Макс Сысоев - Странники
— Чёрт его знает. Неважно, наверное.
— Какой ужас, — сказал я. — Скоро людей не будет. Будут роботы.
— Ничего, — отмахнулся Игорь. — Скоро конец света. Конец света — наша единственная надежда спастись от роботов.
— Хотела бы я такого робота, — сказала Ксюша. — Вместо собаки. Скоро собак не будет. Будут роботы.
— Насчёт собак... — сменил тему Игорь. — Гулял сегодня с псиной и встретил... Не поверите кого! — Гурьянова. Тоже собаку выгуливал.
— О, Гурьянов! — удивилась Ксюша. — И как он? Уж полтора года к нам не захаживал.
— Так он, когда учился на первом курсе, переспал с богобоязненной бабой, вечно ходившей в платке, и у них родился сын, которого назвали... Святополк! — Игорь выкатил глаза, изображая крайнюю степень.
— Святополк! О боже! Да ты врёшь!
— Клянусь тебе. А теперь он ещё щенка завёл...
— Святополк... — пробормотал я. — Ненавижу славян...
— Брось, ты сам славянин, — одёрнул Игорь, хотя и знал, что я это так говорю, ради красного словца. — Славяне создали самую огромную в мире страну и до сих пор её удерживают. До сих пор!
— Дерьмо страна, — заявила Женя.
— А кто осенью в Аргентину ездил? Так что молчи! Из плохих стран в Аргентину не ездят.
— Из Мексики ездят, — заметила Ксюша.
— А вот из Совка ты бы чёрта с два в Аргентину поехала. Так что не надо мне говорить, что Россия плохая страна. Россия — отличная страна. Кто скажет плохое про Россию, получит в лоб.
— Когда я училась в школе, у меня на дневнике было написано «РАША», — сказала Женя. — Кириллицей.
— Русские — великая нация, — не обратил на неё внимание Игорь. — Всё было бы хорошо, если б не было у нас комплекса неполноценности, и такие как ты не говорили, что у нас всегда всё плохо. И ещё если б русские не пьянствовали столько... Сашка! — он подошёл ко мне и потряс за плечо. — Давай бросим пить!
— Давай, — охотно согласился я, беря с подоконника бутылку и наливая на донышко пластикового стаканчика водки.
— Нет, я серьёзно. И дурь курить бросим. Спортом займёмся. На бокс запишемся. А? Я тут зашёл на сайт неонацистов... Они все скоты, конечно — зато как пьянчуг ненавидят! Вот, пишут, нашли алкаша, избили его, заставили не пить. Через две недели он другим человеком стал! И мы станем. Попробуй неделю не пить и не курить — сразу увидишь, сколько у тебя сил появилось.
— А что, здорово, — подумал я. — Пойдём на бокс. Только я работу бросил.
— Тьфу на тебя! — Игорь отвернулся. — Только пьянствовать можете... Вот я б не пил. Честное слово. Просто я как вас вижу — сразу глотательный рефлекс активизируется. Только хочу на бокс записаться — а вы мне сразу: «Пойдём, Игорёк, в магазин!». Слабовольный я. А вы меня спаиваете.
— Это всё жидыыыы, — трагическим шёпотом просипел я.
— И жиды, — признал Игорь, подразумевая не столько евреев, сколько политическую и финансовую элиту государства. — А вы потворствуете жидам. Значит, вы поджидки.
— Скучно не пить, — сказала Ксюша. — Вы, мужики, говорить ни о чём не можете, когда трезвые.
— Жиды и бабы, — сказал я. — Если б не было жидов и баб, русские бы не пили и были великой нацией.
— Гордости в нас нет, — внезапно перешла на сторону Игоря Женя. — Вот арабы — они гордые. Говорят «лучше будем в дерьме жить, чем как на Западе». А у нас слюни на Запад пускают. Сериалы, которые по телевизору показывают — все с западных скопированы. Я уверена, что если какой-нибудь режиссёр снимет фильм, не скопированный с западного, его никогда на телевидение не пустят.
— Жидыыы!..
— Нет, Европу я люблю, — сказал Игорь. — Просто не надо слюной истекать при виде неё.
— У России — свой путь, — процитировал я известный политический лозунг.
— Невозможно говорить, чёрт бы тебя побрал! — Игорь снова стал плеваться. — Жиды эту фразу переврали. Надо знать, зачем жить. А русские не знают. Раньше коммунизм строили. А теперь только пьют, жизнь прожигают.
— И ты хочешь исправить русских? — спросил я.
— Представь себе, хочу! — выкрикнул Игорь.
— Тебе нужен роутер? — Ксюша дёрнула его.
— Какой, к чёрту, роутер!
