Александр Кашанский - Антихрист
Малышев и Ясницкий летели в бизнес-классе. Сергею никак не удавалось уснуть, хотя он очень хотел забыться. И Ясницкий тоже не спал. Он смотрел перед собой и, казалось, о чем-то размышлял. Но на самом деле он ни о чем не думал, находясь в состоянии, когда какие-то отрывочные мысли и образы наполняют мозг, не соединяясь в нечто связанное. И уснуть ему тоже не удавалось, но даже и желание уснуть было каким-то неопределенным. Ясницкий мог справиться с любым волнением, он за долгие годы усиленной тренировки своей воли научился управлять чувствами и мыслями и считал это одним из своих главных достижений. «Свобода начинается с власти над самим собой, — любил повторять он себе. — Надо справиться с этим отупляющим растерянным состоянием, — наконец решил он. — Что я сейчас хочу больше всего? Чего лукавить, я хочу увидеть Наташу. Хотя бы увидеть. И я, направляясь в этот проклятый городок, более всего надеюсь именно на встречу. Дорого бы я заплатил, чтобы увидеть ее, и еще дороже, если бы смог с ней поговорить. Наконец-то поговорить нормально, чтобы она не избегала меня и не отворачивалась, как всегда. И в основе этого желания теперь уже не страсть или любовь, нет, это гораздо глубже. Это мой протест против судьбы, которая не позволяет мне реализовать свою мечту о счастье. Иван стоит между нами, как преграда, которую я не в силах преодолеть. Пока не в силах. Но теперь я, по крайней мере, отчетливо осознаю, что именно Наташи мне не хватает, чтобы у меня было все, что мне необходимо в жизни. И нечего себе врать. Ее я ничем и никем не заменю. Бог мой, как бы я хотел ее увидеть. Дай мне это счастье».
Сергей вновь начал размышлять о том, как он запустит в оборот полученные у Ясницкого деньги. Уже здесь, в самолете, появилось несколько интересных идей, и теперь Сергей обдумывал их. Это заняло его совершенно. «Как некстати эта поездка! Но за все надо платить». Сергей не роптал на судьбу, а старался придумать такие варианты, которые бы позволили ему реализовать свои цели наилучшим образом, несмотря ни на что.
У Сергея была привычка ходить по кабинету, когда он что-то обдумывал. Иногда он даже выходил из офиса прогуляться, когда надо было обдумать очередную проблему. Сергей встал и пошел по проходу между рядами. Сергей не смотрел на лица пассажиров, ему было не до этого. Он прошел средний салон и хотел было идти дальше, но тут самолет сильно тряхнуло. Загорелось табло, приглашающее всех сесть и застегнуть ремни. Командир корабля объявил, что самолет проходит зону, активных воздушных потоков, и всем надо сесть и застегнуть ремни. Сергей хотел было проигнорировать это объявление, но из кабины вышла стюардесса и вежливо, но весьма настойчиво предложила ему занять свое место. Тут самолет еще раз сильно тряхнуло, и Сергей отправился назад.
Как только он сел в кресло, ему в голову пришла, наконец, та самая долгожданная идея, которая и не давала ему заснуть, бередя мысли. Теперь он знал, что будет делать, когда вернется назад, в Москву. Удовлетворенный открывшейся ему перспективой хорошо заработать, Сергей тут же задремал.
Ясницкий посмотрел на него и подумал: «Уснул. И мне надо уснуть. Надо. Хватит поддаваться эмоциям и ложным ожиданиям. Нужна светлая голова, и неизвестно, удастся ли поспать сегодня ночью. Спать».
Через некоторое время и он погрузился в сон.
6
Уже был вечер, когда Иван добрался до родного города. Ночевать ему было негде, потому что ключа от своей квартиры у него не было, и он даже и не знал, что с этой квартирой и кто в ней сейчас живет. Но он и не собирался идти ни в какую квартиру. Сначала надо было уничтожить рукопись, а потом уже думать, что делать дальше.
Иван вышел из автобуса и от остановки направился прямиком к лесу, где находилась заветная гора. Когда он вышел на липовую аллею, идущую параллельно гряде высоких скалистых холмов, у подножья которых был расположен город, он услышал знакомый голос:
— Иван! Иван, не ты ли это?!
Иван обернулся и увидел Свету. Она стояла рядом с детской коляской. Света оставила коляску и побежала к нему. Иван быстро пошел навстречу ей. Света подбежала к Ивану и, задержавшись на мгновение, бросилась ему на шею и три раза поцеловала его в щеки.
— Я последние несколько дней только о вас с Наташей и думала. Сердце мне подсказывало, что увидимся. И вот увиделись. А где Наташа?
— В Москве осталась, — ответил Иван. Он совершенно искренне обрадовался и не скрывал этого.
