Карен Налбандян - Возвращение в Арканар
— Есть! Спасибо, Первый. Руди, этот район объявлен зоной бедствия, ваше нахождение в нём мешает работе аварийной службы.
В отдалении жалостливо забасили знакомым голосом:
— Вы не имеете права, мы…
— Первый не теряй его из виду. Поднимай в воздух ещё два детектора.
— Не теряю. Как на ладони… И в ультрафиолетовых, и в инфракрасных. Исчез!
— Как исчез? Координаты? Первый, координаты?!
— Передаю координаты.
Секундное затишье. Потом орут все.
— Река! Он в реку ушёл!
— Шестой, двенадцатый, блокируйте русло.
— Сева, Джонни вот он, — азартный молодые голоса.
— Вижу, Первый, — плеск воды.
— Руди, этот район объявлен зоной бедствия…
Минутная пауза. Потом кто-то флегматично сообщил:
— Первый? Это Шестой. Не скажу ничего нового, но мы его опять потеряли.
— Первый, это пятый. Прошу прощения, у меня срочный запрос на БВИ. Что это за форма жизни? — на микроголографии копошилось что-то шестиногое и неприятное.
— Пятый, пересылаю. Шестой, не сказал бы, что удивлён, рекомендую продолжать поиски.
После минутной паузы:
— Пятый, ответ на ваш запрос.
Xenopsillacheopis (син. блоха крысиная) — вид кровососущих насекомых отр. Aphaniptera; эктопаразит крыс, песчанок и других животных, может переходить на человека; переносчик возбудителей чумы, эндемического сыпного тифа и некоторых других риккетсиозов.
— Пятый, что у тебя происходит?
Из наушников доносился голос с ужасным арканарским акцентом: «Начальник, говорить, носить кибера. Моя кибера носить» — «Сюда нельзя, здесь запретная зона» — «Моя твоя не понимай. Моя говорить, носить кибера».
— Пятый!
— Первый! Виталий Балтазарович! Спасайте! Тут питекан… арканарский уборщик киберубощика притаранил, ломится. А на нём, на рабочем, то есть, этих ксенопсилий до чёртиков. И вонь, топора 3–4, не меньше.
— Пятый, отставить балаган, объект движется на вас.
— А с арканарцем? Что с арканарцем делать?
— Оставьте его в покое, займитесь делом!
29 июля 36 года 08:00Антон в шестой раз выслушал сакраментальное «Этот район объявлен…», с завистью наблюдая, как арканарский рабочий удаляется вглубь закрытой зоны.
— Так, да, питекантропу, значит, можно, а мне, землянину…
— Руди, вам не стыдно?
Честно говоря, Антону было очень стыдно. Валять дурака, мешать занятым своим делом людям. Но играть полагалось до конца.
Арканарец как раз остановился, стёр пот с лысины, переложил поудобнее искалеченного кибера («Два-три раза ломом, не иначе»), обернулся и сплюнул через плечо: «Менты позорные!»
— Что он сказал? — поинтересовался у Руди аварийщик.
— Древнее арго. Некоторые придают сакральный смысл. Может пропустите, а? — Антон безнадёжно махнул рукой и потащился обратно, раскланиваясь на ходу с аварийщиками.
Некоторое время он возмущался их малоубедительными попытками изображать случайных прохожих, потом порадовался: «а может то и хорошо, что мы разучились вести высокопрофессиональную слежку?»
Над головой у него, наподобие журавлиного клина неспешно плыл десяток детекторов воздушного наблюдения.
29 июля 36 года 08:30Наушник опять взорвался хором голосов:
— Первый, Первый, мы его опять потеряли!
— Внимание! Всем постам!
У Ангелова затрещал видеофон.
— Петя, как отчёт?
— Нормально, Руди.
— Вот что, оставь его пока. И попробуй выяснить, как вскрыли стенд со сталкерским снаряжением.
— Сделано, Руди. Нормально, открыли ключ-доступом.
— Чьим?
Петя походя взломал защитную систему Физического музея.
— Вот. Ключ-доступ на имя Айзека Бромберга, сотрудника музея.
— Найди его.
— Ключ, или Бромберга? Шучу, шучу!
Ангелов снял с БВИ видеофон Бромберга и набрал номер. На экране возник немолодой человек.
— Здравствуйте! А где Витя?
— Здравствуйте, молодой человек. По всей видимости, вы ошиблись.
— Ой, извиняюсь!
К моменту разъединения, на экране уже светились координаты, считанные с сети связи.
— Руди? Бери — он в Бостоне, Массачусетс.
— Хорошо. Будут меня спрашивать, скажешь — в Мирза-Чарле, пьянствую. В депрессии. По случаю провала операции. Про депрессию не забудь. И займись отчётом.
Петя вздохнул.
29 июля 36 года 08:45«Мить! Мить ты дома?» — звонкий молодой голос. Он распахнул дверь — и в ушах зазвенел погребальный колокол.
