Стив Эриксон - Сады Луны
– И вы просто ждете, когда все это произойдет? – помрачнел Барук. – Так и пропадают города. Так и гибнут тысячи людей. Это что-нибудь значит для вас, Аномандер Рейк? Так, как значит для вас ваша конечная победа?
На губах Хозяина Лунного Семени появилась натянутая улыбка.
– Какая точная формулировка, Барук. В этот раз Лейсин хочет Даруджистан. Я собираюсь это предотвратить. Но разрушить город, чтобы опередить ее – это слишком просто. Я мог бы это сделать уже давно. Нет, я хочу сохранить Даруджистан таким, какой он есть. И вне досягаемости Лейсин. Это, алхимик, будет победа, – он не сводил с Барука серых глаз. – Иначе я не искал бы союза с вами.
– Да, если только вы не собираетесь предать меня, – помрачнел еще больше алхимик.
Рейк помолчал, разглядывая свои руки, лежащие на коленях.
– Барук, – мягко начал он, – каждый опытный воин знает, что одно предательство порождает цепь себе подобных. Единожды допущенное, будь оно направлено против врага или же союзника, оно предоставляет всем остальным свободу действий, всем – от самых низших чинов до твоих помощников, охранников и офицеров. Мои люди знают о союзе с вами, алхимик. Если бы я предал вас, я больше бы не был Повелителем Лунного Семени. И это было бы правильно.
Барук улыбнулся.
– И кто же стал бы судить вас, Рейк?
– Прежде всего, Каладан Бруд, – немедленно отозвался Рейк. – Потом мои четыре мага-убийцы. И даже Силана, обитательница пещер на Лунном Семени, могла бы взять на себя труд осудить меня. Я могу вспомнить еще многих, Барук, очень многих.
– Так вас сдерживает только страх перед ними, Сын Тьмы?
Рейк нахмурился.
– Этот титул придуман теми глупцами, которые считают, что я жажду поклонения. Я не люблю его, Барук, и не хотел бы слышать его от вас. Сдерживает ли меня страх? Нет. Ни сила, ни страх не относятся к тем вещам, которые могут меня удержать. Только долг, – глаза Повелителя приобрели серовато-коричневый оттенок, он опять изучал свои руки, только теперь внешнюю сторону кистей. – У вас есть долг перед вашим городом, Барук. Он движет вами, заставляет вас действовать. Мне подобное чувство тоже ведомо. На Лунном Семени остались последние Тисте Анди в мире. Мы вымираем, алхимик. Должно появиться что-то невероятно великое, чтобы у моего народа вернулся вкус к жизни. Я пытаюсь, но у меня никогда не было способности воодушевлять. Даже Малазанская империя не заставит нас подняться на защиту самих себя, разве что теперь, когда мы в этом месте. Мы продолжаем вымирать. Даже мечом нельзя было бы уничтожить больше, – его руки соскользнули с колена. – Представьте, что ваш дух умирает, пока тело ваше еще живо. Причем живет не десять лет, не пятьдесят. Тело, которое живет пятнадцать, двадцать тысяч лет.
Рейк резко поднялся. Он посмотрел сверху вниз на молча сидящего Барука и улыбнулся улыбкой, которая кинжалом пронзила сердце алхимика.
– Долг удерживает меня, только долг, который свят сам по себе. Достаточно ли этого, чтобы сохранить Тисте Анди? Просто сохранить? Должен ли я поднять Лунное Семя к небесам, где мы и живем, где нет ни риска, ни угрозы? Что в этом случае я стану сохранять? Историю, точку зрения, – он пожал плечами. – История свершилась, а точка зрения Тисте Анди состоит в равнодушии, стоицизме и спокойствии, в пустом отчаянии. Стоит ли это все сохранять? Я думаю, что нет.
Барук ответил не сразу. То, что описал Аномандер Рейк, было почти за гранью понимания, но его крик души вызвал отклик в алхимике.
– Но вы, – произнес он, – все-таки здесь. В союзе с жертвами империи. Неужели, вы здесь один, Рейк? Неужели ваши люди не поддерживают вас?
– Им все равно, – ответил Рейк. – Они выполняют мои команды. Они идут за мной. Они служат Каладану Бруду, когда я приказываю. И они умирают среди болот и лесов земли, которая им не принадлежит, в войне, которую не они ведут, за людей, которые боятся их.
– Тогда зачем? Зачем вы делаете это?
Рейк в ответ расхохотался. Правда, через секунду его горестное веселье угасло, он сказал:
– Разве честь значит что-то в наши дни? Разве значит что-нибудь долг? Мы сражаемся так же, как и люди. Мы умираем бок о бок с ними. Наемники духа. И даже это мы едва ли ценим. Зачем? Какая разница, зачем? Но мы никогда не предаем наших союзников. Я знаю, что вы обеспокоены тем, что я допустил Аймасса в захоронение. Я знаю, что тиран Ягутов будет освобожден, Барук. Но лучше сделать это сейчас, пока я здесь, чем тогда, когда Ягуту никто не сможет противостоять. Мы изгоним жизнь из этой легенды, алхимик, и угрозы больше не будет.
