Дэн Шорин - Большой космос (сборник)
Обзор книги Дэн Шорин - Большой космос (сборник)
Дэн Шорин
БОЛЬШОЙ КОСМОС (СБОРНИК)
Звёзды для дочки
— Папа, а космос — это далеко?
Мы гуляем по парку, и маленькая Инга смотрит на меня влюблёнными глазами. Наташа идёт рядом, по выражению лица я понимаю, что она не разделяет щенячьего восторга дочери.
— Космос начинается вот тут, дочка, — я хлопаю себя по груди.
— Папа, я хочу в космос!
Поднимаю её на руки и заглядываю в карие глазёнки.
— Если человек к чему-то всю жизнь стремится, рано или поздно он к этому придёт. Даже если для этого придётся перешагнуть через вселенную.
Наташа недовольно бурчит за спиной. Насколько я знаю, сейчас она больше всего на свете хочет отобрать у меня дочку и крикнуть, чтобы я замолчал. Но в органах ей это, конечно, запретили. Они всё ещё пытаются получить секрет Нуль-Т. Людям порой трудно понять самые простые вещи, они всегда пытаются искать секреты там, где их нет. А для меня многие тайны перестали быть тайнами. После Ветрянки.
— Максим, пожалуйста, не пудри дочери мозги. Инга, девочка, папа шутит.
Наташа совершенно не умеет мечтать. Она никогда в жизни не смотрела в небо.
— Мама, смотри, звёзды совсем рядом!
— Максим, отпусти Ингу!
Чаша терпения Наташи переполняется. Сейчас ей плевать на особистов, плевать на всю вселенную. Есть её ребёнок, и есть безответственный отец этого ребёнка, который уже не совсем человек и который хочет сделать драгоценному ребёнку что-то непонятное — но обязательно плохое.
— Мама, но почему? — хнычет Инга.
— Девочка, мама не видит звёзды, — отвечаю я.
— Она слепая? — девочка доверчиво смотрит на меня.
— Нет, дочка, она домашняя.
Наташа забирает у меня Ингу и крепко прижимает к себе.
— Инга, не верь ему, твой папа плохой… человек, — на слове «человек» Наташа делает едва заметную паузу.
— Зато он хороший папа! — заявляет маленькая проказница. — Мама, знаешь, когда я вырасту, я ни за что не буду домашней.
— Максим, что ты делаешь с Ингой? — произносит Наташа назидательно-официально.
— Он меня взрослеет! — отвечает девочка.
Наташа фырчит, а я поднимаю взгляд в небеса. Нахожу взглядом Сириус и делаю шаг через бездну.
Он подошёл, когда я через прозрачный купол старбара наблюдал восход Сириуса. Валера всегда находит меня, не знаю, как это у него получается. Думаю, ему помогает кто-то из наших. Впрочем, Валера ни разу не подтвердил это мнение. Как и не опроверг.
— Красиво, не правда ли?
— Здравствуй, здравствуй, — прячу улыбку я. — Как дела?
— В личной жизни или в институте?
— Могу поспорить, что личной жизни у тебя до сих пор нет. Ты трудоголик, Валера, а женщинам нужно иногда уделять время.
— Когда-нибудь найдётся та, которая сможет принять меня таким, какой я есть, — улыбается Валера.
— И говорить вы с ней будете исключительно о квантовой физике, — сообщаю другу я.
— Говорить мы с ней будем о жизни. Знаешь, Максим, жизнь нечто большее, чем пришёл-ушёл-вернулся, даже если каждый твой шаг длиной с десяток светолет. Вот ты о Наташе подумал?
Натянуто улыбаюсь. Ну и кто тянул меня за язык начинать разговор о личной жизни? В некоторых вещах Валера просто невозможен.
— А как дела в институте? — без тени смущения спрашиваю я.
Будь на месте Валеры кто угодно другой, мой финт просто не прошёл бы. Но для Валеры работа — все, он представить себе не может, что я ухожу от неприятной темы.
— По-прежнему. Все говорят про колоссальные достижения института пространства и времени, но успехи пока остаются только на бумаге.
— Сегодня все открытия делаются на бумаге, — тяжело вздыхаю. — Времена учёных-одиночек ушли со смертью Альберта.
— Согласен, — Валера долго смотрит сквозь выпуклое стекло купола на медленно выползающий из-за горизонта слепящий диск. — А знаешь, мы почти поняли, как вы ходите.
— Расскажи-расскажи, — я с интересом смотрю на Валеру.
— Электромагнитные поля. Сложная модуляция, способная к созданию информационного двойника. А так как при переходе нарушается закон сохранения энергии, то оригинал просто исчезает, а копия возникает на новом месте.
— Эксперимент «Филадельфия»? — я вежливо улыбаюсь. — По-моему, давно доказано, что это умная мистификация.
