Стив Эриксон - Сады Луны
Он опять подумал о Рхиви. Они гнали на север стадо, стадо такое огромное, что можно прокормить... «армию на марше. Каладан Бруд, он идет к Засеке. Это что-то такое, к чему Дуджек не готов. Старина Однорукий в беде».
Он еще проехал часа два, прежде чем зашло солнце. За холмами Гадроби сияло Лазурное озеро и город Даруджистан. А там, в городе, Вискиджак и его отряд. «А в отряде молодая женщина, ко встрече с которой я готовился три года. Бог завладел ею, он все еще мой враг?»
Опять этот вопрос, на который пока нет ответа. «Боги, что за путешествие было, а я-то рассчитывал проехать через эту равнину незамеченным. Идиотская мысль. Ученые мужи и маги без конца пишут о схождении силы в одной точке, похоже, что я и есть эта самая точка, причем ходячая. Куда не пойду, все Повелители сходятся на меня. Для своей, разумеется, пользы. Мой меч Удача спас меня от пяти копий, несмотря на мое обращение с одним из Близнецов. Как это понимать? Правда лишь в том, что мой путь стал действительно моим. Ни адъюнкта, ни империи. Я сказал, что хотел бы, чтобы у меня не было врагов, а та женщина сочла это правдой. Похоже, что так оно и есть. Бесконечные сюрпризы. Вперед, Ганоез Паран, посмотрим, что будет».
Дорога уходила в холмы, и капитан пустил коня вверх по склону. Поднявшись на вершину, он резко натянул поводья. Лошадь всхрапнула, замотала головой, вращая глазами. Но Паран не обратил на нее внимания. Он напрягся в седле и вытащил из ножен меч.
Человек в тяжелых доспехах сидел у небольшого костра. У него за спиной пасся мул. Человек с трудом встал, припадая на одну ногу, и вынул меч, на который и оперся, ожидая капитана.
Паран направил в его сторону коня, внимательно оглядывая окрестности. Казалось, что воин здесь один. Он остановился, оставаясь метрах в пятнадцати от воина.
Человек заговорил на Дару.
– Я не готов сейчас биться, но если ты очень хочешь, изволь.
Паран в очередной раз поблагодарил адъюнкта, которая всегда была за образование: он заговорил на том же языке, свободно, как и воин.
– Нет, мне расхотелось.
Он подождал, выпрямившись в седле, потом, усмехнувшись, кивнул в сторону мула.
– Это походный мул?
Человек засмеялся.
– Ну, уж он-то в этом уверен, – ответил человек, вся неловкость пропала. – У меня есть кое-что перекусить, как ты?
Капитан спешился и подошел.
– Меня зовут Паран, – сказал он, усаживаясь у огня.
Воин уселся с другой стороны.
– Колл, – хрипло отозвался он, распрямляя перевязанную ногу. – Ты прямо с севера?
– Точнее, из Генабариса. А недавно провел некоторое время в Засеке.
Колл удивился.
– Ты похож на наемника, причем на офицера. Я слышал, там было жарко.
– Я опоздал, – ответил капитан, – там много развалин и много покойников, так что то, что рассказывают – верно, – он добавил после паузы, – в Засеке ходит слух, что Лунное Семя теперь около Даруджистана.
Колл согласно покивал, подбрасывая в огонь новую порцию дров.
– Так и есть, – ответил он. Он указал на обшарпанный горшок, стоящий на углях. – Вот рагу, если ты голоден. Ешь.
Паран понял, что он не просто голоден, а очень голоден. Он с благодарностью принял приглашение Колла. Пока он ел деревянной ложкой, человек прилег, он хотел было спросить о его ране. Но тут вспомнил о своей выучке Когтя. Когда ты играешь солдата, играй его до конца. Никто не спрашивает о том, что и так ясно. Если что-то бросается тебе в глаза, ты смотришь мимо и говоришь о погоде. Все, что действительно, важно, всплывет в свое время. Солдат ничего не хочет, делая терпение своим достоинством, хотя иногда это достоинство обращается просто в безразличие. Поэтому Паран опустошал горшок, пока Колл молча ждал, глядя в огонь и время от времени подбрасывая в него ветки из огромной кучи, сложенной у него за спиной; непонятно было, откуда столько дров.
Наконец Паран утер рот рукавом и вычистил ложку настолько, насколько это было возможно без воды. Он удобно уселся и рыгнул.
– Ты едешь, значит, в Даруджистан? – спросил Колл.
– Я – да. А ты?
– Через денек-другой и я смогу, хотя не скажу, что меня радует то, что придется ехать в город на муле. Паран посмотрел на запад.
– Похоже, сказал он, – что солнце вот-вот сядет. Ты не возражаешь, если я останусь на ночь у твоего костра?
– Пожалуйста.
Капитан поднялся и пошел к лошадям. Он подумал, что мог бы на день задержаться, пока этот человек не поправится, а потом одолжить ему лошадь. Если он въедет в город в компании местного жителя, у него будет преимущество, ему укажут дорогу, а может быть, дадут ночлег на день-другой. И не только это, он тем временем сможет узнать что-нибудь. В конце концов, что такое один день? Похоже, дело того стоило. Он пустил Виканских лошадей пастись рядом с мулом, потом отнес седло к огню.