Барук уставился на Тисте Анди.
– Вы так уверены, что сможете противостоять Ягуту?
– Нет. Но когда он покончит с нами, силы его будут заметно подорваны. Разумеется, тогда он обрушится и на остальных. Это точно, Барук. Вам лучше принять это к сведению, Барук. Мы можем сломить тирана Ягутов, но и это будет на руку Лейсин.
– Я не понимаю, – алхимик казался озадаченным.
Рейк усмехнулся.
– Когда мы покончим с ним, мы сами будем истощены. А тогда придет время Малазанской империи. Так что, как видите, она в любом случае победит. Единственное, что ее пугает, это ваш Т'орруд Кабал, Барук. Она ничего не знает о ваших возможностях. Именно поэтому ее лазутчики ищут Воркейн. Если Глава Гильдии примет предложение, то проблема, которую вы представляете, будет разрешена.
– Да, – задумчиво протянул Барук, – сюда втянуты и другие факторы.
– Опонны, – подтвердил Рейк. – Они представляют опасность для всех. Вы полагаете, что их беспокоит город простых смертных? Его обитатели? Их волнует только сила, которая притягивает силу, грязная игра. Прольется ли кровь бессмертных? Именно этот вопрос больше всего беспокоит богов.
Барук заглянул в кружку с козьим молоком.
– Да, этого мы избегали, – он отпил глоток.
– Неправда, – возразил Рейк. – То, что Повелителя Теней заставили выйти из игры, означает, что кровь бессмертного пролилась.
Барук едва не захлебнулся молоком. Он отставил кружку и уставился на Тисте Анди.
– Чья?
– Две Гончих погибли от меча. Я полагаю, что это вывело из равновесия Повелителя Теней.
Барук устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Похоже, что ситуация усугубляется.
– До тех пор, пока здесь Лунное Семя, алхимик, – Рейк снова сел, опять вытянув ноги к огню. – А теперь, что еще вы можете сообщить мне об этом тиране Ягутов? Помнится, что вы обещали проконсультироваться со специалистами.
Барук открыл глаза и бросил остатки лепешки в огонь.
– Есть проблема, Рейк. Я надеюсь, что вы сможете помочь кое-что прояснить. Прошу вас, – сказал он, поднимаясь, – пойдемте со мной.
Рейк со вздохом опять поднялся на ноги. Меча при нем этим вечером не было. Баруку казалось, что могучей фигуре не достает чего-то, но все же был благодарен Рейку за отсутствие оружия.
Он повел Рейка через комнату, потом вниз по главной лестнице в нижние комнаты. В первой из этих полуподвальных комнат стояла раскладная кровать. На кровати лежал старик. Барук указал на него.
– Как вы видите, он спит. Его зовут Маммот. Рейк поднял бровь.
– Историк?
– Он еще и верховный жрец Д'река.
– Это объясняет цинизм его сочинений, – сказал Рейк, усмехаясь. – Осенний Червь счастья не приносит.
Барук был удивлен, что Тисте Анди знаком с работами Маммота, но почему бы и нет? «Жизнь, длящаяся тысячи лет, позволяет иметь ненужные хобби», – решил он.
– Итак, – сказал Рейк, подходя к кровати, – Маммот спит крепким сном. Что его вызвало? – он присел на корточки перед стариком.
Барук тоже подошел.
– Это все очень странно. Я немного знаю о магии земли. Я никогда не пользовался Путем Д'рисс. Я позвал Маммота, как и обещал вам, и попросил его рассказать мне то, что он знает о тиране Ягутов и его захоронении. Он вдруг сел и закрыл глаза. С тех пор он не открывал их и не произнес ни единого слова.
Рейк выпрямился.
– Похоже, он серьезно отнесся к вашему вопросу.
– Что вы имеете в виду?
– Как вы догадались, он открыл Д'рисс. Он решил искать ответ на ваш вопрос, скажем так, простыми методами. И что-то задело его.
– Он что, пошел по Пути в захоронение? Старый дурак!
– В средоточие магии Телланна, не говоря уже о Омтос Феллакс Ягутов. А кроме того, там еще и женщина с Отатаралом, с мечом, – Рейк скрестил руки. – Он не вернется, пока женщина и Аймасс не выйдут из кургана. А после того, если он не поспешит, его настигнет влияние пробудившегося Ягута.
Холод пробежал у Барука по спине.
– Вы имеет в виду захват его тираном?
Рейк кивнул, лицо его было мрачно.
– Верховный жрец, вы говорите? Ягут сочтет, что он весьма полезен. Не говоря уже о доступе Маммота к Д'реку. Как вы думаете, Барук, этот тиран способен поработить богиню?
– Этого я не знаю, – прошептал Барук, пот градом катился по его круглому лицу, пока он глядел на неподвижное тело Маммота. – Диссембре позаботится, – добавил он.
