Карен Налбандян - Возвращение в Арканар
Святой Орден тогда всё-таки вернул себе над большей частью Арканара.
Барона Пампа окопался в Бау и совершил массу подвигов на партизанской войне, что впрочем, особого значения не имело.
Программа «Рог Изобилия» могла продолжаться. Но цена была заплачена страшная. Погибли почти все. Самого Казимира едва успела эвакуировать аварийная команда. Лицо, снесённое напрочь баронской булавой, пришлось собирать по голограммам. От жутких травм произошла полная регрессия биоблокады, случай вообще беспрецедентный. Врачи только руками разводили. Потом Казимира пришлось заново учить всему — часы гипноиндукции. Но ведь не сдался человек, как некоторые! Снова вернулся к любимому делу. Зато дон Рэба с тех пор доверял ему безоговорочно, так что теперь Александру Васильевичу было известно о каждом вздохе старого изувера.
Благородный дон Гуг по обыкновению опаздывал. Из подпространства его звездолёт вышел уже двадцать минут назад.
В ожидании Пашки говорили о пустяках. Обсудили последние арканарские новости, повосхищались последним словом тамошней техники — цельнометаллическим барканским самострелом. О катастрофе молчали.
Наконец появился Пашка, и было видно, что благородный дон зол, ничего не понимает и готов требовать объяснений. Кстати, совершенно справедливо, признал дон Кондор. Тщательно продуманная легенда дона Гуга, старшего постельничего его светлости герцога Ируканского, результат многолетней кропотливой работы, была провалена окончательно и бесповоротно — в такой спешке проходил отзыв из Ирукана.
— Некогда, дон Гуг, некогда — оборвал Симонов гнев лица вчера ещё приближённого, а ныне — подозрительного, предположительно связанного с нечистой силой.
Он коротко рассказал об ударе, нанесённом в самое сердце планеты. О пропавших людях. О янтарине. Потом помолчал. Пожевал в сомнении — и стало видно, что он, в сущности, совсем старик. А потом рассказал о плане «Йормала». Слушали молча, в потрясённом молчании.
Затем Симонов перешёл к самому страшному — вот уже час ни один из кораблей не отвечает на запросы на активацию.
— Широкомасштабная атака Странников, — сформулировал Слава. На лице его отображалась полная готовность немедленно прорываться к кораблям, отбивать их у захватчиков и вступать в безнадёжный бой за свою планету.
— Подождите, Александр Васильевич. Да не может всё быть настолько страшно, — зазвенел вдруг голос Стеллы, — есть ведь у нас в институте терминал БВИ. Давайте, я попробую, — не дожидаясь разрешения, она села за экран, одним широким движением убрала всё цветное оформление. По монитору побежала черно-белая абракадабра. Все сгрудились у неё за спиной. Среди цифробуквенной мешанины время от времени проскакивало «Тьма-1 — в доступе отказано», «Тьма-2 — в доступе отказано».
— Тут неслабого бивня работа! — пробормотала Стелла, сдувая с глаз чёлку.
— Кого-кого? — не понял Симонов.
— Бивня, — внезапно густо залившись краской, — мы в школе так звали тех, кто в БВИ шарил.
— И откуда такой архаичный жаргон у твоей супруги, — усмехнулся Пашка и осёкся, увидев лицо дона Кондора.
— Скажи, Стелла, а эти твои «бивни»… они умели преодолевать защитные системы?
— Да, конечно, вот, например…
Симонов уже не слушал, лишь смотрел, как капает с экрана: «Тьма-22…», «Тьма-23…»
Он вспомнил вдруг это ощущение изумленного негодования. Тогда, десять лет назад, когда выплеснулись на экраны планеты жуткие сцены средневековой дикости. И о том, кто их выплеснул.
Ему вдруг вспомнилось всё — и загадочное спасение Руматы, и Сабина, три года уходившая под самым носом у команды эвакуации, и Джереми Тафнат… Опыт пятнадцати лет феодальной интриги свёл факты воедино — и складывалось из них нечто пугающее.
…Десять лет его затягивали будни. Давили социологи, давили экономисты, давили историки… Все они сидели на Земле и предлагали разные гипотезы. А ему приходилось воплощать их в жизнь. Тот же «Мидас», тот же «Brain-drain»[5]. Только как объяснить таким вот молодым ребятам, энтузиастам, пришедшим «служить и защищать», что ошибки должны совершаться в Арканаре — чтобы не повториться на Земле. Будни, отчёты, проекты, интриги… И за всем этим проворонено главное: Странники на Земле и действуют. И протащил их на Землю он — Александр Васильевич Симонов. А теперь уничтожен Совет… И Флот — последний шанс планеты — парализован неизвестным «бивнем». А где-то быть может, уже разворачивается в боевые порядки другой флот. Флот вторжения…
29 июля 36 года 11:30Отец Шига смотрел на дона Кондора и медленно закипал. Информация стекалась к нему на наушник, а он не имел права ею воспользоваться. Время утекало, великолепный план горел синим пламенем, а он мог лишь наблюдать. Полномочия его были огромны, сам Генерал Ордена не вмешался бы в ход операции. Но в случае провала он ответит за всё головой. Братья пилоты доносили отовсюду — корабли заблокированы. Проникнуть удалось лишь на «Тьму-49» — но только лишь проникнуть. Оставалось лишь смотреть, как копошится Стелла, перебирая корабли.
