Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП)
— Эй, — сказал Вин. Я выпрямилась и попыталась притвориться, что не сплю. (Немного в сторону: и чего люди так поступают? Чем сон так унизителен?) — Я сейчас же уйду. Только хочу перед этим поговорить с тобой.
— Полагаю, тебя не переубедить. — Я не подняла на него глаз. Голос мой прохладен и даже очень.
Он покачал головой.
— Это еще не все. Папа иногда болтает о клубе. Дела идут.
— Так чего ты хотел, а?
— Подумал, что надо заехать к тебе и забрать кое-какие вещи. Я еду на мамину ферму в Олбани и затем заеду в город ненадолго перед колледжем.
Мой уставший мозг пытался осмыслить это заявление.
— Уедешь?
— Да, я решил пойти в Бостонский колледж. Причин оставаться в Нью-Йорке больше нет.
Вот это новость.
— Ну удачи, Вин. Фантастичного времени в Бостоне.
— А я должен был с тобой посоветоваться? Ты же со мной не советовалась.
— Преувеличиваешь.
— Будь честна, Аня.
— А что ты бы ответил, скажи я тебе, что попросила твоего отца поработать на меня?
— Ты никогда не узнаешь.
— А вот и знаю! Ты попросил бы не делать этого.
— Конечно, попросил бы. Я бы даже Гейбла Арсли попросил не работать с моим отцом, а ведь его я терпеть не могу.
Я не поинтересовалась, отчего, но схватила его руку.
— Какие твои вещи остались у меня?
— Кое-что из одежды, зимнее пальто и, думаю, у твоей сестры одна из моих шляп, но Нетти может ее забрать. Свой экземпляр «Убить пересмешника» я оставил в твоей комнате и хотел бы перечитать когда-нибудь. Но главное, это моя электродоска для колледжа. Она у тебя под кроватью, думаю.
— Не зачем заходить. Я сложу вещи в коробку. Принесу на работу, а твой отец заберет.
— Как хочешь.
— Думаю, так будет легче. Я не Скарлет. Не тоскую по бесполезным драматичным сценам.
— Как знаешь, Аня.
— А ты всегда такой вежливый. Аж нервирует.
— А ты постоянно держишь все в себе. Мы ужасная пара.
Я скрестила руки и отвернулась от него. Разозлилась. Сомневаюсь в причине, но разозлилась. Не устала бы, то вполне уверена, лучше бы удержала эмоции в узде.
— Зачем ты вообще приходил в клуб на вечеринку, если не собирался простить меня?
— Я пытался, Аня. Приходил посмотреть, смогу ли я отпустить это.
— Ну так что?
— Выходит, не могу.
— Можешь. — Я и не думала, что нас могут увидеть, но мне в любом случае было наплевать. Я обняла его. Толкнула в сторону балкона и поцеловала его. Через пару секунд я заметила, что он не поцеловал меня в ответ.
— Не могу, — повторил он.
— Вот как. Ты больше не любишь меня?
Он не отвечал. Покачал головой.
— Недостаточно для этого, полагаю. Я не люблю тебя так сильно.
Переформулирую: «Я люблю тебя, просто недостаточно сильно».
С этим я поспорить не могла, но все равно попыталась.
— Ты будешь об этом жалеть. У клуба будет огромный успех, а ты будешь жалеть, что не остался со мной. Потому что если любишь кого-то, то это навсегда. Любишь их, даже если они совершают ошибки. Я так думаю.
— Так значит, я должен любить тебя вне зависимости от твоих поступков? Тогда я не смогу уважать себя.
Возможно, он и прав.
Я устала защищаться и попыталась убедить его посмотреть с моей точки зрения. Я уставилась на плечо Вина, находившееся от меня менее чем в шести дюймах. Несложно склониться и пристроить голову в уютное местечко меж его плечом и подбородком, предназначавшееся именно мне. Несложно сказать ему, что клуб и совместное дело с его отцом были ужасной ошибкой и умолять его принять меня. На мгновение я прикрыла глаза и попыталась себе представить будущее с Вином. Я увидела дом за городом – Вин владеет коллекцией старинных архивов, а я научилась готовить другие блюда помимо макарон с замороженным горошком. Увидела нашу свадьбу – на пляже, он в синем в полоску костюме, а наши кольца из белого золота. Я увидела темноволосого малыша –назову его Леонидом в честь папы, если мальчик, а если девочка – Алексой, в честь сестры Вина. Все это выглядело потрясающе.
Это несложно, но я себя возненавижу. Мне выпал шанс что-то создать, продвинуться там, где не смог отец. Я не могла это бросить даже ради парня. Только его мне не достаточно.
Посему я держала шею прямо, а взгляд устремила прямо. Он уходит, а я его отпускаю.
С балкона я услышала детский плач. Мои бывшие одноклассники восприняли слезы Феликса как сигнал о том, что вечеринка закончилась. Через стеклянную дверь я наблюдала, как они уходят. Уж не знаю зачем, но попыталась пустить шуточку.
