Иван Магазинников - Вредители по найму
– В общем, воюете с конюшим, значит. И хозяин тебя почем зря гоняет, – с напускной задумчивостью пробормотал я.
Домовой молча кивнул и шмыгнул носом. Потом снова почесался и деловито спросил:
– Так ты пришьешь моего хозяина?
– С чего это ты взял?
– Ну… этот сказал… который банник.
– Тааак. Во-первых, никто никого убивать не собирается. А во-вторых, нечего слушать всяких… – Домашний дух заметно приуныл и обиженно засопел. – Но жизнь и здоровье ему подпорчу. Разумеется, если ты нам поможешь, – закончил я.
– Нурф поможет! Нурф все сделает! – часто закивал тот.
Впрочем, я и не сомневался, что домовой согласится. Духи места и так чрезвычайно злопамятны и мстительны, а если его и впрямь так донимает конюший с молчаливого согласия хозяина, то я просто уверен, что ни одна чашка чая или миска супа в этом доме не обходится без смачного плевка домового. Который, между прочим, тоже вещь далеко не безобидная – плевок-то.
– В общем, так. Для начала расскажи, кто сейчас находится в доме, и бывает ли такое, чтобы там никого не оставалось? Например, ночью?
– Дома-то? Лекарь сейчас там, он за кобылой доглядает – та ногу подвернула.
– Погоди! Так он что, за лошадьми ухаживает?
– А за кем еще этому коновалу смотреть? Не за Мартой же, хотя та девка ладная, круглозадая, – глазки духа маслянисто заблестели.
И он начал рассказывать. Про мерзкого лекаря, у которого всегда с собой была чесночная настойка. И ведь знает же, проклятущий, что домовые ее на дух не переносят! И про кухарку Марту, которая приходила дважды в день, чтобы приготовить завтрак и ужин и присмотреть за кроликами. Брызгая слюной, Нурф рассказывал про дворецкого, который оказался зомби. И не про простого, а потомственного дворецкого из древнего лакейского рода, все тридцать поколений которого были исключительно дворецкими при родовитых господах! Вышколенный слуга ни малейшего внимания не обращал на проказы шаловливого духа, а вредительские чары домового на него не действовали – живой мертвец, он всюду мертвец, будь он хоть дворецкий, хоть армейский генерал.
Я слушал его внимательно, стараясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Что-то в его словах показалось мне странным, и я попросил Нурфа повторить свой рассказ.
– Эй, человек, ты что – не слушал меня? – обиделся тот. – Я ж тебе говорю, Марта, она родом из-под Стальных Гор. У них там девки знаешь какие? Ух! Кровь с кровью! А какие у нее фоооормы, – домовой закатил глаза и попытался изобразить руками что-то круглое и большое, – видал бы ты, как она нагибается, чтобы кролика из клетки вытащить.
– Стоп! Какие еще кролики? Зачем ей кролики?
– Как зачем? На харчи. Хозяин специально их откуда-то привез, особой питательной породы. «Идут вкусно, да только не в пузо», – говорит он. Больно уж следит за весом своим. Лишнего не ест, хмельного не пьет…
– Ну, конечно, – ухмыльнулся я. – А кто тут перегаром на меня дышал, аки зеленый змий во плоти?
– Так это я у лекаря стащил, – отмахнулся домовой, расплываясь у меня в глазах и растворяясь в воздухе. Похоже, заканчивалось действие наговора, позволяющего видеть незримое.
– И как часто он ест кроликов?
– На завтрак половинку непременно и на ужин цельного. Каждый день их лопает. И больше никакого мяса или рыбы, одни только фрукты да овощи, словно и сам – кролик. Тьфу, мерзость!
– Так-так. Говоришь, они у него специальные какие-то? И чем же хозяин их кормит?
– Там за домом садок у него есть, в том садку растет травка особая. Ничем не пахнет, на вкус – трава травой, только кислая, – поморщился Нурф.
– Ясно. Только этой травой, больше ничем?
– Пробовал я им как-то краюху хлеба дать, так хозяин меня на конюшне запер на всю ночь. Конюший мне половину бороды тогда лошадям в гриву заплел, – пожаловался домовой. Эй, а ты чего скалишься? Ничего смешного в этом нету! Твои бы волосья, да в конский хвост вплести, ой, посмотрел бы я, как ты за конем вприсядку бегать будешь!
Но я его уже не слушал. А улыбался, потому что только что нашел ответ на вопрос, который меня мучил больше всего…
* * *Расплывчатое пятно солнечного диска, едва заметное сквозь Туманный Слой, начало клониться к закату, удлиняя многочисленные тени.
– Давай! – Я махнул рукой баннику, и тот рванул в сторону конюшни.
Видеть я его не мог – берег силы, но зато почувствовал дуновение ветра. Скрипнули ворота, приоткрывшись едва-едва, но для шаловливого духа достаточно и этого.