— Как я рада тебя видеть! Ты даже не представляешь. Надолго к нам?
— Завтра меня уже здесь не будет. Как ты живешь?
Света подошла к коляске, наклонилась и бережно взяла на руки ребенка.
— Вот, посмотри, это Иван, ему уже десять месяцев, и он меня очень любит.
Иван подошел поближе и долго, почти затаив дыхание, смотрел на ребенка. Малыш спал.
— Очень любит гулять и слушать, как с ним разговаривают.
Иван все так же смотрел на ребенка, будто изучая его, разглядывая, как разглядывают редкое произведение искусства.
— Как тебе мой сын? — спросила Света. Ребенок услышал голос матери и открыл глаза. Глаза у него были черные и большие. Сначала он увидел мать и улыбнулся, потом перевел взгляд на Ивана. Иван улыбнулся ребенку, подошел поближе и сказал:
— Привет, Иван, можно тебя взять на руки? — Малыш потянулся ручонками к матери, и Света посадила его на руку, ребенок обнял мать за шею и внимательно посмотрел на Ивана, как бы изучая, что это за человек. — Ты знаешь, Иван, мне ни разу в жизни не приходилось не то что держать ребенка, но даже и видеть вот так близко. Честное слово. Я, конечно, знал, что дети есть, но знать и понимать — это совсем разные вещи. Ты, я вижу, очень любишь маму. Ты — счастливый человек. Поделись со мной своим счастьем, а я передам тебе свое знание. Давай? — тихо, почти шепотом сказал Иван ребенку, потом улыбнулся, отдал Свете Библию, которую взял зачем-то с собой из самолета, и протянул к ребенку руки, чтобы взять его. Света посмотрела на сплетенные из жил запястья Ивана, и в голове у нее промелькнула мысль: «Ведь ему ничего не стоит раздавить этими руками не только беззащитного ребенка, но и взрослого мужчину…»
Но Света тут же прогнала эту шальную мысль и сказала, обращаясь к сыну:
— Пойдешь к дяде на руки, Ванечка?
Иван аккуратно, как только мог, взял ребенка на руки. Малыш посмотрел было на мать испуганными глазами, но увидев, что она улыбается, успокоился и повернулся к Ивану.
Иван почему-то почти не чувствовал веса ребенка, как будто он держал на руках не маленького человека, а нечто невесомое, бесконечно ценное и не от мира сего. Иван взглянул на Свету и спросил:
— Чей он сын?
— Мой, чей же еще.
— А отец?
— Отец его далеко, так далеко, что лучше и не думать об этом. И не спрашивай, Иван. Но важно, что Ванечка — результат любви и взаимного согласия.
— Ладно, не буду спрашивать, — сказал Иван, и вдруг спросил: — А можно, я буду считать его своим ребенком?
— Ты так хочешь, чтобы у тебя был сын?
— Очень. Я просто знаю, что мне совершенно необходим ребенок.
— Иван, ты такой умный, сильный, и красивый. Что тебе мешает? — Света рассмеялась, но смех этот был искусственный, она поняла, что Иван сейчас говорил серьезно и сказанное им очень важно для него.
— Время. У меня совсем нет времени, Света.
Света почувствовала, что ей не следует сейчас задавать больше вопросов.
— Ну, ладно, — согласилась Света. — Давай еще спросим у Ванечки. Как ты к этому относишься, сынок? — Ребенок важно сидел на руках Ивана. — Молчание — знак согласия. Вступай в права крестного, Иван.
— Я попрошу у Бога, чтобы этот ребенок получил от меня все лучшее, что у меня есть.
Света украдкой посмотрела на Ивана и увидела его спокойный и светлый взгляд, в котором не было ни малейшей тени сомнения и какой-либо неправды. «Боже мой, каким он стал, — подумала Света. — Все знает и понимает».
— Это будет моя единственная просьба, и верю, она исполнится, и тогда перед этим ребенком откроется весь мир, и он будет счастливым человеком, потому что всегда будет знать, для чего он живет и как надо жить. Спасибо, Света. — Иван погладил малыша по головке и отдал матери. — Я пойду, у меня есть здесь одно срочное дело.
— Ты должен зайти ко мне в гости. О тебе часто вспоминал мой отец. Для него будет большая радость увидеть тебя. Приходи обязательно.
— Когда?
— Когда ты освободишься.
— Через час-полтора.
— Отлично, как освободишься, сразу и приходи, — сказала Света и положила ребенка в коляску.
Иван махнул Свете рукой и быстро пошел в сторону леса.
Света проводила Ивана взглядом, потом посмотрела на красный шар заходящего за гору солнца, зажмурилась, сдерживая слезы, решительно тряхнула головой и быстро направилась к дому.
