Александр Розов - Одиссея креативной королевы
…
Это же время - 28 апреля 10:15. Там же - остров Норфолк. Но немного другая точка.
Незийский вироплан транспортной конфигурации, громко шелестя несущим ротором, приземлился у края пляжа в полтораста метрах от ресторана, принадлежащего отелю «South Pacific Paradise», где сейчас завтракали три приезжих эксперта-юриста и одна тинэйджерка. Тинэйджерка (15-летняя Десембер Крузо) дала первый комментарий:
- Они простые ребята, эти новые канаки. Бац, и посадили свою вертушку на острове, принадлежащем соседнему государству, почти на пляже отеля. И никто тут особо не удивляется, как я погляжу. Будто так и надо.
- Дело в том, - произнес 44-летний австралиец Логрис Фирфайн, - что после Великой рецессии и Второй Холодной войны, экономика острова Норфолк рухнула в яму. Тут закрывались туристические программы, теряли рентабельность круизы, уже началась эмиграция жителей на континент. Казалось, меганезийские войны станут последней каплей, но вышло наоборот. Новые канаки оценили оффшорное качество Норфолка.
- И не только Норфолка, - поправила Эйприл Крузо, - новые канаки используют все оффшорные трики в Океании. Например, Американское Самоа - Паго-Паго в деле о наследстве Кестенвэл, которым мы с вами занимаемся.
- Оффшорные трики? - переспросил британский профессор Роджер Брауни, - Что-то подсказывает мне, что речь идет о чем-то посильнее, чем обычное отмывание денег.
- Это австрало-новозеландский сленг, - пояснила Эйприл, - оффшорными триками мы называем оффшоры, ориентированные на обход анти-незийского эмбарго.
- Например, - продолжил Фирфайн, - здешний норфолкский трик обслуживает поток цветных металлов, добываемых на Новой Каледонии. Великое Никелевое Эльдорадо. Несколько лет назад ANZI-Banking-Group избавилась от явно убыточного филиала на Норфолке, сделав из него независимый Settler-bank, заведомо обреченный на коллапс. Теперь Settler-bank - самый благополучный из провинциальных банков Австралии. А валовой внутренний продукт Норфолка стал выше, чем у Люксембурга.
Между тем, Десембер Крузо проследила любопытным взглядом за тремя солидными мужчинами, шедшими от дверей отеля навстречу гостям, прибывшим на вироплане.
- Надо же! У этих дядек такой счастливый вид, будто им везут выигрыш в лотерею!
- Примерно так и есть, - сообщил Фирфайн, - эти трое: президент Settler-bank, глава Торгового Регистра Норфолка, и владелец этого отеля, которому тоже перепадет от намечающейся сделки. Вероятно, канаки прилетели сюда регистрировать очередную транзитную компанию, якобы добывающую никель из сгущенного лунного света.
- Да? – с сомнением переспросила Десембер, - А почему среди этих гостей есть дама, похожая на королеву Боудис? Что, если королева прилетела сюда, а не в аэропорт?
- Удивительное дело… - произнес профессор Брауни, - …Это бесспорно Боудис.
…
Почти то же время - 28 апреля 10:30. Остров Норфолк, аэропорт.
VIP-пассажирка отлично предсказала следующие события. К самолету приблизилась депутация из шестерых новокаледонских туземцев-беженцев. Трое были «эпигонами афроамериканских бандитов». Двое (видимо, для PR-контраста) молодая женщина с трехлетним малышом. Ну, а последний персонаж был (как выражаются политологи) представителем свергнутой компрадорской буржуазии: мужчина средних лет, очень аккуратно одетый в деловой европейский костюм с модным галстуком. К этим шести персонажам прилагались два норфолкских полисмена и дюжина репортеров.
Компрадорский буржуа, медленным и выверенным жестом протянул VIP-пассажирке большой лист бумаги с петицией, напечатанной крупным шрифтом. Та взяла лист, и пробежала взглядом короткий текст. Ничего неожиданного там не нашлось. Туземцы Океании, бежавшие от репрессий, и страдающие вдали от родины, попираемой пятой фашиствующей тоталитарно-анархистской хунты, гневно осуждали королеву, которая вступила в позорный союз с упомянутой хунтой. Далее, податели петиции призывали королеву снять грех с души, и публично отречься от хунты. А пока королева этого не сделала – ей не следует находиться на острове Норфолк. Чтобы не оскорблять память многих тысяч жертв (опять таки) фашиствующей тоталитарно-анархистской хунты.
VIP-пассажирка задумчиво помахала этим листом бумаги, и протянула его Стиду.
- Я думаю, майор, что вы найдете, в какой архив это подшить.
- Да, мэм, - лаконично сказал он, забирая петицию.
