Евгений Лукин - Требуется пришелец
— И что?
Ответ последовал не сразу. Устремлённые в небо глаза Костика были почти мечтательны.
— Сильно подозреваю… — сообщил он как бы по секрету, — что кошка просто притворялась спящей…
Услышанная притча при всей своей многозначительности нисколько не обрадовала Сергея Арсентьевича.
— Но гордость-то какая-то быть должна!.. — взвыл он.
— Тебе есть, чем гордиться? — удивился Костик.
— А тебе?
— Мне — нечем.
— Ах нечем?.. — Мурыгин задохнулся. — Ладно… Твои проблемы! Юродствуй дальше… Но ты — человек! Стало быть, как ни крути, а представитель человечества! И вот уж тут, будь добр…
Костик усмехнулся.
— Знаешь, — повинился он. — Если бы человечество не состояло из людей… я бы его уничтожил.
Мурыгину пришлось сосчитать до десяти.
— Это единственная причина, по которой ты его до сих пор не уничтожил? — сквозь зубы осведомился он.
— Нет, — с сожалением сказал Костик. — Но эта причина — главная… Сколько можно? Теракты, зачистки, наполеоны, Тамерланы… Кого по отдельности ни возьми — хороший ведь человек, а как впишется в систему — сволочь сволочью… Де-ти!.. — слезливо-проникновенным голосом старушенции-училки призвал он вдруг. — Любите родную историю, это месиво грязи и крови…
— Придурок!.. — с отвращением бросил Мурыгин.
Некоторое время парили молча. На воздушном океане. Точнее — на самом его мелководье. Почти полный штиль — так, колыхало иногда. Рядом плавали над землёй бежевая куртка с чёрным плащом, две пары обуви, лыжная шапочка и кожаная кепка. А пригревало всё сильней. Загорать впору.
— Ну, не знаю… — сдавленно произнёс Мурыгин. — Не хочу я становиться чьим-то домашним животным.
— А куда ты денешься? — лениво отозвался Костик. — Собственно говоря, выбор у тебя сейчас один: либо вернуться в город и пойти в мышеловы к работодателю (если получится, конечно), либо остаться здесь, где от тебя ничего особо не требуют… где о тебе заботится некто незримый, таинственный… нездешний…
Разморило Костика: вещал, засыпая. Потом ни с того ни с сего проснулся, приподнялся на локте.
— Достал ты меня, Серый! — неожиданно ясным голосом объявил он. — Ну нельзя же верить всем и каждому! Тем более — мне. Вот запали тебе в башку эти коты. Ну с чего ты взял, что коты?
Мурыгин растерялся.
— Но ведь… всё же совпадает… Всё!
— Всё совпадает со всем! — отчеканил Стоеростин. И ещё раз — чуть ли не по складам: — Всё на свете совпадает со всем на свете! Что за народ такой… — Хмыкнул, распростёрся. — Пришли коммунисты, сказали: Бога нет… Ура-а, Бога нет!.. Пришли православные, сказали: Бог есть… Ура-а, Бог есть!.. Пришёл Костик Стоеростин, сказал: коты… Ура-а, коты!.. Думать когда самостоятельно станем?
Ошеломлённый внезапной тирадой друга Мурыгин моргал.
— Позволь, но…
— Предположим… — безнадёжно, с бесконечным терпением в голосе пропустил сквозь зубы Костик. — Согласился ты участвовать в ответственном эксперименте. Во благо страны. Или там, я не знаю, во благо фирмы. Заперли тебя в сурдокамеру. И чем же ты после этого не домашний кот? Заботятся, кормят, поят, на улицу гулять не выпускают, вынуждают делать что-то невразумительное… — Снова взбрыкнул, привскинулся на локте. — А хочешь, я сейчас докажу, — предложил он в запальчивости, — что хозяин наш не кто иной, как Господь Бог собственной персоной? А то, что Он с нами проделывает, десять заповедей в чистом виде! Хочешь?
Мурыгин заробел и сказал, что не надо.
— Да, но… зачем тогда… коты? — помолчав, спросил он в тоске. — Может, сменим терминологию, а?..
— Предпочитаешь Господа Бога?
— Нет, ну… это уж кощунство…
— Какой ты всё-таки, Мурыгин, ранимый, — заметил со вздохом Костик, освобождаясь от свитера. — Можно подумать, оптовым складом никогда не владел! Коты ему не понравились, видали?..
* * *Сложно сказать, что случилось раньше: мгновенное приземление на драный плед или же пугающе знакомое «умб!..» на заливном лугу. По логике, он должен был сначала их скинуть, а потом уже кого-то шугануть, но это по логике… В сторону так называемого островка (проще говоря, небольшой плотной толпы верб) улепётывали трое мальчуганов, одетых скорее по-зимнему, нежели по-весеннему.
