойную работу.
– Черта с два, – процедил Человек без лица сквозь верхнюю губу. – И где только держат таких олухов?
– Попрошу не оскорблять фирму! – запальчиво крикнул киллер.
– Наверняка не в «Зомбее» и не у Сырдабора, – щурясь, продолжал Человек без улыбки. – Там работают люди грамотные, тихие и порядочные, которые знают себе цену и никому не позволяют сбивать ее. Только в этой трущобе, «Бюро добрых услуг», и попадаются граждане, которые даже галстук толком завязать не умеют и только и делают, что роняют престиж профессии. – Киллер краем глаза покосился на свой галстук: и правда, тот был повязан немного криво. – И вообще, идти на дело и оставить дверь открытой! Позор! Уроки Раскольникова ничему вас не учат, друг мой. Никакого уважения к классике!
Филипп давно потерял нить мыслей своего друга, но киллер, очевидно, понял все и густо покраснел.
– Прошу прощения, – сказал он. – Действительно, я как-то не подумал. Мне очень жаль, что из-за моей ошибки вам придется прогуляться на небеса несколько раньше, чем вы рассчитывали. Но, – мало-помалу обретая уверенность, говорил он, – я еще молод, и я учусь. Великие примеры прошлого вдохновляют меня.
– Какие такие примеры, ротозей? – вопросил Безликий и Звероподобный, вальяжно развалясь в кресле-гамаке. – И чему, интересно, ты можешь у них научиться, если ты разговариваешь, как последний гномон?
– Протестую! – воскликнул киллер горячо. – Я человек творческой профессии и требую, чтобы мне оказывали уважение. Разумеется, я не претендую на славу госпожи Бренвилье, Сальери или Наполеона. Это мастера, а я…
– Халтурщики! – презрительно отозвался Человек без лица.
– Не согласен! Со стороны маркизы было, конечно, невежливо убивать своих родных из-за наследства, но, в конце концов, у тех было слишком крепкое здоровье, и они просто не оставили бедняжке другого выхода.
– В конце концов, – повторил Человек без лица, надменно выпятив нижнюю губу в знак величайшего презрения, – она попалась, потому что у нее не было профессионального навыка.
– А Призрак? Величайший из великих, потому что никто о нем ничего не знает и неизвестно, существует ли он вообще, – горячился гороховый. – Да нет, что вы в этом понимаете! Ведь он убил самого Жив О’Глота, бубликового миллиардера. Да-да, мы кое-что слышали об этом! Публика, конечно, поверила, что он умер от старости, хотя ему было всего девяносто два. Он был в самом расцвете остатка сил и многое еще мог совершить.
– Халява, – безапелляционно отрезал Человек без лица, – жуткая халява! Я всего-навсего впустил ему в ухо пиранью, и она сожрала его изнутри – сначала мозг, ну, а потом все остальное.
Филипп поперхнулся: такого оборота он никак не ожидал. Киллер вытаращил глаза и выронил дырокол.
– А впрочем, я ничего не говорил, – благодушно сказал Человек без лица, изучая потолок.
– Мой учитель! – вскричал киллер, падая на колени и простирая руки в молитвенном экстазе. – Мой кумир!
– Оставь эти штучки для Орландо, когда он умоляет нас не курить, – безжалостно сказал Призрак, он же Безликий, он же Неулыбчивый. – Встань и не оскверняй ковер моего друга неуместными прикосновениями. Я сегодня в убийственном настроении. Когда я в убийственном настроении, это значит, что мне хочется кого-нибудь убить.
– Вы правы, – кричал киллер, не слушая его, – что́ по сравнению с вами все маркизы и бандиты, императоры и полководцы! Учитель, нет слов, как я восхищаюсь вами! – Он кинулся лобызать его руки.
– Будет, будет, – проворчал Призрак, отпихивая его ногой. Киллер простерся ниц и начал целовать его сапоги.
– Пойду выпущу Лаэрта, – сказал Филипп, утомленный столь бурным изъявлением чувств.
– Великий! Несравненный! Божественный! – вопил гороховый.
Филипп освободил Лаэрта из холодильника и рассказал ему, что у них происходит. Когда они вернулись, киллер рыдал от невыразимого счастья, уткнувшись головой в вышитый сапог своего идола, и сокрушался, что никогда не сможет быть таким, как он. Человек без лица скучающе позевывал и поглядывал в окно. Лаэрт задумчиво облетел вокруг него и сел на плечо Филиппу.
– Пахнет кровью, – сообщил он вполголоса.
– Вы… э… действительно Призрак? – осторожно спросил Филипп.
Человек без лица поднялся и подошел к волшебному зеркалу, с готовностью отразившему его.
– Заказ отменяется, – бросил он через плечо киллеру, вскочившему с пола и стоявшему по стойке смирно.
– Есть! – восхищенно отвечал тот.
– Вместо него уберешь заказчика. Я знаю, в фирме ведется строгая отчетность, все должно сходиться с точностью до тела.