— Похоже, худшая гулянка. На втором месте, если считать младший год. — Я легонько коснулась бедра Вина в том месте, куда угодила пуля моего брата в самый худший выпускной. На секунду показалось, что он рассмеется, но затем он отодвинул ногу.
Вин прижал меня к груди.
— Прощай, — прошептал он более мягким тоном, чем прежде. — Надеюсь, жизнь даст тебе все, что ты хочешь.
Я поняла: это конец. В отличие от прошлой ссоры, в этот раз голос его звучал не яростно, а смиренно. Будто он уже где-то далеко.
Секунду спустя он отпустил меня и по-настоящему бросил.
Я отвернулась и стала наблюдать, как солнце клонится за город. Хоть я и сделала свой выбор, видеть, как он уходит, мне не хотелось.
***
Я выждала пятнадцать минут и вошла в квартиру. Единственными людьми на тот момент здесь остались лишь Скарлет и Фелик.
— Обожаю вечеринки, — заявила Скарлет, — но эта была неудачной. И только не говори, что это не так. Ты можешь лгать священнику, но мне-то слишком поздно.
— Я помогу тебе с уборкой, — пообещала я. — Где Гейбл?
— Ушел с братом. И затем пойдет на работу. — Гейбл дурно отзывался о работе санитаром, в обязанности которого входило менять судна и мыть полы. Это единственная работа, которую он смог найти, и я полагаю, с его стороны благородно взяться за нее. —Думаешь, было ошибкой приглашать ребят из Троицы?
— Я думаю, это было здорово.
— Я видела, как ты разговаривала с Вином.
— Ничего не изменилось.
— Мне грустно это слышать. — Мы домыли квартиру в молчании. Скарлет начала пылесосить, поэтому я не сразу заметила, как она заплакала.
Я подошла к пылесосу и выключила его.
— Что такое?
— Не знаю, какие у нас остаются шансы, если вы с Вином не надумаете.
— Скарлет, это был лишь школьный роман. Они не длятся вечно.
— Если ты не тупица и не беременная.
— Я не это имела в виду.
— Я знаю. — Скарлет вздохнула. — И знаю также, почему ты открыла клуб, но разве ты уверена, что Чарльз Делакруа стоит свеч?
— Да. Я тебе уже объясняла. — Я снова включила пылесос и допылесосила ковер долгими, безумными рывками. — Ты же знаешь, заниматься этим нелегко. Да и помочь некому, поддержать. Ни мистеру Киплингу, ни родителям, ни бабушке, ведь они умерли. Ни Нетти, она еще ребенок. Ни Лео, он в тюрьме. Ни семье, потому что, как они считают, я угрожаю их делу. Безусловно, и Вин не поможет. Некому. Я одна, Скарлет. Сейчас я более одинока, чем за всю жизнь. Знаю, я сама это выбрала. Но мои чувства все же ранит, когда ты принимаешь сторону Вина. Я связалась с Чарльзом Делакруа из-за его контактов в городе. Он мне нужен, Скарлет. Он – часть моего плана с самого начала. Никто его не заменит. Вин просил меня о том, на что я не могу согласиться. Тебе не кажется, что я жалею?
— Извини, — сказала она.
— И я не могу быть с Вином Делакруа только потому, что моя лучшая подруга не отказывается от романтики.
Глаза Скарлет наполнились слезами.
— Давай без споров. Я идиотка. Не обращай внимания.
— Ненавижу, когда ты называешь себя идиоткой. Никто о тебе так не думает.
— Это думаю я сама, — сказала Скарлет. — Взгляни на меня. Что мне делать-то?
— Ну, к примеру, мы закончим уборку квартиры.
— После этого, я хотела сказать.
— Затем возьмем Феликса и отправимся в мой клуб. Люси, барменша, работает допоздна, и у нее литры какао-напитка из образцов.
— А потом?
— Не знаю. Ты что-нибудь придумаешь. Это единственный известный мне способ как двигаться дальше. Составляешь список и выполняешь все по порядку.
— До сих пор горчит, — сказала я недавно нанятой барменше, протягивая последний набор стаканов. У Люси были белоснежные коротко стриженые волосы, светло-голубые глаза, бледная кожа, большие нос и рот, и высокая атлетичная фигура. Когда она надевала пиджак и шляпу, то казалась мне похожей на плитку Баланчина белого. Если она работала на кухне, то я даже в своем кабинете слышала ее бормотания и ругательства. Грязные словечки казались частью творческого процесса. Мне она очень нравилась, кстати. Не будь она моей подчиненной, мы бы стали подругами.
— Как считаешь, нужно больше сахара? — спросила Люси.
— Думаю... ничего не нужно. Этот даже больше горчит, чем предыдущий.
— На вкус какао как какао, Аня. Я задумываюсь над тем, что тебе он не по нраву. А что ты думаешь, Скарлет?
