Александр Кашанский - Антихрист
До Светиного дома отсюда было совсем рядом. Когда Иван открыл калитку, к нему с лаем бросился пес. Иван сразу узнал Рекса — любимую овчарку хозяина. Глаза собаки светились зеленым светом, отражая уличные фонари, а белые клыки были хищно оскалены.
— Рекс, дружище. Не сердись, мы же с тобой знакомы. — Рекс перестал лаять, заворчал и сел, ни на секунду не сводя взгляда с Ивана. — Правда, знакомились мы с тобой давно, и знакомство было коротким. Но все же я был представлен тебе дочерью твоего хозяина. — Иван протянул к собаке раскрытые ладони, чтобы показать свои добрые намерения. Рекс наклонил голову набок и зашевелил ушами. По-видимому, он вспоминал, видел ли он этого человека. Наконец вспомнив, что видел, он вильнул хвостом, давая понять, что можно войти. Иван осторожно подошел к собаке и протянул руку, чтобы погладить ее. Ему очень хотелось приласкать этого старого, умного, так и хотелось сказать — мудрого, пса. Рекс напрягся, готовясь в случае чего молниеносно вонзить зубы в руку, но позволил Ивану несколько раз провести ладонью по голове. Иван увидел, что морда у пса была седая. Иван присел на корточки и потрепал пса за ухом.
— Я всю жизнь очень хотел, чтобы у меня была собака, такая же, как ты, Рекс. Мне кажется, что у тебя есть самые лучшие человеческие качества, только души нет и говорить не можешь. Но души и у многих людей нет, а что касается способности говорить и мыслить словами — лучше бы этих способностей у тех, кто не имеет души, было поменьше. Так-то, дружище, очень я люблю вас, собак. В мире, куда я отправляюсь, у меня будет собака, может, и с тобой там встречусь. — Рекс, казалось, внимательно слушал Ивана, смотря куда-то вперед и вверх, словно он старался увидеть или учуять там подтверждение словам Ивана. И, наверное, почуяв это подтверждение, Рекс тихо и коротко заскулил. — Тебе тоже недолго осталось жить, дружище, что поделаешь… Могу сказать только тебе и по секрету: хоть я и знаю, что меня ждет в моей предстоящей иной жизни, все равно жить страшно хочется. Больше всего на свете теперь мне хочется жить. Прощай, дружище. — Иван поднялся и еще раз бережно погладил пса по морде, потом пошел к входу в дом. Пес на прощанье вильнул хвостом, глубоко и шумно вздохнул и лег, положив голову на лапы.
Как только Иван нажал на кнопку звонка, дверь тут же открылась. Его встречала Света, а вслед за ней вышел отец, Михаил Степанович. Иван сразу увидел, что он сильно изменился. Четыре года назад это был мужчина, каждое слово и жест которого выражали уверенность, теперь же перед ним стоял, казалось, другой человек, с лицом, утратившим начальственность, но обретшим какое-то мудрое успокоение. Нельзя сказать, что он выглядел нездоровым или что он состарился. Но то, что он удалился от своей прежней директорской жизни и привычек, было видно во всем: в выражении глаз, очертании рта, положении плеч, походке — в десятках неуловимых деталей, по которым люди безошибочно составляют свое первое впечатление о человеке.
Иван направился к хозяину дома. Михаил Степанович улыбнулся и протянул Ивану руку.
— Очень рад тебя приветствовать в своем доме. Очень. Только вчера мы со Светой говорили об Иване Свиридове — и вот он сам.
Иван вошел в ту самую комнату, где он встретил когда-то Наташу, и увидел, что на диване сидит Сергей. Сергей тут же встал, приветливо улыбнулся и подошел к нему поздороваться.
— Да, да, и я здесь. Не вытерпел, приехал.
— Я рад тебя видеть, Сергей.
— Теперь не хватает только Наташи, — ответил Сергей на приветствие.
— Все собрались, а она не приехала. Как жаль, — сказала Света.
— Я думаю, приедет и она, — сказал Сергей.
— Правда, вот было бы здорово, — Светлана всплеснула руками, а ее большие глаза стали еще больше.
— Приедет, раз уж все приехали, и она приедет, — еще раз подтвердил Сергей.
Длинный стол, за которым вполне могло разместиться человек двенадцать, был накрыт на четыре персоны, причем приборы стояли как-то странно. Хозяин дома сел во главе стола, видимо, на свое хозяйское место, рядом с ним, сбоку, Света посадила Сергея. Ивану она предложила сесть напротив Михаила Степановича, а сама села рядом с ним, у противоположной от Сергея стороны стола.
