Виталий Фролов - Цивилизация страуса
— Гусев!
Он обернулся.
— Если бы все женщины убивали бросивших их мужиков, в мире бы осталось чертовски мало мужиков, не так ли?
— Наверное.
— Подумай об этом, Гусев.
— Обязательно.
— И постарайся сделать так, чтобы я больше тебя не видела.
Честно говоря, Гусев и сам не понимал, на что он рассчитывал и чего от этой встречи ждал. Что она разрыдается, упадет ему на грудь и они будут пить чай на кухне, вспоминая старые добрые времена? Или что она признается в убийстве, и тогда он… А что бы он тогда сделал?
Гусев понятия не имел.
У его дела давно вышел срок давности, так что полиция, даже имея на руках ее чистосердечное признание, вряд ли бы стала что-то предпринимать. Свершить возмездие самолично? Гусев не испытывал ни малейшего желания, во всяком случае, если речь шла о Насте. Как бы там ни было, как бы потом все не повернулось, было время, когда им хорошо было вместе, и… Черт побери, она была единственным человеком, оставшимся из его прошлой жизни.
Пусть она и не хотела его видеть, да и он, в общем-то, тоже. Но была между ними какая-то нить, что-то, что их связывало. Общие воспоминания о том вялотекущем романе, или принадлежность к одному поколению, или… Гусев окончательно запутался.
Он вышел из метро и пошел к своей общаге.
В то, что Настя могла его убить, он и сам не особо верил. Это был не ее стиль. Вынести мозг живому — это да, это всегда пожалуйста, но всадить пулю в сердце, и не в состоянии аффекта, не в тот день, когда он ее бросил, а на следующий… Да и где бы она взяла пистолет?
Ситуация была абсурдная. У Гусева не было врагов, способных на его убийство, и он это прекрасно понимал. Кому он нужен вообще?
Подсидеть на работе, подставить перед начальством, кинуть на деньги — на это люди его круга были вполне способны. Но убийство было для них слишком крутым шагом. Слишком радикальным.
За что вообще убивают людей?
Понятно, что подавляющее большинство убийств в те времена происходило на бытовой почве, и девяносто процентов из них — по пьянке. Но модус операнди не тот.
Собутыльники, внезапно воспылавшие к тебе ненавистью, могут воткнуть в тебя хлебный нож, проломить голову гантелей или тупо забить ногами. Но стрелять тебе в сердце, а потом сразу же звонить в больницу и милицию они не станут. Зачем им это надо?
И, опять же, ни у кого из знакомых, с кем Гусев мог бы выпивать, не имели доступа к огнестрельному оружию. Тогда — это вам не сейчас, когда каждый второй со стволом не расстается.
Однако, факт оставался фактом. Гусева решительно некому было убивать, но кто-то же его все-таки убил. И Гусев решил обязательно докопаться до истины. В тот вечер, идя от метро по освещенной московской улице и наслаждаясь теплым вечером, Гусев открыл совершенно новое для себя ощущение.
В его жизни появилась цель.
Глава девятая
— Не могу сказать, что я удивлен, — заявил Макс. — Я ожидал твоего повторного визита, просто я не думал, что ты придешь так быстро.
— Ты смотрел те файлы, которые мне переслал?
— Только чтобы убедиться, что это те самые файлы. Разве я ошибся?
— Нет, — сказал Гусев. — Это те самые файлы. Но теперь мне нужно больше.
— Больше чего?
— Информации.
Макс зевнул, прикрыв лицо рукой, а потом почесал подбородок.
— А ты уверен, что тебе это на самом деле нужно?
— Меня убили, — сказал Гусев.
— Отчасти это верно, — согласился Макс.
— Отчасти?
— Ну, ты же вот он, передо мной сидишь.
— У меня украли мою жизнь.
— Дав тебе новую взамен.
— Я сам должен был это решать, — сказал Гусев. — Но у меня отняли право выбора.
— Это было тридцать семь лет назад, — сказал Макс. — К чему ворошить прошлое? Если даже ты узнаешь, кто тебя застрелил, что это для тебя изменит?
— Я буду знать.
— Ты ж понимаешь, что тот тип, кем бы он ни был, вполне мог и не дожить до наших времен?
— Понимаю.
— И даже если он до них дожил, что ты будешь с ним делать? Полицаям сдашь?
— Срок давности давно вышел.
— Это я и пытаюсь тебе втолковать, — сказал Макс. — Знание о том, кто тебя застрелил, не изменит в твоей жизни ровным счетом ничего. Здоровье не станет лучше, денег не станет больше, Солнце не начнет ярче светить. Зачем ты смотришь в прошлое? Не пора ли задуматься о будущем?
— Я хочу узнать, — сказал Гусев. — И я готов платить. Тебе этого мало?
