Анна Никольская - Апокалипсис Антона Перчика
— Еще один вопрос, последний. Почему вы хотите у нас работать? Ваша мотивация?
— Честно?
— Ну да, желательно.
— Вот если совсем по чесноку, мне ваша контора — не комильфо. Быть лицом куриных кубиков и красиво расставлять по полкам банки с тушенкой — это правда не мое. Ни разу не мое. А мотивация у меня — предки. Лишили доступа к семейной казне до осени, пока не восстановлюсь в универе. А жить на что? Кафешки, клубы, я люблю вкусно пахнуть — ну, вы понимаете. В общем, прижало.
— Хорошо, заполните тогда, пожалуйста, анкету.
— То есть это что? Вы меня берете, что ли?
Я опешил.
Как так?
Кажется, я сделал все, я из кожи вон лез, чтобы только не угодить в эту крысиную дыру (которую, кстати, мне подыскала мамик — как всегда, из самых благих побуждений). Отец, в конце концов, не законченный изверг — пока не устроюсь на работу, поить-кормить, поди, будет…
Я скольжу глазами по строчкам. Что-то чересчур мелко и букв много. Много букв.
— А зачем писать про семью? Это типа вступительного сочинения?
— Еще осталось несколько формальностей, — она игнорирует мою иронию. — Беседа со штатным психологом и анализ крови.
— Ну вы даете, люди. Серьезно? Кроме шуток? Я же вам справку из психоневрологического диспансера принес, свежую. А вы точно не в космонавты волонтеров набираете? А то зашлете меня на Марс вместо «Ашана».
Она хмурится. Черт, симпотная все-таки. А может… Может, все-таки перекантоваться тут у них какое-то время?.. Все при деле буду, пока отец гнев на милость не сменит.
— Ладно, валяйте, — говорю, — вид собственной крови я уж как-нибудь перенесу.
— Очень хорошо, — она снимает трубку с доисторического телефона и набирает номер.
— Только учтите, я у вас навек не зависну. Так мы пересечемся вечером?
* * *А хотите еще байку? Курьезный случай из моей насыщенной жизни. Я познакомился с девушкой по интернету. Не, обычно я на улице знакомлюсь или в клубе — с этим у меня проблем никаких. Я, сколько себя помню, от женского внимания не страдал. Вернее, от его отсутствия — женщины меня любят. Улыбка у меня широкая, как и плечи, в этом все дело. Но тут просто разобрало любопытство, и фотку она прислала эффектную. Думаю, все равно делать нечего — схожу посмотрю, чего там. Мы в метро договорились встретиться. Нарисовался я с опозданием — пунктуальность не самая сильная моя сторона. Минут на двадцать меня дела задержали, думал, она уже отчалила. Но нет, смотрю — стоит. И даже вполне себе ничего: стройная, блондинка, волосы ниже плеч — все, как я люблю. Только с макияжем явный перебор и вообще видно — со вкусом у человека проблемы. Ботфорты и джинсовые шорты, как кот в сапогах. Хипстер и кот в сапогах — я представил, как мы со стороны смотримся, и чуть не свалил. Но неудобно было. Ладно, шорты — дело поправимое, ведь главное, что у человека внутри. Короче, я повел ее в кофейню. Идем, она шагнет — споткнется, шагнет — споткнется. Меня чуть не уронила на асфальт. Думаю, нетрезвая, что ли? Утро же еще, двенадцать часов. Но оказалось, что ей обувь велика. Доковыляли мы с грехом пополам до «Шоколадницы» — я «Бразилию Декаф» заказал (кофеин я не употребляю), ей — мороженое и горячий шоколад. Вот на этом мороженом она и прокололась. Сидим, я ей что-то такое увлеченно про последний фильм Балабанова втираю, про постапокалипсическую эстетику, она в окошко прохожих разглядывает. Чую, не клеится разговор. Внутри у нее тоже негусто. Дальше какао дело у нас точно не пойдет. Девушка какая-то не очень вменяемая, а что с ней не так, не могу понять. Думаю, сейчас она доест, и я по уважительной причине сруливаю. И тут вдруг она берет и достает изо рта зуб.
Жесть. Я был в шоке. Тут кровь у нее начинает капать на стол, сопли-слезы, я ей гигиенические салфетки протягиваю, она отказывается, словом — молодежный триллер в самом разгаре. Народ на нас оглядывается. И знаете, что это такое было? У нее последний молочный зуб в тот день, оказывается, выпал. Да, такое тоже бывает. Мороженое с карамельными чипсами — ну и. Ей было двенадцать лет, как потом оказалось. После этого шокировавшего мою неокрепшую психику случая я к старому доброму пикапу вернулся. На улицы родного города.
Тот фильм, кстати, «Я тоже хочу» назывался. Дурацкое название, типа «Американского пирога» — но там совсем не про это. Там про одного мужика, про музыканта — он все счастье искал… Да чего я буду рассказывать — скачайте да посмотрите сами.