— Что ты нас так странно посадила, Света? — спросил отец. — Даже налить вина гостю просто так не получится.
— Зато видно всем друг друга хорошо, к тому же я хочу посидеть рядом с Иваном, — сказала Света.
— Ну что ж, тогда позвольте мне сказать тост. — Михаил Степанович встал, поднял бокал с вином, — Я уже пожилой человек, и само по себе это обстоятельство не слишком огорчает меня. Жалко только, что с возрастом многие радости как-то потихоньку уходят из жизни, и на их место, увы, больше приходят печали, а не другие радости. Близких людей, которых я любил, становится все меньше. Поэтому так дороги бывают встречи с теми, кто приносит в дом истинную радость, — радость встречи с друзьями. Я хочу поблагодарить судьбу за то, что она предоставила мне возможность увидеть вас, друзей моей дочери. Я хочу, чтобы вы сейчас, каждый из вас, загадал свое желание, как вчера загадал я, и пусть оно исполнится, как исполнилось мое. В исполнении своего желания я вижу самый добрый знак. Друзья, выпьем за радость встречи. — Он отпил немного из бокала и поставил его на белоснежную накрахмаленную скатерть.
Есть никто не стал. И Света никому ничего не предлагала, все молчали и смотрели друг на друга. Наконец хозяин сказал:
— Иван, Сергей говорил о том, что ты был все это время занят какой-то научной работой в Америке. Расскажи, что ты такое делал или хотел сделать, если это можно.
— Что я хотел сделать и что я сделал, я расскажу. Это можно. — Взгляд Ивана стал сосредоточенным, было заметно, как он тщательно подбирал слова. — Мне необходимо сказать о том, что я сделал, потому что другой возможности, по-видимому, уже не будет. — Иван остановил свой взгляд на хозяине дома и продолжил: — Так вот, Михаил Степанович, я хотел сделать математическую модель развития вселенной и человечества. Ученые в один голос говорили, что это невозможно, но мне это удалось. Поверьте мне на слово. Мне это удалось, я доказал, что Бог есть, я установил Его сущность и способ управления вселенной, я узнал, что может быть причиной Конца света, и в чем состоит бессмертие человека, и как оно осуществляется. Мне осталось только сделать последний шаг, но в последний момент я отказался. Ключ от неба один, и он должен быть у Бога, создавшего мир, в котором мы с вами живем.
Директор слушал Ивана, не сводя с него глаз, а когда тот закончил говорить, сказал:
— Ты не поверил в Бога, а узнал о Нем. Для тебя свидетельство Его существования не священная книга, не священное предание и даже не откровение, данное тебе лично, а собственный разум. Так?
— Да. Для меня доказательством существования Бога стала моя физическая теория. Если бы я довел ее решение до конца, то стал бы Богом сам или Бог бы уничтожил наш мир, чтобы не допустить этого.
— А почему Бог не мог уничтожить только тебя? — спросил директор.
— Бог сам не делает ничего из того, что запрещал людям. Если бы Бог мог уничтожить меня, значит, Он мог допустить и Освенцим. Конец мира — это другое. Это не убийство. Вы способны найти оправдание причинения любого вреда любому человеку в Библии?
— Думаю, что нет, — быстро ответил директор.
— А Торквемада нашел, и крестоносцы нашли, говорят, даже расовое превосходство оправдывают Библией. Все зависит от того, кто ее читает. В свою очередь, мусульмане нашли в Коране оправдание войне, назвав ее священной. Бог открывает себя каждому человеку настолько, насколько хочет себя открыть. Никакие усилия человека, который не призван для этого Богом, не помогут ему узнать и полюбить Бога и Его творение и поверить в Бога, пусть он молится и читает Писание хоть каждый день. Но все же Богу угодно, чтобы Библия или Коран были для избранных Им к спасению свидетельством Его существования и Его воли. Значит, для того, кто верит в это, они и есть истинное слово Божье.
— А как же относиться к утверждениям религий об их истинности?
— Любая вера, исповедующая любовь к Богу и Его миру, истинна, если она не пытается заменить власть Бога над верующим властью любого земного авторитета — личности, книги или теории. Насилие, пусть и оправдываемое религией, дорога в ад, точнее, в небытие.
— Все добро от Бога? А как же человеческая свобода, Иван?
— Свобода? Это сладкое слово — свобода… Если бы Бог забрал свободу у всех людей, то на Земле бы не было зла. Призванный пытается найти дух Бога в каждом человеке — это главное, чем отличаются призванные от свободных. Любить Бога, прежде всего, значит любить Его творение. — Иван посмотрел на хозяина дома. — Бомба, ваша бомба — это ведь вас беспокоит, директор?
— Да, Иван.
