Александр Розов - Одиссея креативной королевы
- Письмо Эйнштейна Рузвельту в 1939-м, - произнес Хобо Ван, - это узел, из которого выросла атомная бомба. Это главное, что сделал Эйнштейн в своей жизни. Остальное сделали бы другие гении науки, без него, может, разве что, на год-два позже.
- Вы так уверенно говорите… - с сомнением в голосе отозвалась Айрис Шелтон.
- Я уверенно говорю потому, что прикладная кибернетика дает возможность во многих случаях строить линии исторического сценария. Эти линии ветвятся или склеиваются в особых точках, называемых «узлами». История мало чем отличается от неравновесной термодинамики. Если быть точным, то история – просто один из видов неравновесного термодинамического процесса в планетарной популяции хомосапиенсов.
- Магистр Хобо, я не буду спорить с вами о том, что сделали, или сделали бы ученые в области развития науки. Мы встретились тут тет-а-тет поговорить об этике Эйнштейна, поскольку вы не захотели поднимать этот вопрос на экспромте-семинаре по физике.
- Да, - он кивнул, - деградация этики Эйнштейна отражает нечто важное, некий особый феномен социальной психологии, который, возможно, пригодится в вашей работе.
- Деградация этики Эйнштейна? – переспросила австралийка, - О чем вы, магистр?
- Я о двух его статьях. «Религия и наука» в 1930-м, и «Наука и религия» через 10 лет. Почему великий ученый отступил от своей этики рационального знания, отвергавшей иудео-христианский морализм, и ухватился за этот самый дегенеративный морализм?
- Э-э… Извините, магистр, но, боюсь, я не читала эти статьи.
- Aita pe-a, - ответил Хобо Ван, и протянул ей планшетник, – вот прочтите. Я выделил красным маркером некоторые фразы. На мой взгляд, они принципиальны.
…Эти две статьи произвели на Айрис тяжелое впечатление. Особенно – те фрагменты, которые были выделены магистерским маркером:
1930.
«Привилегированный класс сочетает светскую власть с функциями жрецов, либо же правящая политическая каста объединяется с кастой жрецов для достижения общих интересов».
«Этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании и общественных связях. Никакой религиозной основы для этого не требуется. Было бы очень скверно для людей, если бы их можно было удерживать лишь силой страха и кары и надеждой на воздаяние по заслугам после смерти. Нетрудно понять, почему церковь различных направлений всегда боролась с наукой и преследовала ее приверженцев».
1940.
«Высшие принципы наших устремлений и оценки даны нам иудейско-христианской религиозной традицией. Она ставит высокую цель, которую, при нашей слабости мы в состоянии достичь только не полностью, но которая дает прочное основание нашим устремлениям и оценкам».
«Если взять эти высокие принципы и сравнить их с современной жизнью и духом нашего времени, станет ясно, что цивилизованное человечество находится в настоящее время в смертельной опасности».
…Трудно было представить, что эти два текста написаны одним автором. Напрашивался вывод, что между 1930-м и 1940-м автор испытал надлом, опрокинувший его жизненные ценности. Возможно, приход нацистов к власти, или начало Второй Мировой войны?
- Это лишь частности, - отозвался Хобо Ван.
- О, черт! - Айрис тряхнула головой, - Похоже, я стала думать вслух.
- На закате это нормально, - магистр улыбнулся, - особый астрономический момент, по наблюдениям психологов, влияет на эмоциональный фон человека.
- Да, это так, магистр Хобо.
- …Поэтому, - продолжил он, - давайте сделаем паузу и просто посмотрим.
…Последний сверкающий краешек солнца утонул в океане, и на лагуну упала ночь, как черный занавес в огромном театральном зале. На мгновение вспыхнуло алое зарево над горизонтом, а затем сразу очень ярко вспыхнули звезды. Лишь здесь, в экваториальной полосе так стремительно меняется небо. Хобо Ван, не торопясь, добавил какао в чашки, прикурил тонкую сигару из листа самоанского табака, и произнес:
- Прекрасное место. Такой вид с веранды, кусочек берега лагуны, и кусочек пальмовой плантации. Ларвеф не прогадал, выбрав этот участок, и такой открытый фасон дома.
- Да, наверное, - согласилась австралийка, - а что значит: «это лишь частности»?
- А! - магистр улыбнулся, - Мы возвращаемся к нашей теме. Что же перевернуло этику Эйнштейна? Приход нацистов? Но, Эйнштейн в том же 1933-м, уехал в США, где сразу получил дом и работу в Нью-Джерси. Прощай Германия вместе с нацизмом. И, Вторая Мировая война выглядела абстрактно из его дома в Нью-Джерси. Это лишь частности.
