Сергей Лукьяненко - Спектр
Ирина зачарованно кивнула.
— И я хочу, — вздохнул Мартин. — Вот в том-то и дело. Кстати, ты замечала, такого не обещает ни одна религия в мире. Разве что по первости… когда предел мечтаний — есть от пуза и через дырочку в ограде рая наблюдать за мучениями грешников в аду. А в общем-то все честно признают — вечность потребует от тебя стать иным. Совсем иным, непредставимым. Так грызущая листок гусеница не способна представить радужные крылья за спиной и вкус цветочного нектара… И вдруг гусенице пришивают крылья.
Мартин встал. Вздохнул, глядя на сейф.
— А я хочу крылья, — тихо сказала Ирина. — Понимаешь? Пусть я гусеница на листе! Я не хочу этого непонятного над-разума… который будет или нет — бабушка надвое сказала. Я хочу лежать на пляже Эльдорадо, а временами протягивать руку — и брать бокал с «Маргаритой» прямо из рук бармена в Акапулько. Потом полететь в космос — и посмотреть, как выглядит туманность Песочные Часы в профиль. А потом поиграть в войну с какими-нибудь воинственными геддарами, десять раз проиграть, умереть, воскреснуть, потом победить — и отправиться с ними в ресторан праздновать победу. Посмотреть, как геддары цивилизуют своих женщин до полной разумности и как они потом схватятся за голову! Научиться читать память дио-дао и прожить вместе с ними тысячу маленьких жизней! Потом открыть антикварную лавку и сто лет торговать редкостями со всей галактики, по вечерам ходить с мужем в пивной ресторан…
— Уже было, — тихо сказал Мартин.
— Что было?
— Ресторан уже был. А если ты продолжишь свои мечты, то повторишь все миллион раз. Нет, конечно, ты ещё расскажешь, как влюбляешься, как рожаешь и растишь детей, как занимаешься наукой и делаешь открытия. Читаешь все книги, что были написаны в мире, строишь дворцы… Забудь. Ты не полубог в мире людей. Ты полубог в мире полубогов! Ты и без того помнишь наизусть все книги в мире, а дворцы строить незачем — каждый строит себе дворец. После сотого ребёнка тебе надоест этот процесс — тем более что лет в пять каждый ребёнок становится равным тебе, и ты лишаешься игрушки. Играть в войну, когда каждый — бессмертен и всемогущ, просто глупо. Любить в тысячный раз — не романтичнее, чем жарить поутру яичницу. Посмотреть на туманности в профиль и на чёрные дыры анфас — занятие на полдня. Чтобы сделать научное открытие, тебе достаточно лишь подумать, что именно ты хочешь открыть. Все! Считай, что я вернул тебе реплику о бесчисленных бифштексах и женщинах.
Ирина молчала.
— Ты можешь все, — повторил Мартин. — Ты обладаешь возможностями полубога…
— Почему — полубога? — тихо спросила Ирина.
— Потому, что ты — на чужой игровой площадке. Не тобой построенной. Ты — не Творец.
— Тогда я построю свою площадку, — сказала Ирина.
— О! — оживился Мартин. — Я так и думал. Беситься в нашем мире интересно, лишь пока всемогущество является твоим уникальным качеством… Хорошо, допустим. Талисман даёт тебе полное и абсолютное всемогущество! И тогда ты отрясаешь прах этой Вселенной с ног, и где-то в бесконечности вспухает квантовый пузырь, и лишь ты носишься над ещё кипящими и безлюдными водами…
— Мартин, не кощунствуй! Я всё-таки православная! — раздражённо сказала Ирина.
Мартин захохотал. Он смеялся долго, с удовольствием. Покатывался, похрюкивал, хихикал, заливался, покашливал, заходился в новых приступах смеха.
Вначале Ирина смотрела на него с негодованием.
Потом опустила глаза. Сказала:
— Да, это смешно… И всё-таки — что мешает создать свой мир?
Мартин резко успокоился, пожал плечами:
— Наверное, ничего. Почему бы и нет? Только что ты там будешь делать? Насылать громы и молнии? Организовать маленький Олимп и приводить туда прекрасных юношей, а для разнообразия — прекрасных девушек? Вдохновлять пророков и устрашать грешников? У тебя в запасе — вечность. Не забыла? Ты будешь создавать одну религию за другой, наблюдать, как из-за маленького теологического разногласия твои создания режут друг другу глотки. Потом они немножко цивилизуются, решат, что ты — добра и милосердна… совершенно не представляю, уместен ли здесь женский род… потом они выйдут в космос. Одни живые игрушки встретятся с другими, почешут затылки… или куда ты им мозги впихнёшь? И создадут свой Талисман. Нет, конечно, ты можешь их придавить загодя. Или как следует выпороть, едва потянутся к всемогуществу. Только зачем? Ведь поплачут, вытрут слезы и снова примутся за старое. Ты же не станешь творить убогих и скучных роботов, во всём покорных твоей воле и ограниченных в развитии… Перед тобой всегда будет стена, а на ней надпись пылающими буквами: «ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ?» И тогда ты закроешь глаза, спрячешься в маленький уютный кокон и сделаешь тот шаг, которого от тебя ждали миллиарды лет назад. Положишь свой разум в кладовку вместе с инстинктами.