– Я против, – вмешался Филипп. – Я сам поговорю с заказчиком.
Человек без лица хмыкнул, одернул воротник пиджака, разгладил какую-то складку и поправил волосы, после чего повернулся к Филиппу.
– Делай как знаешь, – снизошел до разрешения Мастер своего дела.
У Филиппа голова шла кругом: по правде говоря, он не знал, что делать и вообще как себя вести в присутствии столь выдающейся особы. Лаэрт таял от восхищения – сам Человек без лица дружески встряхнул его лапу, осведомился о роде его занятий и, получив ответ «Ручной вампир», не стал удивляться, таращить глаза и визжать не своим голосом – не то что некоторые люди, которые лишены всякого понятия о приличиях. Филипп представил вампиру своего нового друга.
– А это Человек без лица, то есть, простите, Призрак, – поправился Филипп.
– «Человек без лица» мне подходит. Скажите, Лаэрт, а что, бывают и дикие вампиры?
– Бывают, – ответил Лаэрт со вздохом, – но хозяин этого не одобряет.
Тут в Человека без лица вцепился киллер, который просто не находил себе места от радости. Он припоминал громкие дела, сыпал цифрами и фактами. По всему было видно, что он досконально изучил достижения своего кумира, о которых Филипп и не подозревал. Заметив, что Человек без лица немного смущен назойливостью своего поклонника, он улучил минуту и поблагодарил его.
– Не знаю, что бы я делал без вас, – искренне сказал Филипп.
– Вздор, – сказал Человек без лица. – Я заметил неладное уже в театре. Было бы жаль, если бы ваша девушка вас лишилась. – Филипп покраснел, Человек без лица пристально смотрел на него. – Из вас выйдет отличная пара.
Киллер встрял в разговор:
– Учитель, я должен больше знать о вас. Каковы ваши планы? Чем вы занимаетесь? Какие грандиозные проекты замышляете?
– Мой последний проект, – сухо сказал Человек без лица, – уйти на заслуженный покой. Не сразу, но… когда-нибудь.
Киллер по вызову угодливо захихикал:
– Вы? Не верю. Кто угодно, только не вы! Мастера вечны!
– Если честно, – признался Человек без лица, – то как раз сейчас я обдумываю одно дело.
Филипп вздрогнул и послал Человеку без лица умоляющий взгляд.
– Можно мне в нем участвовать? – загорелся киллер. – Я всегда мечтал быть вашим учеником! Вашим другом! Вашим ангелом-хранителем!
– Пожалуй, вы будете в нем участвовать, – с расстановкой сказал Человек без лица, – я бы даже сказал, непременно.
Разговор переходил на очень скользкую почву, и Филипп поспешил, во избежание несчастного случая, пригласить гостей к столу. Ему показалось, что величайший из великих настроен довольно воинственно; однако Человек без лица, он же Призрак, вел себя безупречно. Он перебрасывался шутками с вампиром, вспоминал случаи из своей практики и хвалил юношу за выдержку. Филиппу редко удавалось вставить слово, потому что киллер тараторил за всех. Он задавал Человеку без лица вопросы и сам на них отвечал, удивлялся Лаэрту и клялся Филиппу в вечной дружбе, которой тот вовсе не искал.
После обеда юноша отдал Лаэрту необходимые указания по хозяйству и вместе с двумя киллерами спустился вниз на лифте. Филипп собирался идти на свидание, но не знал, как отделаться от своих спутников, ненароком не обидев их. Гороховый киллер, казалось, намертво прирос к старшему товарищу. На рекламных экранах министерство здравосбережения, куда не следует вкладывать сбережения, предупреждало о вреде курения следующим избитым лозунгом: «Лучше умереть быстро, чем медленно». Младший киллер счел мысль оригинальной и захихикал. Впрочем, министерство боролось не только словом, но и делом: в каждую десятую пачку оно вкладывало сигарету с усовершенствованным напалмовым цианидом, и число курильщиков таким образом неуклонно сокращалось. Филипп относился к подобным проискам с презрением. Того же мнения придерживался и Человек без лица: он преспокойно закурил, пуская дым сквозь ноздри, – искусство, в нашем веке почти утраченное. Увидев это, гороховый сломя голову помчался за сигаретами и вытряс из уличного автомата восемь пачек. Прибежав обратно, он дрожащими руками вскрыл пачку, снабженную предохранительной этикеткой о вреде курения, и вытащил сигарету. Человек без лица достал щегольскую зажигалку и щелкнул ею, выбив острый язычок огня. Гороховый с благоговением прикурил, и… Глаза его выкатились из орбит, изо рта повалил дым. Киллер испустил вопль, подобный воплю пингвина, которого насилует акула, и волчком закружился на месте. Пламя охватило его, и, когда он перестал кружиться, от него остались только хлопья пепла. Человек без лица наступил на них и без малейшего смущения растер каблуком сапога. Прохожие, пожимая плечами, спешили своей дорогой. Человек без лица затянулся и зажмурился от удовольствия.