- Тогда, какой ваш ответ? – спросила она.
- Страх перед быдлом, - спокойно сказал Хобо Ван, - представьте себе очень умного и эмоционально-тонкого человека, который понял, что застрял в проеме между тупым, агрессивным быдлом, которое внизу, и хитрым, агрессивным быдлом, которое вверху. Приехав в США, Эйнштейн, вероятно, увидел, что два национальных лидера, которые демократически избраны в 1933-м, похожи, почти как две капли одного дождя.
- Простите, это вы о ком? – удивилась Айрис Шелтон.
- Это я о Гитлере и Рузвельте. Прочтите их речи при вступлении в должность. Тексты составлены будто у хитреньких студентов, списавших с одного и того же образца.
- Но, - возразила она, - Рузвельт же не был нацистом.
Хобо Ван небрежно помахал сигарой, нарисовав в воздухе эфемерный вензель из дыма, рассеивающегося в мерцании люминесцентной лампы под потолком веранды.
- Да, Рузвельт не был зациклен на мифических арийцах и евреях. В остальном, «Новый курс» Рузвельта и «Новый порядок» Гитлера, это один и тот же национал-социализм, в интересах одной и той же финансовой олигархии, готовящейся решить свои проблемы методом построения трудовых концлагерей в своей стране, и ограбления других стран. Знаете, это трюизм для политэкономии, но для Эйнштейна это был шок. И, в шоковом состоянии, он пишет… Посмотрите, у меня это выделено рамочкой в тексте 1940-го.
- Вот это? – спросила австралийка, протянув ему планшетник.
- Да, - он кивнул, и зачитал с экрана: «В тоталитарных странах опасность исходит от правителей, которые стремятся уничтожить дух гуманизма. В более благополучных странах опасность удушения этих бесценных обычаев исходит от национализма и нетерпимости, а также от подавления индивидов экономическими средствами».
После актерской паузы, Хобо Ван произнес:
- Беспомощный испуганный интеллектуал, застрявший между быдлом и быдлом, ищет выход для всех похожих интеллектуалов в обычаях того же быдла, аккумулированных библией. Две самые вредные библейские догмы, это отношение к сексу, и отношение к власти. Две монополии: на тело человека для секса, и на силу для решения споров. Так Эйнштейн докатился до проповеди ненасилия, обращенной к властям быдла, которые, согласно библии, являются монополистами насилия. Какой идиотизм…
- …Знаете, Хобо, - рассердилась Айрин, - не вам судить об интеллекте Эйнштейна.
- Wow! - магистр изобразил улыбку до ушей, - Вы умеете огрызаться, мисс Шелтон!
- Умею, - буркнула она, - а к чему был весь этот исторический экскурс?
- О! Это очень полезный экскурс, показывающий, как низко может упасть даже очень интеллектуальный, креативный, эрудированный человек, если ему приходится жить в постоянном беспомощном страхе перед быдлом. Это уже по вашей части, не так ли?
- Что по моей части? – не поняла австралийка.
- По вашей части, - пояснил магистр, - анализ психики жертв насилия. Есть типичная ситуация: жертва домашнего насилия обращается в полицию, но не находит защиты.
- О, черт! Это же другое дело. Криминал, а не политика.
- Айрис, а вы никогда не задумывались о том, что политическое насилие в государстве держится на безнаказанности большинства случаев домашнего насилия?
- Это как? – удивилась она.
- Это так, - ответил Хобо Ван, - вспомните средневековую Европу. Власть феодала над вилланами транслировалась через главу крестьянского хозяйства на всех домашних. А современные государства западной цивилизации выросли из такой системы. И если вы взглянете с этого ракурса на опыт вашей полицейской работы, то заметите нечто.
Айрис Шелтон сжала кулаки.
- Магистр Хобо! Не надо меня агитировать за вашу политическую систему!
- О! - Хобо Ван поднял руки, - Мауи и Пеле держащие мир! Не допустите меня к такой глупости! Я не агитирую вас, а указываю на факты, которые можно анализировать. Вы учились и стажировались в Австралии. Вы поработали в незийской команде по борьбе с работорговлей. Вы работаете в кампусе Атафу-Атуа. У вас достаточно знаний и опыта.
- И? – спросила австралийка.
- И, - сказал он, - вы можете сравнить эффективность двух стратегий реабилитации, у которых диаметрально противоположные философии в части силовых решений.
