Дмитрий Барчук - Орда
Ее муж сегодня значительно проигрывал бывшему репетитору. Во-первых, он был в обыкновенном свитере. К тому же перекошенный и кособокий: левое плечо заметно выше правого. Понятно, что из‑за наложенных бинтов. Во-вторых, кислая мина. Да, может быть, и больно, но при гостях можно же было взять себя в руки хоть на час!
Марина Кирилловна также обратила внимание и на метаморфозы, произошедшие с Ларисой Ивановной. Ее подруга заметно преобразилась. Причем в лучшую сторону. Из ее облика исчезла некая недоделанность, неестественность, столь часто присущая женщинам незамужним. Состояние постоянного поиска, в котором в течение уже многих лет пребывала госпожа Лебедь, теперь сменилось умиротворенным довольством и самоуверенностью. Аксакову это раздражало, можно сказать больше – бесило. Ей было тяжко лицезреть, насколько элегантно и гармонично сидит на ее подруге светло-бежевый брючный костюм. Раньше Лариска такой ни за что бы не надела. Свободного покроя, не стесняет движений, ничего негде специально не оголяет. Но вот это самое безразличие к тому, как воспримут тебя окружающие, особенно мужчины, и придавало костюму столь обворожительный шарм. Тот, кто придумал эту одежду, – талантливый и наверняка очень дорогой заграничный кутюрье, мыслил именно так.
В джинсах и легкой маечке без рукавов от «Труссарди» Марина Кирилловна чувствовала себя не в своей тарелке, ибо ее туалет на порядок уступал наряду подруги.
Она была в курсе, что Киреев практически живет у Лариски, но вещи свои из общежития к ней не перевозит. На что подруга ей постоянно жаловалась. А Марине Кирилловне ее слова были, как бальзам на душу.
– А как поживает Любаша? – спросила хозяйка Владимира Валерьевича нарочито громко, чтобы слышала Лариска.
– Кто такая Любаша? – встряла в разговор любопытная подруга.
И Марина Кирилловна с нескрываемым торжеством ответила:
– А ты у Володи спроси.
Лариса Ивановна повернулась к своему мужчине и повторила вопрос теперь уже лично ему.
Надо отдать должное выдержке Киреева, он почти не смутился и спокойно ответил:
– Это моя соседка по общежитию. Насколько мне известно, она поживает в настоящий момент неплохо. Собирается замуж за водителя маршрутного такси.
Госпожу Лебедь ответ явно не удовлетворил. Но она поняла смысл Маринкиного вопроса и с ядовитостью, на какую способна только уязвленная женщина, смерила хозяйку дома испепеляющим взглядом.
Но здесь появились дети, и пикировка двух дам отошла на второй план. Страховщица повосхищалась, как они выросли и повзрослели, особенно Алешенька. Она даже подошла к юноше и демонстративно погладила его по спине, сказав при этом «Богатырь!». Про Аленку она ничего не сказала. Да и та, в свою очередь, смотрела на Юлькину мать неласково и никак не могла взять в толк, что мог найти Владимир Валерьевич, человек со вкусом, в этой жеманной и неумной старухе.
Пасхальный стол у Аксаковых был на уровне. Тетя Клава постаралась от души. Даже Марина Кирилловна, что случается чрезвычайно редко, приняла участие в приготовлении некоторых блюд. А Аленка раскрасила яйца масляными красками под хохломскую роспись.
После разбития пасхальных яиц, а также торжественного поедания их и пасхального кулича, собравшиеся стали просто выпивать и закусывать. Мужчины налегли на «Абсолют», а женщины остановили свой выбор на мартини. Лишь только Аленке, как еще несовершеннолетней, Клава, дежурившая на протяжении всего застолья на кухне, с разрешения матери приготовила легкий коктейль со льдом из апельсинового сока и мартини. Алексею тоже родители предложили чего-нибудь поменьше градусом, но молодой человек настоял на водке, взяв обязательство не гнаться за старшими и ограничивать себя в выпитом.
После третьей или четвертой рюмки Аксакова, как всегда в обществе своего ученого коллеги, потянуло на любимую тему.
– Как продвигается работа над диссертацией? – как бы невзначай поинтересовался он у Киреева.
– Спасибо. Все нормально, – последовал холодный ответ. – Сдал Могилевскому черновик.
– Это уже интересно, – зашевелился Андрей Александрович. – И какую же роль сыграло сибирское казачество в войне с Пугачевым?
– Самую что ни на есть активную, – уклончиво ответил гость.
Аксакова такой ответ явно не удовлетворил, и он велел сыну разлить еще по одной.
– За правду, совесть и справедливость, – провозгласил тост Андрей Александрович.