- …Теперь скорректируем ситуацию, - продолжила VIP-пассажирка, и решительным движением сняла с головы каску и очки, - как видите, я - не королева Боудис. Я Эвис Дроплет, доктор Эвери, одна из шести Верховных судей Меганезии. Мне кажется, что замена правильная. Встречать королеву Британии жалобами на изгнание из Гавайики, довольно странно. А для меня это как раз профильная тема. Сейчас я растолкую всем присутствующим, а также телезрителям, оформленную позицию Верховного суда. Но сначала разберемся с эпизодом коллективного метания биомассы…
Судью Эвис Дроплет не было необходимости представлять кому-то. Она значилась в листинге опаснейших военных преступников планеты. Она обвинялась в разработке и применении биохимического оружия, и в актах геноцида. CNN показывало ее фото на скриншоте из учебного фильма для офицеров Народного флота - на фоне афоризма о создаваемом или возможно (oh fuck!), уже созданном «Оружии последнего ответа»:
* In emergency we shall use the weapon of last reply.
And then everybody everywhere and every place must die. *
Ее прозвище «Doctor Every» произошло от этого троекратного повторения «Every». Многие командиры Народного флота обладали жуткой репутацией, но лишь Эвис выступила с угрозой истребления ВСЕХ ЛЮДЕЙ НА ПЛАНЕТЕ в том случае, если военные реалии для Меганезии станут критическими. А если еще учесть, что Эвис руководила спецоперацией, в которой биохимическое оружие было применено в акватории Папуа (недалеко отсюда), то ясно, почему у организаторов «бананового митинга» сердце ушло в пятки. Норфолк - маленький остров, бежать некуда...
Судья Эвис Дроплет резко протянула руку и слегка ткнула пальцем в толстый живот компрадорского буржуа.
… - Как ваше имя?
- Меня зовут Пьер Доуаре. И, пожалуйста, давайте обойдемся без рук.
- Вы-то не обошлись без рук, - заметила она, - что же должно было означать метание гнилых бананов в королеву Британии и ее свиту? Вы зачем-то везли несколько тонн порченных фруктов и несколько сотен субъектов-метателей сюда с Австралийского континента. Я хочу услышать, мистер Доуаре: с какой целью вы это сделали?
- Мы выразили свой протест, мисс Дроплет, разве это неясно?
- Некрасивая шутка, - произнесла Верховная судья, - но, видимо, в вашей среде иные объяснения не приняты, поэтому я тоже пошучу. Вы на острове 4 мили в диаметре, до континента - 800 миль открытого моря, это 25 часов хода на корабле, который для вас зафрахтовал некий меценат. За 25 часов возможны случайности, неизбежные на море. Случайности, после которых не остается ни корабля, ни пассажиров, ни экипажа. Мне кажется, что для экипажа и капитана корабля это тоже повод задуматься. Такие дела.
Меганезийка замолчала и загадочно улыбнулась, наблюдая, как лицо Пьера Доуаре из шоколадного становится пепельно-серым. Та же цветовая метаморфоза произошла с лицами трех «эпигонов афроамериканских бандитов». Да: и компрадорский буржуа, и криминальные элементы, до дрожи боялись «случайностей, неизбежных на море». Но молодая туземка с ребенком не поняла, о чем речь, и удивленно крутила головой.
- Как ваше имя? – неожиданно ласково обратилась к ней Эвис Дроплет.
- Мое имя? А-а… Меня звать Мари Тоутао.
- У вас чудесный малыш, Мари. Как его имя?
- Жак. Его звать Жак.
- О! Хорошее имя! - тут судья присела на корточки, погладила малыша по спине, и подмигнула ему, - Привет, Жак! Меня зовут Эвис. Как дела?
- Здесь нехорошо, - пробурчал 3-летний мальчик, - и мама не знает.
- Жак, чего не знает твоя мама?
- Мама не знает, когда будет еда.
- Да, Жак, ты прав. Это нехорошо. Но я это решу.
- У тебя есть еда? – заинтересовался малыш.
- Сейчас, - пообещала судья Дроплет, - я решу это с твоей мамой. Хорошо?
- У тебя есть деньги? – спросил Жак.
- Ты очень умный, и ты прав, - она снова погладила малыша по спине, выпрямилась и повернулась к Мари, - вот, возьмите это.
Новокаледонская туземка удивленно посмотрела на веер 20-долларовых купюр.
- Это мне? И что вы хотите, чтобы я сделала?
- Просто, я хочу, чтобы вы купили еду и воду для всей компании женщин с детьми и, конечно, для вас с Жаком тоже. Я о женщинах с детьми там, у площадки на газоне. Я полагаю, что вы приехали сюда вместе, и хорошо знаете друг друга.
- О, мэм… - с опасением произнесла Мари, заметив жадные взгляды трех мужчин из «бандитской части» депутации. Откровенные взгляды, обращенные на деньги.