— Ты просто занимаешься не тем.
— Это мое дело.
— Твое, — согласился Макс. — Ты подумал над моим предложением?
— Я в процессе, — соврал Гусев.
— Ладно, думай дальше. И что я должен добыть для тебя на этот раз?
— Мое дело из полицейских архивов, — сказал Гусев. — Протоколы, все такое. Это реально?
— Я даже не уверен, что это закрытая информация, — сказал Макс. — Мои люди постараются все раздобыть. Но подумай вот о чем. Полиция, конечно, в ваши времена совсем мышей не ловила, но они расследовали это дело по горячим следам, и ничего не нашли. При том, что это их работа, и у них есть целый штат профессионалов и ресурсы, которые тебе и не снились. Почему ж ты думаешь, что сейчас, спустя тридцать семь лет, ты достигнешь успеха в том, в чем они тогда облажались?
— Потому что это моя жизнь, — сказал Гусев. — Кому с ней разбираться, как не мне?
— Да будет так. Каждый сходит с ума по-своему, — кивнул Макс. — Еще что-нибудь?
— Ты не посоветуешь мне адвоката?
Макс в изумлении задрал бровь.
— Чего успел натворить?
— Ничего. Мне не по уголовному праву. Банк, в котором у меня был счет, не хочет отдавать мне деньги.
— Хороший, значит, банк, — ухмыльнулся Макс. — Хорошие банки просто так с деньгами не расстаются.
— Можешь кого-нибудь посоветовать?
— А много там денег?
— Средне.
— Тогда я могу посоветовать тебе забыть о них, — сказал Макс. — Но что-то мне подсказывает, что ты этому совету не последуешь.
— Не знаю, что именно тебе подсказывает, но оно право.
— Сейчас мало кто из адвокатов связывается с банками, — сказал Макс.
— Я заметил.
— Но есть у меня один парень, Федором зовут. Он не то, чтобы очень крутой, скорее, безбашенный, но другой за твое дело и не возьмется. Адрес и телефон я тебе в почту скину.
— Спасибо. А файлов когда ждать?
— День — два, — сказал Макс. — Это не очень интересная информация, поэтому я даже не знаю, к кому из специалистов мне обращаться. Ты, наверное, и сам мог бы ее нарыть, доступ к архивам у нас открыт.
— Пусть лучше специалисты займутся.
— Пусть, — согласился Макс. — Хотя и даль специалистов по такой фигне гонять. Копеечное ж дело.
— В наше время говорили, что информация — это самый дорогой товар, — заметил Гусев. — Но я смотрю, у вас оно не так.
— Врали потому что в ваше время, — сказал Макс. — Или добросовестно заблуждались, что, в принципе, не так уж важно. С чего б ей быть самым дорогим товаром, если ее вокруг столько, что хоть тачками вывози? Вон в гугле, хочешь, рецепт блинчиков добудь, хочешь, чертеж атомной бомбы и список сайтов, где для нее материалы прикупить можно. Но что-то никто ничего вокруг не взрывает, да и блинчиков приличных днем с огнем не найдешь. Информация, мой древний друг, это товар очень неудобный. Во-первых, потому что ее полно и она в основном бесплатна. А во-вторых, та информация, которую кому-то за деньги продать можно, добывается тоже не бесплатно, и не только деньгами за нее порою платить приходится. А самое главное, что список покупателей для той инфы крайне ограничен. Вот знаешь ты, например, страшную военную тайну стратегического значения. Кому ты ее продавать будешь? Много ты людей знаешь, которые такие тайны купить могут?
— Любой товар можно продать, — сказал Гусев. — Все зависит только от приложенных усилий.
— И заплатят тебе пулей в башку, — сказал Макс. — Но в общем случае, в наше время инфой торговать, это все равно, что рыбе стакан воды пытаться впарить.
— А я думал, ты только ей и торгуешь.
— Не, — отмахнулся Макс. — Это капля в море. Я б тебя, честно говоря, вообще на фиг бы послал с такими заказами, если б не Стас и не те парни, которые интерес к тебе проявили.
— Ценю такую откровенность, — сказал Гусев. Интересно, кто же эти парни? Крышу они, судя по смелости Макса, предоставляют совсем нехилую.
Макс отмахнулся от него пухлой рукой.
Контора адвоката Федора Краюхина находилась на третьем этаже второсортного бизнес-центра. Справа от нее торговали пластиковыми окнами, слева — железными дверями. В офисе, обставленном в стиле «бедненько, но чистенько», кроме самого Федора сотрудников не было. Даже секретарши.
Сам Федор принадлежал к юристам уже знакомого Гусеву типа, и тот начал думать, что другого типа тут уже просто не водится.