Домовой был уже настороже и, едва ворота закрылись, вступил в игру. Где-то в доме раздался истошный женский вопль. А потом еще один и вторящий ему мужской крик, полный ужаса. Входная дверь дома любезно приоткрылась, словно приглашая меня в гости. Впрочем, именно так оно и было.
Я быстро нашептал себе «ведьмин глаз», выскочил из-за кустов и, быстро перебежав через улицу, буквально влетел в распахнутую дверь. Внутри дома я был впервые, но прекрасно знал, где что находится, благодаря подробному описанию Нурфа. Итак, сначала вторая дверь налево, а потом в конец коридора и направо.
Пробегая мимо кухни, я не удержался от соблазна заглянуть в приоткрытую дверь. Судя по звукам, там было довольно весело. И это еще мягко сказано! Прямо на столе, забравшись на него с ногами, стояла и истошно орала молодая полноватая женщина. Формы ее и впрямь были довольно округлыми, но совсем не в тех пропорциях и далеко не всегда в тех местах, чтобы пускать слюну. Вокруг стола неуклюже ковылял сгорбленный зомби в наряде лакея, довольно бодро – для ожившего мертвеца, конечно, – размахивающий веником, которым он пытался ударить огромную черную крысу, улепетывавшую от него со всех лап.
Следом за лакеем – А это был именно он – бегал и улюлюкал домовой с кухонными ножами в каждой руке, обеспечивая себе алиби. В общем, увлекательное занятие на ближайшие десять минут было этим троим обеспечено. Надеюсь, что Йорхш отвлекал конюшего не менее эффективно.
Проскользнув дальше по коридору, я принесенным домовым ключом открыл дверь в комнату, которая мне и была нужна. Внутри было светло – даже очень светло! Светился буквально весь потолок, равномерно заливая светом всю комнату. Очень необычную, надо заметить. Вряд ли можно считать нормальной комнату, в которой три четверти пола покрыто аккуратно подстриженной травой серебристого цвета. Хотел бы я взглянуть на кроликов, которые ею питаются! Однако это было бы слишком рискованно: соблюдающий какую-то строгую диету Эмилио держал зверьков в комнате, опечатанной охранными заклятиями, и я вовсе не был уверен, что смог бы с ними разобраться. Даже домовой не мог проникнуть в эту комнату, когда заклинания были активны.
Пока банник отвлекал лекаря и конюшего, а домовой увлеченно гонялся за крысой вместе с остальными слугами, я работал. Накладывал хитрое магическое плетение на землю, из которой тянула соки трава. Это было обычное проклятие на немочь в руках. Слово за словом нашептывал я его на горсть земли, вливая в нее свою раздражительность, недовольство и нетерпение – чувства неяркие, слабые, но зато и обнаружить такое воздействие не в пример сложнее, ведь чем ярче использованные эмоции, тем сильнее остается отпечаток, а мне наследить ну никак нельзя. Для закрепления наговора я окропил землю парой капель крови – разумеется, не своей, а кровью Эмилио, которую мне каким-то образом раздобыл домовой.
Условия для работы были наисложнейшие. Стараясь не отвлекаться на шум за стеной, я бережно раздвигал серебристые стебли, чтобы не примять ни травинки, а с землей обращался как с горстью пуха. Да еще и силы на наговор немочи требовалось в разы больше, чем я осмелился использовать. Поэтому мне дополнительно пришлось ритуалом укреплять наговор, удерживающий проклятие в земле, совершив его буквально на коленке.
Задрав штанину, я прямо на колене начертил грязным пальцем круг земли. Разложил на ноге в нужном порядке куриные косточки, шарики черного перца, вычертил символы прахом усопшего, замешанным на слюне бесхвостого василиска. Часть нужных компонентов мне притащил Нурф с хозяйской кухни, остальное пришлось покупать у госпожи Кобритты. Почти физически я почувствовал, как зловещая сила струится внутри круга, и направил ее на горсть проклятой земли. Земля к земле, прах к праху, сила к силе. Этого было достаточно, чтобы проклятие распространилось по всей земле. Конечно, следы такого ритуала обнаружить не так уж и сложно, но, во-первых, рисовал я на самом себе, а значит, ничего лишнего в комнате не оставил. И, во-вторых, это была чистая сила, не несущая отпечатка моей личности.
Аккуратно вернув на место и утрамбовав проклятую землю, я отряхнул ладони, сгреб в заранее приготовленный мешок мусор, оставшийся после ритуала, и выскочил за дверь. Шум в комнате, где домовой вместе с зомби гонялись за крысой, уже утих. Быстро пробежав мимо закрытой двери, я буквально вылетел из дома и укрылся в его тени от взглядов возможных наблюдателей. Вдоль стены пробрался к зеленой изгороди соседнего участка и, опустившись на четвереньки, вполз в заранее проделанный домовым лаз, ведущий к сараю с дровами. Там я и спрятался, дожидаясь своих сообщников.