46…47…48…
— Александр Васильевич! Есть! Номер 49 заблокировать не успели — только код сменили. Где-то через час я его вскрою.
— Нет у нас часа, Стеллочка…
Шига мысленно согласился. Да гори оно всё Пэховым пламенем!
— А строил-то их кто? Может у них есть запасной код?
Боевого магистра только что не качали. Боевого магистра хлопали по спине. Стеллочка поцеловала боевого магистра в щёку и сама же смутилась.
А дон Кондор очень официально произнёс:
— Как директор Института Экспериментальной Истории Комиссии по Контактам — принимаю решение задействовать мастер-код КОМКОН.
Откликнулся неживой голос:
«Личность идентифицирована. Мастер-код введён». И после секундной паузы: «Тьма-49» — активирован».
Боевой магистр послал команду орденским пилотам. В ответ из наушника посыпалось непотребствие, святым братьям неподобающее:
— Товарищ Шига, снова корабль заблокировали!
— Что случилось? — вырвалось у него.
— А, заметил? — жизнерадостно запищала Стелла, — я доступ закрыла. Собственным кодом. На всякий случай. Сейчас кто-нибудь из вас слетает в Мирза-Чарле, введёт его и активирует систему.
Молчавший до сих пор Пашка протянул широченную ладонь:
— Давай Стелка, съезжу.
Стелла посмотрела на Симонова. Он медленно, будто через силу кивнул. Девушка набросала несколько слов и протянула Пашке. Тот вышел.
Несколько минут сидели в молчании. Первым заговорил Симонов:
— Ты сделала то, что собиралась?
— Да, дядя Саша. При вводе кода охранная система срабатывает на поражение. При чрезвычайных обстоятельствах необходимы чрезвычайные меры, вы сами учили нас.
— А если Пашка?.. — встревожился Слава.
— Пашка не доедет, — коротко ответил дон Кондор, — Слава, Стелла — действуйте. Запуск и цель — только по моей команде.
Цюрупа молча кивнул. У Симонова немного отлегло от сердца — такой надёжностью веяло от этого двухметрового потомка викингов. Маленькая, большеглазая Стелла, наверное, чувствовала себя за ним, как за каменной стеной. Они вышли.
29 июля 36 года 11:04…Жарко припекало полуденное солнце. На улицах было безлюдно. Антон стоял перед Институтом и не мог решиться. Бросить такое обвинение своему Наставнику — ещё шаг туда, откуда нет возврата. Хотя… два связанных, истекающих кровью человека в подвале СГБ… Похищенный из музея пистолет… Почему бы следующему шагу не быть — таким? Он всё ещё стоял в нерешительности, когда из-за угла появился Пашка. Этого не могло быть, но вот он, пухлый, румяный, чем-то озабоченный… Друг Пашка.
— Пашка, привет! — у друга детства сделалось удивительное выражение лица — радость, опаска — всё вместе. Времени на объяснения не оставалось. Абсолютно.
— Пашка, ты с Арканара? Видел Киру? Пашка, ты — в Мирза-Чарле?
Тот замялся на секунду. Ту самую, которая понадобилась Антону, чтобы вынуть древний бесшумный пистолет и аккуратно прострелить Пашке колени.
— Всё, Паш, всё уже, — бормотал он, неся друга на спине к оказавшемуся поблизости скоростному флаеру и нажимая кнопку экстренной медицинской эвакуации. Больше сомнений не было.
29 июля 36 года 11:15В кабинете остались только Симонов с Казимиром. Несколько минут сидели молча. Потом ожил видеофон.
— Александр Васильевич, это Антон. Александр Васильевич, почему монахи Святого Ордена знают, что Пашкин код — ловушка, а сам Пашка — нет? Сейчас буду.
Ещё несколько секунд двое сидели друг напротив друга, всё так же ничего не говоря. Отец Шига размышлял, что же надо было сделать, чтоб трижды проверенный брат Набу раскололся по самые потроха в какие-то минуты. У дона Кондора в голове вертелись примерно те же мысли — о Пашке. Чувства обострились до предела. Чуть заметно двигается подбородок Казимира. Высокий — не по погоде воротник, — ясное дело, скрывающий ларингофон. Взведённый барканский самострел на столе у самого своего локтя. И даже — через всю комнату — мелкие буквы на застеклённой витрине — «Фамильный меч рода Кси. Добыл Сташевский К.П.». Теперь всё встало на свои места. А времени оставалось лишь на одно из двух — либо попытаться убить чужого, либо… И сделать выбор директору Института надлежало самому. «Стар я стал», — подумал он, спокойно нажимая на вызов. Возник Цюрупа.