— Откуда они тут? — не понял Костик. — Не из города же…
Мурыгин смотрел и неодобрительно качал головой. Дачник со стажем, он хорошо знал, кто это и откуда. Из Пузырьков. Так в просторечии именовалось брошенное на произвол судьбы отделение ликвидированного колхоза, вечная головная боль «Орошенца». Утративши связь с землёй, жители Пузырьков промышляли теперь чем попало, в том числе и кражами со взломом. Работали по принципу семейного подряда: днём детишки высматривали объект, а взрослые приходили ночью.
Поздновато пожаловали. Во-первых, середина марта, сезон грабежей, считай, кончился, а во-вторых… что теперь грабить-то?
Мурыгин обулся, встал.
— Да… Скорее всего… — задумчиво молвил он.
— Что скорее всего?
— Скорее всего ты прав… Какой смысл брать с улицы двух старых ободранных котов? Берут обычно котят…
— Ну, не всегда, — возразил Костик. — Мой, например, уже здоровый был, когда я его подобрал… по пьянке…
— И всё-таки, согласись, странное предпочтение. Я бы на его месте пригрел кого-нибудь из этих пацанов. Такие же приблудные… во всяком случае, с виду…
— Не исключено, что у нас аура редкой расцветки, — предположил Костик. — С подпалинами…
Из-за вербного островка показался один из мальчишек. За ним явились и остальные двое. Осторожно двинулись к пустырю. Надолго нырнули в лозняк — должно быть, решили посовещаться…
— Смотри-ка, мало показалось… — уважительно заметил Костик.
Мурыгин выглядел более озабоченным.
— Ну вот куда их несёт? Опасно же! — Он обернулся к Стоеростину. — Прямо хоть в самом деле колючей проволокой обноси… по периметру.
— Пролезут, — заверил тот. — Погоди, ещё экстремалы повадятся. Представляешь, кайф — пересечь пустырь всё равно как под бомбёжкой? Адреналину-то, адреналину! Весёлая нас ждёт жизнь…
— Но власти же должны какие-то меры принять?!
— Должны… — равнодушно согласился Костик. — Перечислить, что они у нас ещё должны?.. Серый! Насколько я понимаю, навару с нашего пустыря — никакого. Ну а раз так, то кто этим сейчас будет заниматься? Ну, приедет какой-нибудь учёный безумец…
— Нет, позволь! — возмутился Мурыгин. — Как это никакого? Это ж, по сути, новое оружие в перспективе… Противотанковое, противопехотное…
Судя по кислому выражению стоеростинского лица, восклицание Сергея Арсентьевича никого ни в чём не убедило.
Умб!..
— Ты знаешь, по-моему, им понравилось… — сказал Костик. — До вечера не уймутся…
И оказался не прав. На третью попытку пацанва не отважилась — торопливо подалась через заливной луг к Пузырькам. Как бы они, чего доброго, взрослых не привели…
— Всю сиесту поломали… — С недовольным видом Стоеростин улёгся на плед, пощупал бугристое твёрдое ложе. — Не понял!.. — в крайнем раздражении вопросил он окрестное пространство. — Так и будем теперь без подстилки?
И на глазах Мурыгина медленно всплыл над землёй.
Глава 7
Вдалеке трижды прозвучал нетерпеливый автомобильный гудок. Упругий воздух под Сергеем Арсентьевичем дрогнул. Это лежавший рядом Стоеростин привстал поглядеть, а тот, на ком они покоились, наверное, уловил движение и шевельнулся.
— Кого ещё там принесло? — спросил Мурыгин, не размыкая просвеченных солнцем век. — Никакого покоя от них…
— Прибыл кто-то, — сообщил Костик. — Лежи-лежи… Я так думаю, что ничего интересного нам не покажут. Въезжать боится — за овражком тормознул… Из ваших, видать, из шуганутых уже…
Вновь прозвучал троекратный вопль сигнала.
— Черти его надирают! — сказал в сердцах Мурыгин и сел.
Глаза навелись на резкость не сразу, округа плыла цветными бликами. Наконец смутное оливковое пятно за овражком собралось в хорошо знакомый «шевроле», возле распахнутой передней дверцы которого обозначилась женская фигурка. Опять-таки знакомая до слёз.
— Боюсь, по мою душу… — Сергей Арсентьевич нахмурился, взял из воздуха итальянские ботинки на меху, принялся обуваться. — Ну вот какого ей рожна ещё надо? Всё уже вроде забрала…
— Неужто Раиса Леонидовна? — ахнул Стоеростин.
Мурыгин неловко съёрзнул на грешную землю и, оставив вопрос без ответа, двинулся навстречу неизбежному.
— Понадобится помощь — кричи фальцетом… — сказал ему в спину Костик.
Раиса Леонидовна прекратила сигналить и теперь смиренно ждала приближения блудного мужа. Даже издали было заметно, что его очевидное нежелание прибавить шаг причиняет ей нестерпимую душевную боль.