День первый
Суббота, 4 мая
— Слушай, мамик, я же тебе не приходящая нянька. Вы не могли предупредить заранее?
— Значит, не могли. — Она с прищуром глядит в зеркало и сосредоточенно рисует себе глаз. Движения автоматические, это уже как дыхание у нее. — У нас с отцом важная встреча.
— А у меня не важная? Я Янку веду в клуб.
— Янку, да? В прошлый раз, помнится, была Анька. На какие это, интересно, шиши ты ее ведешь? Опять провалил собеседование. Тебе еще не надоело тунеядствовать?
— Мам, притормози на минуточку. Во-первых, ничего я не провалил — я отказался у них работать. Отказался сам. Передумал. Ты чувствуешь разницу? А во-вторых, если этот их психолог сам псих недолеченный, я причем? Он меня знаешь про что спрашивал?
— Про что?
— Есть ли у меня постоянный половой партнер. И если да, то какого он пола. Это, по-твоему, нормально при приеме на работу в ООО СР «Дистрибуция»? Я уже думал, что ошибся адресом.
Она отрывается от зеркала и откладывает в сторону карандаш. Смотрит на меня. У нее лицо обычно безо всякого выражения — никогда не угадаешь, о чем она думает.
— Слушай, ну и ответил бы ему, с юмором — как ты умеешь. Выкрутился бы как-нибудь! — говорит. — Что мы теперь скажем папе? Ты уже полгода слоняешься без дела, и потом…
— Ты опять? — Я врубаю на всю радио. Я ее нудятину уже просто слышать не могу. Мамик если заведется, ее советским танком не остановить.
— «…первый заметный метеоритный дождь прошел зимой благодаря потоку Квадрантиды. Пик падения пришелся на четвертое января…» — скрипит какой-то дед из динамика. Окей, окей, все что угодно, лишь бы не ее нотации.
— …отец только и успевает оплачивать твои интернет-покупки. Зачем тебе столько одежды? Ты же не девушка.
— А что, только девушки должны классно выглядеть и приятно пахнуть? А я, раз родился мужиком, должен в трениках и стоптанных башмаках на троллейбусе ездить? Успокойся, найду я работу — я вон в интернете объявление уже разместил почти. Есть там одна тема — по бизнесу… Правда, нужен первоначальный капитал. Как думаешь, отец даст?
— Не знаю. Надо было тебе учиться, вот что, — мамик меняет тему и принимается за другой глаз. У нее на каждый уходит по пять минут, я засекал. — Мы еле-еле устроили тебя в медицинский. Надеялись, пойдешь по нашим стопам.
— Ну не мое это! Не могу я ковыряться в трупах — мне неприятно!
— А что тебе приятно-то? Медицина — не мое, фармацевтика — не мое, лингвистика — тоже, товароведом и то не взяли.
— Не «не взяли», а я отказался! Я хочу свой бизнес. В фэшн-индустрии. Мы с Егором уже перетерли: хотим открыть сеть бутиков, по франшизе. У нас и связи кое-какие есть.
— А в чем проблема? Открывайте.
Она еще и издевается.
— Мам, может, поговоришь с отцом насчет денег, а? Он тебя же слушает.
— Антон, очнись, пожалуйста. Спустись на землю. Мне иногда кажется, что тебе не восемнадцать, а восемь. Я не знаю, почему ты у нас до сих пор такой инфантильный. Вроде бы два года в Америке жил один, повзрослеть вроде должен был. В колледже вас там чему учили?
— Как правильно заниматься любовью. И марихуану курить.
Она зыркает на меня. Как тигрица — сейчас зубами прихватит за шкирку и отшлепает.
— Шучу.
— Вот-вот. Все тебе шуточки. А мы, между прочим, с твоим папой после мединститута еще пять лет пахали на «скорой помощи», дежурили через одного в ночную смену. Еще ты был маленький с пороком сердца, авитаминозы вечные — ладошки до костей облезали. Мы, прежде чем открыть клинику, знаешь сколько всего хлебнули?
Ну все, завелась. Сейчас будет втирать про свое трудное детство и еще более трудную молодость. Мамик с отчимом жила, он ее ремнем порол за то, что она обкусывала ногти. Он порол, а она после этого еще дальше обкусывала, до мяса. Зато теперь ходит с акриловыми. Встретил бы — убил. Но он помер уже, отчим. Мамик за отца рано вышла замуж, ей было восемнадцать, когда она вышла — как мне. А я так думаю: ну их на фиг, эти ранние браки. Сначала созрей, потом женись. Вот я не созрел для хомяка даже или там котенка, не то, что для жены.
— Извини, что мне не пришлось хлебнуть, — говорю.
— Ничего, у тебя еще все впереди. Отец в этот раз настроен решительно. Пока не восстановишься в университете — никаких клубов, никаких Ань. И да, кстати, ключи от машины положи сегодня ему на стол.
