Юрий Леляков - Битва во времени
— Да, не учитывали этот фактор, — согласился Итагаро. — Что кто-то рассматривает мир — как среду, враждебную его малой группе, или — пока не завоёванную его господином, или — каким-то идеальным правителем… И при этом — тянется к современной технике. Но ответ должна дать сама жизнь…
— А кто и делает человеческую историю, если не сами люди? — возразил Джантар. — Вот наконец вопрос: кто и зачем рвётся в цивилизацию?
— И пусть даже — одного с нами вида, — согласился Итагаро. — Но если способны видеть в человеке товар и рабочий скот, как в той же земной Ичкерии — значит, и не равны нам так люди…
— И человек не обязан поступать с ними как с людьми, — твёрдо ответил. Минакри. — И не должен быть связан человеческой нравственностью, имея с ними дело — иначе просто беззащитен. Хотя как быть в конкретных случаях, какие законы принять — пока не представляю. Но видите: есть высшие цивилизации — значит, кто-то решил это для себя…
— Ну, мы о них мало знаем… — не совсем уверенно ответила Фиар — и тут её голос задрожал от возбуждения. — Но вы правы, мальчики… И я верю: всё сложится, как мы надеемся…
— А цивилизация — в конце концов, цивилизация людей, — добавил Итагаро. — А не полулюдей, которые идут напролом, как хищники и оставляют после себя руины — так что природные духи уже вынуждены защищать себя и всю природу от них! Ведь согласитесь — и такой фактор был в этих событиях. И на Земле — должны бы это учесть. Жаль, не сообразили им сказать… А ведь для этих духов природа — их дом… Но парадокс: именно остатки дикости в человеке — заставляют его разрушать природу в погоне за личным заработком, прибылью, соревнуясь в богатстве. Вот пусть народы Экватора и поймут, что во всём виноваты сами…
— И должны мы наконец как-то построить единое человечество, — ответил Джантар. — Такое, что не разрушит ни себя, ни природу. А потом — и освоить соседние планеты, выйти на просторы Галактики — высшей космической цивилизацией. Коммунистической, как говорят земляне…
— Должны, — со вздохом согласился Итагаро. — Только — когда и как…
А летучие мыши по-прежнему кружили над морем, и мелкая рябь накатывала на берег. Точно как тогда, год назад…
— Да, а… что — конкретно сейчас? — спросил Минакри. — Ну, вот мы — первый день в Тисаюме, после всего этого. И скоро — уже вечер… А дальше? Что завтра? И что — вообще?
— И то верно, — согласился Итагаро. — А сразу — и не готовы идти куда-то работать. Сколько всего надо перечитать, передумать, вспомнить, что забыли за год в интернате…
— Но — и сколько учреждений восстанавливается, — ответил Талир. — Что раньше, в Элбинии, были закрыты. Хотя верно — сколькое восстанавливать и в себе… И вернуться к тому, что оставили почти на год — даже не зная, вернёмся ли когда-то… А пока…
— Да, — вспомнил Лартаяу, поворачиваясь к Джантару, — твои уже пошли на вокзал, встречать Кинтала! А мы ещё здесь…
— Точно! — вскочил Джантар, будто что-то сорвало его с места. — Скорее туда! Я вдруг понял: мы должны замкнуть ещё одну ветвь…
— Мальчики, так пойдём! — вскочила и Фиар. — А к морю мы ещё придём завтра. И послезавтра тоже. И потом… Теперь ничто уже не должно помешать…
Джантар сам не заметил, с какой лёгкостью перебрался через парапет на уже чуть мокрый, в отдельных каплях редкого дождя, асфальт набережной — не ощутив даже головокружения. Ведь им, как он понял, надо было успеть к вокзалу ещё до дождя, который всё-таки будет — пока не хлынет с полной силой и здесь, на окраинном участке набережной, и дальше, на площади с фонтаном в начале Вокзального проспекта… Или и вовсе не попасть в дождь — который пройдёт стороной мимо вокзала и нового центра города, а значит — и не бежать по набережной…
— Нет! Не здесь! — сразу предупредил Джантар, бросив взгляд вперёд, где далёкие вершины гор уже скрылись в серой пелене дождя. — Там! — он указал тот самый поворот от набережной, у которого год назад стоял Тайлар. (Опять же: всего год и почти месяц — а будто в другой жизни…) — Где-то есть более короткий путь к вокзалу, верно?
— Верно… — подтвердила Фиар. — Мальчики, скорее… Но почему надо идти туда?