Человек, называвший себя Дмитрием Аткинсом знал, что сегодня умрёт. Всю ночь он провёл в молитвах и к утру ощутил себя «увядшим листом, готовым упасть». Он был готов к смерти. Но не такой.
Сказано, «смерть неосознанная — есть смерть, смерть осознанная — бессмертие». Сейчас перед ним стояла Смерть Истинная, ужас его самых жутких снов. Смерть смотрела на него чуть раскосыми глазами— открыто и доверчиво.
Смерть улыбнулась — светлой и беззаботной улыбкой.
— Зна-ачит, Митя, — колокольчиком прозвенел её голос.
Говорят, «назови чудовище по имени — и сгинет».
— Дона Ита, — выдохнул человек — и Сабина прыгнула.
29 июля 36 года 08:50…Джереми шёл по единственной улице Белой Орши. Чистенькие типовые коттеджи, зелёные палисаднички. Никаких следов борьбы. Люди просто исчезли.
Ещё вчера тут был тихий сонный посёлок. Сейчас тишиной и не пахло. Носились аварийщики с портативными анализаторами, разворачивались какие-то кабеля — и никто не обращал внимания на то, что прямо-таки резало глаз. Следы мобильного утилизатора, прошедшего через городок уже после того, как выпала роса, то есть уже после исчезновения полутора сотен человек. Тафнат перекинул кибера на другое плечо и пошёл по следу.
29 июля 36 года 09:00 (Местное время 00:00)…Руди настиг его уже за проволочным ограждением, на самом подходе к проржавевшему насквозь плакату «Осторожно, мины». Походя удивился, как мог немолодой уже человек настолько играючи пройти в темноте все эти спирали Бруно и детекторные поля. Шёл тот, вроде, не спеша, но таким широким шагом, что не всякий догонит.
— Доктор Бромберг! Доктор Айзек Бромберг! Стойте! Остановитесь! КОМКОН-2
Человек даже не обернулся. Антону показалось, он расслышал бормотание:
— Сейчас посмотрим, какой ты КОМКОН.
Всё так же, не сбавляя темпа, Бромберг вышел на минное поле. Поминая всех святых, Антон двинулся за ним, стараясь ставить ногу — след в след.
— Доктор Бромберг! Объясните, зачем вы взяли из музея сталкерское снаряжение?
Вот тут-то доктор Бромберг и остановился. И не только остановился, но и обернулся. Руди смог разглядеть длинный острый нос с горбинкой, длинный подбородок и очень высокий лоб.
— Не понял, молодой человек! Вы что, называете меня вором?! Айзек Бромберг никогда и ничего не крал. Айзек Бромберг взял то, что принадлежит ему.
— Вам?
— Мне. Я был сталкером. Вы что, не знаете? Как вас зовут?
— Руди.
— Хорошо, Руди, идите сюда, поговорим.
29 июля 36 года 09:05…Петя Ангелов раскалился до последнего градуса бешенства. Проклятый отчёт не сходился. Откуда-то, одна за другой, вылезали всё новые нестыковки. Например, в отчёте указывалось, что гибель детей была причиной, по которой молодой и перспективный Роберт Скляров бросил нуль-физику. А БВИ упрямо утверждал, что физик Скляров покинул Радугу не в 28-ом, и даже не в 29-ом году — в 31-ом.
Тут ещё требовательно зазвенело где-то в углу. Петя попытался вызов проигнорировать. Зуммер замолк. Потом завёлся снова.
Видеофон обнаружился в ящике стола Руди — древний, с помутневшим растрескавшимся экраном. Слегка попахивающий всё той же сельдью. Индикатор зарядки мигал на последнем издыхании.
— Упорный, как подшипник, — сообщил Ангелов видеофону, — Ну?
— Дон Румата? — осведомились с жутким акцентом.
— В Мирза-Чарле дон Румата. Депрессия у него.
— Га? — похоже, слово «депрессия» в словарный запас говорившего не входило.
— Ну… Неприятности… — в этот момент окончательно разрядившийся видеофон прощально пискнул и погас. Петя уронил его обратно в ящик. За это время он пришёл к выводу, что дело тёмное, и лучше всего будет пообщаться непосредственно со Скляровым.
Роберт сиял. «Совсем изменился человек», — порадовался Ангелов.
— О, Петя! Как ты? Как Руди, Джереми?
— Лучше всех! Роберт, тут у меня небольшой вопрос. Скажите, вы говорили, что покинули Радугу из-за гибели детей.
— Да, конечно… Это было…
— А в каком году?
— Сейчас, минутку… В 31-ом.
— Роберт, но катастрофа была в 28-ом?
— Как в 28-ом? Не путаешь? — короткое молчание, и чуть растеряно, — да, на самом деле…
— Так из-за чего же вы ушли?
— Я же сказал! А…а…кажется припоминаю, после той катастрофы там была такая ужасная атмосфера… Кто-то даже погиб… И Волны эти — раз в месяц… Бункеры высокой защиты… Ты не представляешь, Петя, каково это, неделями жить без окон и питаться одними концентратами.