– Я тут подумал о твоем положении, – сказал Паран. Он положил седло у костра и прислонился к нему спиной. – Я поеду с тобой. Ты можешь ехать на моей вьючной лошади.
В глазах Колла мелькнула тревога.
– Это великодушное предложение.
Видя, что человек что-то подозревает, Паран улыбнулся.
– Лошадям пойдет на пользу лишний день отдыха, это раз. Два, я раньше никогда не был в Даруджистане, так что, в обмен на мое так называемое великодушие я в следующие два дня задам тебе кучу вопросов, а потом каждый пойдет своим путем, если пожелает.
– Я лучше сразу скажу тебе, что рассказчик из меня так себе.
– Я готов рискнуть.
Колл на некоторое время призадумался.
– Проклятье, – произнес он, наконец. – Я был бы идиотом, если бы отказался, так ведь? Ты не похож на человека, который всадит мне в спину нож. Я не знаю твоей настоящей истории, Паран. Если ты хочешь утаить ее, это твое личное дело. Во всяком случае, это не удержит меня от вопросов. А уж твое дело, солжешь ты или скажешь правду.
– Думаю, что будет и так, и эдак, – ответил Паран. – Так ты хочешь услышать мою историю? Изволь, Колл. Я дезертировал из малазанской армии. Капитан. Я много работал с Когтем, и теперь, оглядываясь назад, вижу, что все мои неприятности пошли оттуда. В любом случае, что сделано, то сделано. Да, и еще одно, те люди, что были близки мне, обычно умирали.
Колл молча сидел, глядя на человека напротив него блестящими глазами. Потом он надул щеки и с шумом выдохнул.
– Такая неприкрытая правда, как эта, несколько ошарашивает и требует ответа.
Он уставился на огонь, потом, опираясь на локоть, поднял лицо к появившимся уже звездам.
– Я когда-то был знатным человеком в Даруджистане, последний отпрыск бесконечно длинного могучего рода. Я должен был жениться на выбранной для меня девушке, но я влюбился в другую женщину, хищную, амбициозную, а я был слеп тогда. Он криво усмехнулся. – На самом деле она была шлюхой, только большинство виденных мною шлюх были весьма приземленными, а эта рвалась вверх.
Он прикрыл рукой глаза.
– В любом случае, я нарушил данное слово, расстроил свадьбу. Это, как я теперь понимаю, убило моего отца. А я женился на Айсталь, так звали шлюху, хотя это имя она скоро сменила, – он горестно рассмеялся, глядя в ночное небо. – Это длилось недолго. Я до сих пор не знаю подробностей, сколько человек она заманила к себе в постель, чтобы пользоваться их влиянием, и почему они оказывались там. Одно я знаю точно, в один прекрасный день я проснулся, лишенный титула и даже имени. Поместье было ее, деньги ее, все было ее, а я ей больше был ни к чему.
Пламя лизало сухие ветви. Паран ничего не сказал. Он чувствовал, что человек, сидящий напротив него, борется с тем, что всплыло сейчас в его памяти.
– Но это было еще не самое большое предательство, Паран, нет, – сказал он медленно, глядя капитану в глаза. – Оно пришло позже. Я не мог бороться с ней. У меня не было шансов, – под кожей заходили желваки, это было единственным отражением того волнения, которое он испытывал, потом он продолжил безразличным голосом. – Люди, которых я знал десятилетиями, смотрели сквозь меня. Я был мертв для всех. Они не слышали меня. Они шли мимо, они даже не подходили к воротам своих домов, когда я звал их. Я был мертв, Паран, и даже городские летописи подтверждали это. И я согласился. Я ушел. Исчез. Одно дело видеть траур на лицах бывших друзей. И совсем другое самому предать собственную жизнь. Но, как ты сказал, что сделано, то сделано.
Капитан сидел, уставясь в темноту. «Что это была за необходимость, подумал он, что привела к такому печальному концу?»
– Прихоти знатных, – тихо сказал он, – вертят миром. Я родился знатным, как и ты, Колл. Но в империи это не нравилось старому императору. Он крушил нас каждый раз, до тех пор, пока мы не поджали хвосты, как побитые псы. Поджали на годы. Но это было только лишь проявление силы, правда? – сказал он больше себе, чем своему собеседнику. – Знать не воспринимает преподнесенных ей уроков. Я оглядываюсь на годы, проведенные в высших кругах, в этой неверной компании, я вижу, что та жизнь и вовсе не была жизнью, Колл, – он немного помолчал, потом легкая улыбка появилась на его губах, он посмотрел на Колла. – С тех пор, когда я покинул Малазанскую империю и избавился от всех привилегий, полагающихся моей голубой крови, я начал ощущать себя живым. До того жизни не было, лишь бледная тень того, что я получил сейчас. Это ли не правда, которой большинство из нас боится поглядеть в глаза?