— Точно не знаю, — ответил Джантар. — Но там, — он снова указал в сторону центра города, — что-то может задержать нас, а нам надо успеть…
— Но что ещё может быть? — не понял Итагаро, переходя на быстрый шаг (уже Джантару пришлось поспешить вслед). — Если — бывший «культурный центр элбинской нации», то я уже видел, как оттуда выносили их поддельные реликвии: войсковые указы, знамёна, сабли… И теперь где-то отдельно будет музей таких «реликвий», ведь то здание — какой-то лаборатории…
— Ах да, ещё эта «нация», — вспомнил Джантар. — Со сплошь разбойничьей историей… Но нет, думаю — не то. Что-то другое…
— Нет, а правда — куда пойдёт эта «нация» дальше? — спросила Фиар. — В смысле — люди, кто поверили, что к ней принадлежат? Думаете — сложится действительно своя особая культура?
— Трудно сказать, — ответил Джантар. — Вот тут — никакого чувства…
— Да и — чем гордиться? — добавил Ратона. — Когда предки не строили городов, не наблюдали комет и затмений — топили корабли и жгли усадьбы? И даже законы были — как делить награбленное? Какоe чувство истории — когда всё достойное надо начинать с нуля?..
Но тут они, быстро свернув налево и пройдя перекрёсток с боковой аллеей — сразу оказались в начале узкой улицы старой застройки. Она была малолюдна, лишь кое-где в ограждённых решётчатыми заборами дворах и у подъездов домов, что выходили прямо на улицу, лежали груды вещей — и какие-то люди (вероятно, жители этих домов) выносили всё новые, складывая здесь же. На их же появление — как будто никто не реагировал… Хотя их опредёленно узнавали (вчерашний репортаж о встрече у платформы видел весь город) — все продолжали занижаться своими делами. Разве что один человек во дворе дома мельком указал на них другому — да ещё кто-то лоруанской внешности, встретившийся по дороге, отвёл взгляд… А им и не до того было, чтобы вспоминать о вчерашнем: улица была длинной, и хотя вдалеке, изгибаясь, сворачивала как раз в нужном направлении — надо было спешить…
«И всё-таки верно… — подумал Джантар. — Не столько трагедия — сколько восстановление, возврат на магистральную ветвь. Ушло то, что долго отравляло жизнь — и чему в её продолжении нет места…»
— И всё-таки — что там могло помешать нам? — спросил Лартаяу.
— Не знаю, — ответила Фиар. — Например, пришлось бы оказывать кому-то помощь. И тоже был бы выбор… Когда и не замкнуть ветвь нельзя, и объяснить, в чём дело — тоже…
— Нет! Сириола Кивау… — понял Джантар. — А я вчера сразу не подумал…
— А — что такое? — встревожилась Фиар — но тут же сама поняла. — А… сколько ему… было? 83?..
— 82…— уточнил Джантар. — Мы же тогда были ровесниками… Ну вот — а теперь, в этой жизни, нам уже не встретиться. И — было как-то связано с путём по проспекту. Значит, он жил там… А я и не знал…
— Но… сейчас — успеваем? — кажется, больше даже чтобы отвлечь Джантара от этой мысли, спросил Ратона.
— Успеваем, — ответил Джантар. — Я чувствую это…
Однако за поворотом улицы открылся уже новый, следующий изгиб — и Джантар прибавил шаг. Хотя в самом деле чувствовал: успевают. И ещё одно событие, которое должно произойти в этот день — не сможет не состояться…
— Смотрите, вот же они… — донёсся со стороны негромкий голос. — Идут мимо нас… И — говорили с горными жрецами… А их тут так встретили…
— Так то — кучка дураков, — ответил другой голос. — Весь город — встретил их иначе. А те — и не стоят, чтобы вспоминать…
— Ладно, не останавливайте их, — сказал третий. — Не зря так быстро идут куда-то. Сейчас у всех есть дела…
— Не стать бы ещё самим какой-то легендой… — обеспокоенно откликнулся на это Лартаяу. — Мы к этому совсем не готовы…
— А там что-то передают, — сказала Фиар. — Слышите — у кого-то за окном?..
— …Потому что нельзя было разрабатывать такие-то темы исследований, не принадлежа к такому-то тайному братству… — донёсся из приёмника за чьим-то окном голос… Тинилирау! — К этим собиравшимся где-то в банях или кабинетах в подвале группировкам приближённых к кому-то… А человек, прошедший честный, легальный путь — никак не мог понять: почему рушится его жизнь, его исследования закрывают, а самого преследуют, кому и чем он помешал?..
— Вот бы какую баню совместить с туалетом, — прошептал Лартаяу.
— И туда же — «святой» унитаз… для эффекта, — добавил Минакри. — И полный вытрезвитель «святых слёз». Чтобы поняли, чего стоят…
— … Зато где они все теперь? — продолжал уже удаляющийся голос Тинилирау. — И что можно о них вспомнить? Где плоды деятельности целых институтов, составленных сплошь из этих «благонадёжных», отбывших и отслуживших всё, что положено, здоровых и «физически развитых»? Хотя они много рассуждали о нравственности и безнравственности тех или иных экспериментов — но что дали нашему человечеству сами? Что и для чьего блага сделали?..
