Александр Полосин - Армагеддон был вчера
Это, кстати, тот момент, в котором мы принципиально расходимся с твоим, да и нашим недругом, Хаосом.
– А в чём ваша цель, что впоследствии предстоит делать моему народу?
– Мы занимаемся упорядочиванием Большой Вселенной. Бесчисленные эпохи мы бьёмся с Хаосом, создавая бытие. Работа наша бесконечна. Тем более, что и мы, увы, довольно часто совершаем ошибки, одной из которых был и твой мир. Мы неправильно выбрали для него сущность Наставника.
– Но тогда разве не бессмысленна ваша деятельность? Если результатов не будет? Зачем всё это?
– Как зачем? Мы занимаемся созиданием ради самого процесса. Творчество доставляет ни с чем несравнимое наслаждение. Оно – единственное наполнение нашей жизни. Ты сам со временем поймёшь, что иного пути у разума нет. И потом, почему напрасное? Ты считаешь своё существование бессмысленным?
– Нет, но... – замешкался я. Чуть подумав, добавил: – Мне надо свыкнуться с этой мыслью. А можно пару ещё вопросов?
– Давай.
– Где мы находимся?
– Хм... интересное место, не правда ли? Это Котёл Миров. Наше, так сказать, рабочее место. Отсюда появляются новые сущности. Мы творим их из Хаоса, отвоевывая у него материю, преобразуя её в устойчивые состояния.
– Так значит, он лгал, когда, явившись ко мне в виде тумана сказал, что это он нас создал?
– Видишь ли, не всё так просто. Хаос – тоже разумная сущность. Он начало и конец всего. Мы не можем существовать без него. Кстати, мы тоже его дети. Он воплотил нас случайно. Правда сам-то, говорит, что сделал это нарочно, от скуки. На самом деле, мы считаем, что он не способен к сознательному творчеству. Забавно, но он считает себя единственной созидающей силой Большого Мира.
– Можно ещё вопрос?
– Хватит… Мы, и так дали тебе больше знаний, чем было необходимо. После этих слов всё, как по команде, погрузилось во мрак, сознание покинуло меня...
* * *А где-то в молодой вселенной появился на свет младенец. Мальчик почти никогда не плакал, и, казалось, постоянно думал о чём-то. Так новый мир получил своего первого Спасителя.
* * *Я приходил к людям множество раз, неся учение о гармонии и созидании, внушая им, что жизнь свою надо творить здесь и сейчас. В моих словах было больше спокойной уверенности в грядущем, чем в проповедях моего коллеги в прошлом мире. Да, бывало, меня умерщвляли: сжигали, забивали камнями и рвали на части. Народ и здесь был хитёр на выдумку по части смертоубийства, но в этих людях, детях моих, было сильное и здоровое творческое начало.
И пришёл день, когда в окна своего дома я увидел вновь надвигающуюся полосу смертельного тумана. Но я и ученики мои не поддались панике. Все знали, что делать: каждый из нас, сосредоточившись, представил себе тот уголок своего мира, что был ему особенно дорог. И в сплошной пелене тумана начали протаивать эти милые нашему сердцу островки бытия, кусочки нашей реальности. Мы вложили в воспоминания, в воспроизведение этих образов всю свою любовь, всю жажду жизни, всё тепло, что хранили наши души.
И Хаос отступил, морок рассеялся, мы вновь обрели наш мир, нашу
Вселенную.
Среди ликующей толпы лишь я сохранял спокойствие. Дети... они ещё не знали, что главные битвы у них впереди, что выиграно только сражение, война же никогда не будет окончена.
Но сейчас не хотелось портить им радость. Пусть проживут эти упоительные минуты в беззаботности. Ведь завтра праздник кончится и наступят будни, жестокие будни Творцов Реальности.
А моя работа здесь окончена. Надо искать новый мир, нуждающийся в спасении. Нуждающийся во мне.
Никита Никитенко Маленькая история маленького мираТьма
«…И помните, что «Магадха» может быть как панацеей, так и ящиком
Пандоры в Ваших руках».
МистерЯвеаккуратносложилбуклетиотложилеговсторону.«Вотивсё»,– подумал он. Пройдена череда безумно длительных бесед с Комиссией по доверию, закончились утомительные и порой нелепые медицинские осмотры. Закончилось всё. Мистер Яве является одним из немногих обладателей
«Магадхи». Теперь всё, что он захочет, – будет у него.
По правде сказать, у мистера Яве и так было практически всё: огромнейший
капитал в пяти банках Солнечной системы, признание и критика за смелые научные труды, счастливое потомство в четыре поколения. Можно сказать, что в этой жизни он добился Всего. Именно с большой буквы. Наверное, именно это оказало влияние на Комиссию по доверию, и «Магадха» была настроена на его мозг.