— Да не ори ты. Я вас всех на концерт хотела пригласить. Бесплатный. Мои знакомые в клубе будут выступать. Музыка у них так себе, но всё-таки перемена мест... Всё лучше, чем в подъездах водку пить. Пойдёте?
— Что за концерт? — спросил Игорь. — Рокеры? Ненавижу рокеров!
— Ты сам ещё полгода назад рок слушал! — вскинулась Ксюша. — И очень радовался.
— У меня был переходный возраст, — оправдался Игорь. — Кто они, эти рокеры? — Стоят, волосатые такие, с каменными лицами... И так — на всех фотографиях, на всех плакатах. Лица каменные — и патлы. Интересно, они и с детьми на коньках такие напыщенные катаются? И вообще, алкоголики они все жалкие. Только и знают что пить. Вот поп-звёзды — это я понимаю. На вид милые такие, розовенькие гомосексуалисты, а почитаешь про них — так там и наркота, и шлюхи, и разборки криминальные! Вот кто крутые ребята!
— А ты, Саш, пойдёшь на концерт? — обратилась ко мне Ксюша, пока Игорь развенчивал культ рока.
— Не знаю... — вяло отстранился я. — Как получится. Если не очень унылый концерт, то пойду.
— Там будет месиво, — пообещала Ксюша.
Тут из квартиры на четвёртом этаже появилась взъярённая пожилая дама и громко доложила, что вызвала милицию. Кому-то в голову пришла здравая мысль:
— А вдруг и впрямь вызвала? — Много ли у неё в жизни радостей?
И мы повалили на улицу.
***
Игорь помещает руку в задний карман джинсов Ксюши, чтобы та не поскользнулась на обледеневшем асфальте; Женька рисует на припорошённых снегом автомобильных стёклах смешные рожи. Я плетусь позади и громко стенаю. Лишь микроавтобус милицейского патруля, подозрительно медленно обгоняющий нашу четвёрку, способен на несколько минут погрузить нас в мнимое спокойствие, после которого накатывает новая волна безудержного веселья.
Ксюша бесится.
— Покажи фу-фу, — настойчиво требует она от Игоря.
— Отстань, — тот берёт у Женечки сигарету, затягивается. Лицо его становится худым, бледным и очень серьёзным, как у киллера.
— Ну покажи фу-фу!
— Отстань, я сказал.
Ксюша пинает колесо первого попавшегося автомобиля, провоцируя срабатывание сигнализации.
— Беспредел, — говорит она, довольная собой. — Игорь, покажи фу-фу.
— Отста-ань!
— Игорь, ну покажи ты ей фу-фу! — умоляю я.
— Вон фу-фу, — Игорь обращает наше внимание на лежащего в сугробе человека, страдающего тяжёлой формой алкоголизма и не так давно свершившего под себя акты дефекации и мочеиспускания.
— Фу-у-у! — дружно признают барышни.
Начинается что-то совсем плохое. Когда немного выпьешь, кажется, что весь мир развеселился вместе с тобой. Ты начинаешь видеть и понимать многие алогичные явления, кои были недоступны для восприятия прежде. И среди алогичностей этих самыми странными выглядят поезда и автобусы: они продолжают ходить по расписанию, будто все трезвы и в здравом уме.
Вот мы шествуем мимо пятиэтажки. Из окна первого этажа высовывается безумная всклоченная бабка и вопит:
— Принесите мне пожрать! Пожрать принесите!
Нас охватывает прилив гуманизма, и мы решаем сделать доброе дело: купить какую-нибудь еду для бедной старушки.
— Сейчас, сейчас, бабушка, — говорит ей Женечка. — Сейчас мы сходим. Что вам купить?
А бабка не понимает и орёт из окна:
— Пидорасы!!!
Вот идём к рынку. Видим рекламный плакат: «Восстановление золотых волос. Тел. такой-то». «Какая правильная надпись! — восторженно думаю я. — Если волосы не золотые, то на кой чёрт их восстанавливать?!».
У входа на рынок стоит торговый автомат, вроде тех, которые частенько устанавливают в вестибюлях различных общественных учреждений: контор, институтов, магазинов. Только если обычно в этих автоматах продаются шоколадные батончики и сок, то в данном экземпляре на полочках стояли тюбики с клеем, десятки видов, на любой вкус и размер.
— Знаете, — говорит Ксюша, — мне кажется, наш мир скоро станет настолько абсурдным, что разлетится на тысячу мятых и рваных кусков.
— О Ксюша! — восклицаю я, безуспешно пытаясь приобнять её. — Преклоняюсь перед твоим умом.
— Дело не во мне, — скромно отвечает та. — Все женщины умнее мужчин. Учёные недавно доказали, что у мужчин работает только одна половина мозга, а у женщин — обе.