Валера смущённо кашляет. Я прекрасно понимаю его. Человечество слишком долго обманывали, и теперь люди не верят простым решениям. Бывает.
К нам подходит официант. Местный. Человек.
— Что изволите? — спрашивает он.
— Дежурное блюдо, — заказывает Валера.
— А мне графин воды, — я вежливо улыбаюсь официанту. И когда он отходит, медленно сообщаю Валере:
— Он из безопасности.
— С чего ты взял?
— Знаю.
Валера задумчиво смотрит на восход.
— Всё-таки многое вам дала Ветрянка. Гораздо больше, чем человек может выдержать.
— Не Ветрянка нас научила этому знанию. Земля.
— Земля? — он недоверчиво улыбается.
— Знаешь, сколько раз меня пытались убить?
— Может, это иммунная система человечества?
— Обычная ксенофобия.
Официант приносит заказ. Из тарелки Валеры вкусно пахнет ванилью и какими-то пряностями. Наливаю воды в стакан и залпом выпиваю.
— Чего ему надо? — спрашивает Валера, торопливо жуя.
— Нуль-Т, — отвечаю я. — Новая игрушка для человечества. Не думаю, что он здесь, чтобы причинить мне вред. Просто шпионит. Космическая безопасность наконец-то поняла, что сами они Нуль-Т не откроют.
— Максим, расскажи о Ветрянке, — просит Валера.
— Что тебе рассказать? Про Источник писали во всех газетах…
— Нет, расскажи с самого начала. Я хочу понять вашу мотивацию.
— Мотивацию? — задумчиво гляжу на Валеру.
— Мотивацию, — повторяет он.
— Ладно, слушай.
Первый раз о Ветрянке люди услышали три года назад. «Титан» в тот раз возвращался на полутора тысячах световых со стороны Ядра. Настроение было хорошее, мы открыли три пригодные к терраформированию планеты, а впереди маячил двухгодичный отпуск. Я постоянно торчал на камбузе, пытаясь снять антиалкогольную защиту с синтезатора. Всей команде до чёртиков надоел отдающий хвоёй самогон, перегоняемый Лыскиным у себя в генераторной, а синтезатор на камбузе был способен выдавать даже марочные вина. Вот только между этой эстетикой и экипажем стоял код, поставленный капитаном Юдиным, убеждённым трезвенником и тираном. Согласно теории вероятности, поставленная передо мной задача не имела решения. Пятьдесят триллионов вариантов — это вам не фунт изюма. На практике, вероятно, тоже. Только меня что-то дёрнуло поспорить с Димкой Аковым, что я этот код сделаю. Наверное, причиной столь опрометчивого заявления был пятый или шестой стакан самогона; впрочем, о мотивах импульсивных поступков я задумывался крайне редко.
Сначала подобрать код мне показалось занятием плёвым. Когда дни рождения кэпа, его жены, тёщи и старшего сына во всех формах синтезатор принять отказался, я призадумался. Человеческий разум не может охватить пятьдесят миллиардов абстрактных чисел. От силы — несколько тысяч. Только как определить нужную мне комбинацию? Я курил прямо на камбузе, благо Санька Норкин благополучно забил на обязанности кока и целыми днями торчал у себя на каюте, проводя досуг за изучением порнодисков. Скорее всего, я бы переиграл Юдина. У меня тогда был и стимул, и необходимая квалификация, и, как я думал, масса свободного времени. Но судьба распорядилась иначе. Мои потуги прервал противный зуммер.
Сам по себе сигнал маршевой тревоги чем-то экстраординарным не является. Галактика похожа на большую свалку, в которой временами встречается самый неожиданный мусор. Когда этот мусор оказывается на пути «Титана», Юдин включает маршевые двигатели. И корабль слегка подправляет траекторию, избегая нежелательной встречи. Но моё счастливое неведение длилось всего несколько секунд. До того, как я посмотрел на пейджер и зафиксировал плановый промежуток работы маршевых двигателей. Полтора часа. При нашем ускорении за это время можно повернуть под прямым углом. Или обогнуть без потери скорости чёрную дыру среднего класса.
В рубку я влетел, ровно через три минуты, пренебрегая всеми правилами безопасности. Кроме Юдина здесь сидели особист Симагин и бортмеханик Димка Аков.
— Что за фигня происходит? — от души рявкнул я.
— Сядь в компенсатор, — спокойно сказал Юдин и повернулся ко мне. — Через две минуты включатся маршевые, а кататься по полу во время ускорения достаточно некомфортно.
Я уселся в эластичное кресло гравикомпенсатора и застегнул ремень.
— Ну а теперь мне кто-нибудь объяснит, что случилось? Вы что, чёрную дыру нашли на занесённом во всех лоции маршруте?
— Не дыру. Планету, — коротко сказал Симагин.
![Владимир Васильев - Джентльмены непрухи: [сб.]](/uploads/posts/books/53421/53421.jpg)