Самолет нежно соприкоснулся с землёй. Трап откинулся, и мистер Яве спустился по трапу навстречу своей жене.
– Дорогой, я же просила тебя, не летай на этой штуке. Это же небезопасно. В следующий раз возьми глайдер.
Встречи с женой были всегда одинаковы. Это приводило Яве в отличное расположение духа и будило в нем мальчишескую гордость за обладание настоящим пассажирским самолётом в век антигравитационных двигателей.
На этой волне настроения он оправился домой. Впереди его ждала работа.
Свет и Тьма
Позавтракав, мистер Яве закрылся у себя в кабинете. Жену он отпустил повидать правнуков на Венере, а на обратном пути она остановится отдохнуть в Лунном городке, где ещё ни разу не была.
Преодолев лёгкое волнение, мистер Яве раскрыл коробку с «Магадхой». Это оказался шар, размером с теннисный мяч. Когда Яве взял его в руку, по руке прошла теплая волна, а на кончиках пальцев ощущалось лёгкое и приятное покалывание.
– Ну, что ж, – мистер Яве с интересом разглядывал шар. – Вот мы и вместе. Ты можешь всё, можешь быть всем. Ты запрет и спасение человека. Что же мы с тобой будем делать?
Мистер Яве подшучивал. Он знал, что он будет делать.
– Можно сделать живой дом. Как это сделал тот банкир с Луны. Можно продублировать себя, став практически бессмертным. Как это сделал президент Марсианской метрополии. Можно всё. – Мистер Яве задумчиво смотрел на «Магадху». – Но мы с тобой пойдём дальше. Намного дальше.
И мистер Яве взялся за дело. Для начала он представил себе, что шарик в его руках становится живым, но безвольным. А потом он предложил этой субстанции наполнить всё воображаемое им пространство. Живая материя продолжала оставаться небольшим теплым шариком, но внутри себя она была намного больше, чем кабинет мистера Яве, больше, чем Земля, больше, чем весь исследованный Космос. Может быть, она была больше, чем Вселенная.
Но это было неинтересно для самого мистера Яве. Его интересовала абсолютная и непроницаемая тьма, наполнявшая шар.
На некоторое время мистер Яве отключил своё сознание от «Магадхи». Он посмотрел на шарик глазами обычного человека, как бы со стороны. Шарик как шарик.
– Нет, так дело не пойдёт! – Мистер Яве недовольно сузил глаза. – Мы тебя вообще вычеркнем из мира осязаемого.
Слова оформились в мысль. Мысль перешла в «Магадху». Шарик задрожал и растаял на глазах. Мистер Яве сконцентрировался, и шарик снова появился в комнате.
– Вот теперь я тобой полностью управляю.
Снова сконцентрировавшись, мистер Яве убрал «Магадху» из комнаты,
оставив его в своём воображении. В полной темноте мира «Магадхи» появился свет. Он рождался из множества точек, каждая из которых была звездой. А вокруг звёзд стали появляться планеты.
Часы на стене пробили двенадцать. Мистер Яве в изнеможении откинулся на спинку кресла. На сегодня хватит, решил он и отправился спать.
Жизнь
Четвёртый день мистер Яве трудился над созданием собственного мира. Он создавал материки, творил растения, придумывал животных. Всё это проходило у него относительно легко, так как он копировал мир, который очень хорошо знал, мир, в котором жил.
«Магадха» немало помогал мистеру Яве, считывая нужную информацию прямо из мозга хозяина. Этому научил его сам Яве.
Новый Мир постепенно из предельно простого становился сложным и многообразным, в нём начинали действовать собственные законы. Некоторые из них мистер Яве поправлял, некоторые оставлял, такими, какие они есть, а некоторые просто вычёркивал из бытия.
Так проходил день за днём, и однажды он создал разум…
Время в мире, созданном мистером Яве, шло намного быстрее, чем субъективно для его творца. И, обнаружив, что созданный им разум развивается уже без помощи своего создателя, он посчитал свою работу законченной.
Вера
Как подлинный творец и властелин своего мира, мистер Яве обращался иногда к своим созданиям с откровениями. Он давал им заповеди, учил их добру, устанавливал законы.
И очень скоро обнаружил, что там, где было добро, стало появляться зло. Там, где ещё вчера было его учение, сегодня появились ереси. И как бы он ни вмешивался, какие бы знамения ни давал, он видел, что уже никак не влияет на развитие своего мира и разума, им созданного.