— Ты, конечно, прав, — тихо сказала Ирина. — Только я бы все равно попробовала.
Она посмотрела на Мартина. Тот грустно улыбнулся и сказал:
— И я бы попробовал. В этом вся беда. А знаешь, что хорошо?
Ирина вопросительно посмотрела на него.
— Мы не знаем, как заставить Талисман работать на нас, — сказал Мартин. — И аранки не скоро разберутся. А сами мы ещё долго не дотянемся до всемогущества.
Они молчали, глядя друг на друга. Часы Мартина снова пискнули — он наклонился было к сейфу, но засмеялся и махнул рукой.
— Мне холодно, — тихо сказала Ирина. — Пойдём в посёлок?
Мартин снял куртку, набросил на плечи Ирины.
— Пошли. Я бы сейчас выпил. И съел целого дохлого пони.
Совсем поздно вечером, можно даже сказать — ранней ночью, Мартин с Ириной лежали в кровати и тихо разговаривали. Это был номер Ирины, отчасти из тактических соображений — ведь потенциальные похитители ключа должны были прийти к Мартину, отчасти — потому что её кровать оказалась шире.
— Ключ не может быть материальным, — уже в десятый раз повторила Ирина. — Ну никак не может.
Мартин не спорил. Золотыми ключиками открывают двери лишь удачливые Буратино. Но Ирина продолжала, будто уговаривая саму себя:
— Планета тысячи лет была необитаема, так? Ни металл не выдержит, ни пластик. Значит — пароль. Код. Какая-нибудь фраза на туристическом языке…
— Доггар сказал, что планету создали не ключники, — пробормотал Мартин, уткнувшись в плечо Ирины.
Плечо было мягким, тёплым и нужным. В отличие от полуночных догадок.
— Так, может, ключники и туристический язык позаимствовали у предыдущих хозяев Вселенной! — с ходу отмела его довод Ирина. — Ладно, пускай не туристический. Обычная мысль. Правильная мысль. Такой… заказ…
— Эй, двое из ларца, одинаковых с лица, дайте-ка мне всемогущество… — сказал Мартин.
Ирина вздохнула:
— Да, ты прав. Если требование должно быть как-то жёстко сформулировано, то мы можем гадать вечно. Нет, должно быть что-то ещё! Планету ведь не бросили, её перевели на холостой ход. Значит, ожидали появления новых потребителей.
— Какое гадкое слово — «потребитель», — сказал Мартин, уселся на кровати. — Ирка, ты не против, если я закурю?
— К окну иди, — распорядилась Ирина. — А, ладно, если трубку, то можешь и в комнате. Только не в постели!
— Хорошо, шпоры я тоже в следующий раз сниму, — пообещал Мартин. — И с лошади слезу… Я никогда в кровати не курю.
— Это ценное качество, — согласилась Ирина. — Если ты ещё не пьёшь, не играешь в казино и не ходишь по бабам, то удивительно — какой мужик пропадает.
— Уже не пропадает, — нагло сказал Мартин, набивая трубку. — Уже при деле. Ирина, всё должно быть куда проще.
— Проще, чем мысль? — удивилась Ирина.
— Помнишь, что даже аранки — и те создали технологию чтения мыслей? Но широко не применяют. Уж больно неудобно. Человек не думает связанными блоками, слишком много паразитных мыслей — восприятие окружающего шума, зрительные впечатления…
— Ещё запахи. Хороший табак, кстати… Жалко, если мы не разгадаем тайны Талисмана, Мартин. Представляешь — здесь, под ногами, всемогущество! Кольца всевластия — по копейке пара. А мы не можем их поднять.
— Сдаётся мне, что кольца всевластия в таком количестве могут делать только в Китае, — сказал Мартин. — И ничего хорошего от них ждать не стоит.
— Ты вообще когда-нибудь мечтал о всемогуществе? — спросила Ирина.
— О всемогуществе? — Мартин задумался. — Чтобы быть совсем-совсем всемогущим? В детстве, наверное. Не помню.
Ирина перевернулась на живот, подпёрла голову руками, посмотрела на него — едва угадывающаяся в слабом белом свете из окна фигурка. Спросила:
— А сейчас ты о чём мечтаешь?
Мартин объяснил.
— Это неинтересно, это просто осуществить, — отмахнулась Ирина. — А ещё?
Мартин подумал и сказал:
