Влада Воронова - Пути Предназначения
— Настоящую охрану будет нести скрытая стража, — ответил Тромм. — А эти просто будут стоять вокруг Башни. Кончено, соответствующим образом разряженные и вооружённые чем-нибудь вроде световых мечей. Для вящего эффекта.
— Да ты что? — возмутилась Маргарита. — Световой меч — самое никчёмное и бесполезное оружие в Иалумете. На что я не военная людя, и то соображаю, что когда дойдёт до драки, даже от столового ножа пользы будет больше, чем от этой светящейся дряни. Над нами же смеяться будут!
— Охранители световым мечом сражаться никогда и не станут, — успокоил Тромм. — Это ритуальное оружие, реквизит для спектакля «Почётный караул». Так что никаких насмешек. Никто же не смеётся над Одиноким Стражем, который приходит к Рассветному Знамени с обломком Солнечного Копья в руке. Хотя все знают, что никакой это не Одинокий Страж, а курсант военного училища, причём каждый день новый. И солнечного в его копье не больше, чем в домашних тапочках. Но композиция Страж-Копьё-Знамя выглядит красиво. И легенда романтичная. Курсанты потом всю жизнь хвастаются, что хотя бы один раз за пять лет учёбы побывали в этом карауле. — Тромм улыбнулся. — Так что на счёт световых мечей не бойся. Они только прибавят популярности Семёрке Охранителей.
— Сакральное число Башни восемь, — возразил Лиайрик. — Поэтому и Охранителей должно быть тоже восемь.
— Восьмым станет Хранитель. Заодно и начальником Охранителей. Должен ведь кто-то контролировать эту сомнительную компанию и наставлять на путь истинный.
— Заодно и вопли оскорблённого в своей избранности Хранителя угомоним, — добавила Маргарита. — Ведь раньше он был особенным, не таким как все эти жалкие людишки. Он был причастен к чуду, он служил высшему из высших, Избранному из Избранных, и благодаря этому сам возвышался в Избранности. А теперь он никто, заурядный сторож-уборщик, каких миллион.
— Ничего, — фыркнул Лиайрик, — сегодня он станет Предводителем Избранных, а значит Избранным вдвойне. И все по милости ареопага. Так что его славословия в честь архонтов, то есть нас, будут пламенны и изобильны. Это тем более полезно, что сейчас Хранителя Гардской Башни внимательно слушают не только в городе, но и во всём Иалумете.
— Да, — кивнул Тромм. — Так и сделаем. Стой, — вскинулся он, — ты сказал — «сегодня»?
— Именно. Медлить нельзя. Уже к сегодняшнему Открыванию Северцев должен быть поставлен перед фактом, что у него есть постоянный Ассистент и Охранители.
— Боюсь, — проговорила Маргарита, — как бы Ассистент не стал соучастником Северцева.
— Исключено, — уверенно сказал Тромм. — Кто угодно, только не теньм. Северцева теньмы на дух не переносят, ведь это он, автор «Лицеистского файла», опозорил их перед всем Иалуметом. К тому же после богоблагословенного императора оказаться в услужении у калеки самого что ни на есть грязнокрового происхождения любой бенолиец сочтёт сильнейшим оскорблением и унижением. Он возненавидит Северцева ещё до того, как приблизится к своему новому хозяину.
— А приблизившись, возненавидит вдвойне, — усмехнулся Лиайрик. — Вельможности у Северцева меньше, чем у копчёной селёдки. Придворный будет с наслаждением пресмыкаться перед тем, кого он считает высшим, и с яростью стремиться уничтожить того, кто считает его равным, потому что равенство для придворного оскорбительнее плевка в лицо.
— Согласна, — сказала Маргарита. — Всё так и есть. Но успеем ли мы осуществить все необходимые меры до часа Открывания?
— Сейчас десять утра, — ответил Тромм. — У нас одиннадцать часов. Куча времени.
— Куча не куча, — поднялся Лиайрик, — а чтобы всё сделать, времени как раз хватит.
— И всё же закажи в Алмазном Городе обычного теньма, — сказала Маргарита. — Не того, кто был Ассистентом. Просто хорошего теньма.
— Хорошо, — кивнул Лиайрик. — У Северцева будет самый обычный хороший теньм.
* * *Пассер вошёл в кабинет директора без доклада.
Адвиаг удивился — такого до сих пор не было, Пассер всегда чётко соблюдал субординацию. Даже слишком чётко.
— Что-нибудь случилось? — встревожился Адвиаг.
— Нет. Вот именно, что ничего не случилось. А должно было! Директор, что вы намерены делать с Михаилом Северцевым?
Адвигаг опустил глаза.
— Директор, вы либо расстрелять его должны…
— Да как тебе в голову такое пришло?! — вскочил Адвиаг.
