Влада Воронова - Пути Предназначения
— Вы равняете Авдея с богом.
— Нисколько, — качнул головой гроссмейстер. — Богов творят люди, чтобы было чем защищаться от своего страха перед миром. А самовольщик творит мир.
— Не слишком ли претенциозно? — ядовито спросил командор Запада.
— Ничуть. Вот один из примеров. Авдей помогает беженцу с большой земли обустроиться в Гирреане, показывает как много жизни и радости в мёртвой проклятой земле. Беженец ошеломлён, потрясён, но и зачарован. Он начинает искать жизнь и радость во всём, с чем соприкасается. И находит. А потому сам становится жизнью и радостью для всего и всех, с кем соприкасается. В ответ всё и все раскрывают ему лучшее, что имеют. В частности, полесцы и горцы учат своему странному колдовству, которое большинство людей называет вздором. Винсент Фенг становится мастером-милтуанщиком. И спасает милтом жизнь своего лучшего друга. Это спасение видят миллионы людей. Милтуан перестаёт считаться вздором. Горцев и полесцев начинают уважать как хранителей мудрости. В библиотеках и магазинах требуют книги, посвящённые как милтуану, так и полесской и горской культурам. Да, такие книги были и есть в изобилии, но их никто не хотел замечать. А теперь их читают все подряд, пробуют применять милт. Как вы думаете, блюститель Запада, мир изменился или нет?
— И таких изменений множество, — тихо сказала командор Юга. — В частности, ни один из тех, кто хотя бы мимолётно соприкоснулся с Авдеем, уже никогда не назовёт увечников источником скверны. Ведь Авдей омерзителен. На него тошнотворно смотреть. Но кто замечал обожженное лицо и покорёженную руку за его словами и свершениями?
— Авдей уничтожит предопределение, — сказал командор Запада. — И тогда миром будет управлять поток случайностей.
— А значит мы управлять миром не сможем никогда, — понял командор Востока. — И ареопаг этого тоже не сможет. Мир окажется предоставлен сам себе.
— И низринется в хаос! — воскликнула командор Севера.
— Нет, — качнул головой командор Востока. — В нём всего лишь не останется места для нас. Самовольный мир не нуждается в мироправителях.
— Предопределение ещё не уничтожено, — сказал командор Запада. — Оно лишь на грани уничтожения. Если убрать Авдея, то всё вернётся к прежнему состоянию.
— Вздор, — сказал гроссмейстер. — Одиночка не делает историю, и не вершит судеб мироздания. Это невозможно. Одиночке просто не хватит на это сил.
— Да, изменить мир под силу только объединённым усилиям народных масс. Но это лишь часть правды. Писатель создаёт книгу, которая меняет ход мыслей и полярность чувств миллионов людей, и люди меняют мир, чтобы привести его к соответствию со своими мыслями и чувствами.
— Я знаю, о каких книгах ты говоришь, блюститель Запада, — ответил гроссмейстер. — Но разговоры на темы, которым посвящены эти книги, велись на протяжении многих лет до их написания. Люди и сами искали решения проблемы. Писатели ничего нового не создали. Они всего лишь…
— Они всего лишь облекли разговоры в законченную форму и тем самым подтолкнули болтунов к конкретным действиям. Кто знает, сколько бы ещё люди болтали без этих книг? А книги заставили людей сменить разговоры на дела.
Командор Юга хрипло рассмеялась.
— Мир воздействует на личность через окружающих её людей, нередко полностью меняя личность. Но и личность при желании может через своё окружение воздействовать на мир вплоть до полного его изменения.
— Мир изменить одиночка не способен, это аксиома, — сказал командор Запада. — Зато способен зажечь в душах людей стремление к изменениям. Указать направление этих изменений, создать новый, доселе не существовавший путь. Или ещё хуже — научить людей самим создавать себе пути, сообразуясь лишь с собственной волей.
— Есть куда как более худший вариант, блюститель Запада, — проговорил гроссмейстер. Он по-прежнему смотрел в окно. — Того, кто прёт напролом, сообразуясь лишь с собственными прихотями, быстро уничтожат, потому слишком многим он сломает жизнь. Поэтому вскоре сломают и его. Таких людей можно не бояться. Они не способны изменить ни собственную жизнь, ни мир, в котором живут, потому что за сиюминутными прихотями не видят ни того, ни другого. Опасно другое. Умение прокладывать собственный путь так, чтобы он не мешал другим, но и не оставался в стороне от них. Сделать так, чтобы твой замысел не портил чужие линии, но и сам не искажался о соприкосновения с ними. Быть всегда одному, но при этом всегда быть вместе с другими. Вести собственную мелодию и соединять её с музыкой целого мира. — Гроссмейстер вздохнул. — Тот, кто помнит, что любое Я — это всегда часть Мы, и не забывает, что каждое Мы всегда состоит из Я, способен как стереть, так и начертать любой облик мира, потому что становится душой этого мира. И тогда исчезают все предопределения, поскольку душа — это всегда творение, а для творца предопределённостей нет, ведь он всё и всегда определяет сам.