– Полностью тебя поддерживаю, отец, – высказал свое мнение Аксаков-младший и допил водку, оставшуюся от предыдущего тоста.
Киреев же едва пригубил налитое.
– Значит, ты, Володька, сдрейфил, передумал идти наперекор официозу, смирился и решил защитить дежурную кандидатскую диссертацию. Она будет пылиться где-нибудь в архиве мертвым грузом, и никто в нее никогда не заглянет, даже из любопытства, потому что ничего нового там нет, – вынес свой вердикт Андрей Александрович.
– А ты думал, что я, как протопоп Аввакум или Джордано Бруно, пойду на костер не за свои, заметь, а за твои бредовые идеи?! – вспылил историк и выскочил из‑за стола.
Научный диспут явно перерастал в нечто более серьезное, грозящее непредсказуемыми последствиями. Женщины испуганно смотрели на мужчин, оставив обсуждение весенней коллекции Версаче, и явно недоумевали по поводу причин, вызвавших такую бурю эмоций.
– Пойдем на веранду, Галилео Галилей, покурим и спокойно обсудим возникшую ситуацию, – предложил хозяин дома.
Алексей, сгоравший от любопытства, увязался за старшими. Он тоже уже курил.
– У меня к тебе всего пять вопросов. Ответишь – правда на твоей стороне, замешкаешься – она где-то в другом месте, – начал разговор по душам Андрей Александрович.
Киреев промолчал.
– Первый вопрос: зачем Наполеон, великий стратег, как безумный рвался в Москву, когда царь и правительство находились в Петербурге? Достаточно было взять столицу, и война была бы выиграна. Он Бородине положил половину своей армии. Чтобы посидеть в древнем московском Кремле?
Владимир Валерьевич выпустил изо рта клубок ароматного дыма от сигареты «Мальборо» и рассмеялся:
– Ты же знаешь, Андрей, что великие люди иногда совершают вещи, для понимания нас, простых смертных, недоступные.
– Это не ответ, а лишь изящный уход от ответа, – констатировал Аксаков и продолжил. – Вопрос второй: зачем Петру Первому понадобилось переносить столицу в Санкт-Петербург? Нужен был портовый и торговый город на Балтике, окно в Европу, но столицу-то зачем было переносить в топи и болота? Московский климат гораздо для жизни приятней.
Киреев загасил сигарету и коротко сказал, что ответил и на этот вопрос в первый раз.
– Ладно. Идем далее, – не унимался неугомонный вопрошатель. – Почему Екатерина Вторая именно в 1775 году начала проводить губернскую реформу?
– Возникла историческая необходимость упорядочения управления империей.
– А почему именно в этот момент, а не годом раньше?
– Я понимаю, к чему ты клонишь, Андрей. Но ты сам-то не допускаешь мысли об обыкновенном совпадении? – ответил вопросом на вопрос Киреев.
– Не слишком ли много совпадений? – в свою очередь спросил хозяин дома и задал свой четвертый вопрос: – А скажи-ка мне, ученый муж, почему это испанцы, португальцы, голландцы, британцы, французы – в общем, все цивилизованные народы Европы – огнем и мечом завоевывали свои колонии? А у нас, прямо как в сказке, по щучьему велению, по моему хотению, раз – и припала к империи половины Азии, от Урала до Чукотки, да еще чуток Америки прихватила. Ужель такие бравые казачки были у Ермака Тимофеевича, что пятью сотнями смогли справиться со всеми народами и племенами, населявшими Великий Лес и Великую Степь?
Владимир Валерьевич закурил новую сигарету и ответил усталым голосом, давая понять, что данный разговор ему явно наскучил:
– Мы, кажется, касались как-то этого вопроса. Я думал на эту тему и единственное объяснение этого феномена вижу в дальновидной, продуманной колонизаторской политике российских правителей.
Аксаков картинно вздохнул и вымолвил:
– Теперь уже в вашей исторической версии и слово «феномен» появилось. А теперь объясните мне, пожалуйста, господин хороший, несколько таких «феноменов» из времен царствования Ивана Грозного. Если вас, конечно, не затруднит. Самый красивый собор в Европе стоит на Красной площади в Москве и построен он в честь какого-то юродивого калеки – Василия Блаженного. Феномен. Царь Иван Четвертый, по официальной версии, был женат семь раз, тогда как православная церковь разрешала всего четыре брака. Феномен. Иван Грозный то является великим стратегом: берет Казань, выигрывает Ливонскую войну, то сходит с ума и начинает мочить своих подданных: развязывает опричнину, громит свой же российский город Новгород. Феномен. Несколько раз отрекается от престола. Его опять венчают на царствование. Сажает на трон какого-то безродного татарина Симеона Бекбулатовича. Сплошные феномены…