— Долг жизни, так?
— И чести. Теперь Винс и Рийя, благодаря соприкосновению с Радужным Огнём, возвысились достаточно для того, чтобы войти в семью дээрна Бенолийской империи. По крайней мере, Филипп не рискнёт нарваться на конфликт с координаторами, оспаривая это утверждение.
— И всё же, директор, вы предпочли убрать семью подальше от Бенолии.
— А вы считаете, я поступил неправильно, генерал?
— Я считаю, что вы поступаете неправильно, затягивая решение вопроса Михаила Северцева.
Адвиаг подошёл к Пассеру.
— Берт… Ты всерьёз считаешь, что я смогу убить отца того, кому обязан главным, что есть у меня в жизни?
— А я и не знал, что тюремное заключение — это высшая форма благодарности.
Адвиаг ударил его коротко и жёстко, так, что Пассер едва устоял на ногах.
И тут же крепко, как утопающий за верёвку, уцепился за лацканы пиджака Пассера, ткнулся головой в плечо.
— Прости меня, Берт. Пресвятого ради прости. — Он быстрыми прикосновениями огладил Пассеру рукав, лацкан, галстук. Посмотрел умоляюще: — Берт…
Пассер отошёл к окну.
— Герн, хочешь ты того или нет, а решение принять придётся.
— Какое?
— Убей Северцева.
— Нет.
— Тогда отпусти. Дай возможность сбежать. Помоги обелить имя в глазах центристов.
— Нет!
Адвиаг подошёл к Пассеру и сказал очень медленно, как через сильнейшую боль:
— Я не могу, Берт. Он мятежник. Я дээрн. Но его сын… Я обязан ему всем. Я в пыль у его ног лягу и счастлив буду. Но его отец… Он мой враг, Берт. Злейший враг. Непримиримый. Я не знаю, что делать. Если ты знаешь, прикажи. Я выполню всё…
Пассер молчал.
= = =Звездолёт трясло как грушу. Страховочные ремни на пассажирском кресле трещали. Эльван покрепче уцепился за поручень.
Если планетам воздуха не хватало, приходилось ставить генераторы, то в открытом космосе его было слишком много. Воздушные реки бурлили, сжимали и выталкивали друг друга, но потоки возвращались с утроенной силой, как будто планеты отбрасывали их от себя.
Многотонную громаду звездолёта швыряло как крошечный листик на ветру.
«А ведь кислород ещё и горюч», — подумал Эльван.
— Что будет, если из силокристаллов вырвется искра? — спросил он соседа, молоденького науриса в форме курсанта лётной школы.
Тот суеверно постучал костяшками пальцев по стальной опоре кресла, затем погладил пластиковую обшивку салона.
— Капсула не выгорит, если вы это имеете ввиду, сударь. Будет взрыв, очень мощный, такой, что мгновенная волна пройдёт на сотню парсеков. Если по пути попадётся планета, ей гарантировано сильное землетрясение. А на выгоревшее место хлынут воздушные потоки, начнётся буря, и на несколько суток участок станет нелётным. Потом всё успокоится.
Эльван глянул в иллюминатор, за которым ревело и бурлило белёсое Нечто.
— Ничего себе спокойствие.
Курсант пожал плечами.
— Бывает хуже.
Полёт прекратился. Корабль замер — ни толчка, ни качка. Эльван дёрнулся в испуге.
— Крушение?!
— Векаэсный досмотр, — пояснил курсант. — Корабль держат их стабилизаторы. Посмотрите в иллюминатор.
Посреди бурлящего, остервенелого хаоса завис крохотный, чуть побольше лётмарша, треугольный кораблик.
— С левого борта ещё один, — сказал курсант. — Они держат каркас стабилизирующего поля. Третий катер пойдёт на стыковку. В нём и есть досмотрщики. Мы вышли на границу сектора. Так что положен досмотр.
— Это противоестественно, — еле выговорил Эльван. — Чтобы такая кроха и оказалась сильнее вихревых потоков, а корабль размером с пятиэтажный дом мотало как щепку.
— Это всего лишь технологическое превосходство ВКС. И наша искусственно навязанная отсталость, когда любого мало-мальски сообразительного инженера утягивают в Малое Кольцо, а после снисходительно дарят свои научно-технические объедки.
Эльван не ответил. В Алмазном Городе о координаторах всегда требовалось говорить только с величайшим почтением. Хотя и почитать их, если вдуматься, было не за что. Наоборот — стоило лишь на мгновение задуматься о поступках координаторов, как стремительно начинали множиться основания для серьёзных упрёков. Поэтому безопаснее было не вспоминать о ВКС вообще. Шкура целее будет.
В салон вошёл лейтенант космостражи.
— Кто из вас гражданин Бенолии Эльван Кадере?