— Мир, состоящий из творцов? — усомнилась командор Юга. — Возможно ли это?
— А жизнь без души возможна? — посмотрел на неё гроссмейстер.
— Вряд ли творцы пожелают делать то, что нужно нам, — сказал командор Востока. — Не их это дело, под заказчика подлаживаться. На заказ работают только ремесленники. А любой творец — это мастер, и ни малейшего насилия над мастерством он не потерпит. У творцов слишком много собственных замыслов, чтобы оглядываться на чужие помыслы. Творец согласен сообразовывать своё созидание с другим творением, но никогда не захочет приспосабливать его к чужим потребностям. Так что я предпочитаю мир бездушный, но послушный. Мир-вещь надёжнее мира-творца. От кресла не требуется жизни. Оно должно быть мягким и устойчивым. От людей не требуется мастерства. Вполне достаточно, если они чётко и в срок будут выполнять заказы. И приказы.
— Итак, — подытожила командор Севера, — во имя сохранения мира от хаоса мы должны уничтожить Авдея. И побыстрее, пока, на него глядючи, никто другой не додумался, что тоже способен стать творцом.
— Легко сказать, — буркнул командор Запада. — Авдей сейчас в Гарде. А Гард — всё ещё неприступная твердыня.
Командор Востока усмехнулся:
— Нам нет нужды дёргаться самим. Архонты не идиоты. И вскоре додумаются до всего того, о чём мы тут говорили. Или уже додумались, как никак Авдей свои творения и вытворения устраивает прямо у них под носом. Он уже неделю в Гарде. И я уверен, что уже успел донять архонтов сильнее чирья на заду.
— Кто бы сомневался, — фыркнул гроссмейстер. — Чего стоит одно то, что за всю эту неделю Авдей ни разу не открыл Сферу сам. Всегда зовёт помощника. Хранитель Гардской Башни в ярости. Ещё день или два, и проблема Авдея благополучно разрешится. Хранитель его прикончит.
— Хотелось бы верить, — с большой долей сомнения сказала командор Юга.
— Во всяком случае, имеет смысл подождать несколько дней, — ответил командор Запада.
— Что будем делать по программе «Избранный»? — спросила командор Севера.
— То же самое, что и бенолийские братства, — ответил гроссмейстер. — Ждать. Пророчество Льдвана сбылось. Из бездны мрака по дороге звёзд действительно пришёл тот, кто зажёг в пустоте огонь, который большинство иалуметцев единодушно называет Благодатным. Это я об Открывании Сферы и включении Радужного Фонтана. Другое дело, что эта часть Пророчества всегда считалась метафорой. И тут вдруг оказалась до абсолюта буквальной. А количество Избранных из одного разрослось до пяти. Пророчество исказилось. В результате исчезла какая бы то ни было определённость, и тем более — предопределённость во всей этой избавительно-погибельной ситуации. Мы бессильны на неё повлиять, потому что невозможно определить, как, на что и чем нужно воздействовать, чтобы направить развитие событий в нужную нам сторону. Поэтому придётся ждать, когда хоть что-то в этом хаосе станет чётким и ясным. Ждать появления хоть какой-то определённости, из которой можно будет сделать предопределение.
— Не нравится мне, что всё пускается на самотёк, — сказала командор Севера. — Поток событий может быть непредсказуемым. И ненужным.
— У вас есть конкретные предложения, блюстительница Северных пределов?
— В том-то и дело, что нет. Единственное, в чём я могу быть до абсолюта уверенной, так это в том, что Авдей на роль Избранного не подходит категорически. Остальные четверо — тёмные лошадки, нам о них практически ничего неизвестно. К тому же они слишком тесно связаны с Авдеем, а этот своевольник обязательно вмешается, вздумай мы взять его Ассистентов в разработку. Последствия будут… ну так скажем — малопредсказуемые. Так что деваться некуда, надо ждать, пока архонты или Хранитель убьют Авдея. Или немедленно устранить его самим.
— Это нелегко, — вздохнул командор Запада. — Одно дело засылать в Гард разведчиков, другое — ликвидаторов. И разведке ликвидацию поручать нельзя, это всё равно, что молотком вскапывать грядки, а лопатой забивать гвозди. Только всё дело загубим.
