Виктория Угрюмова - Имя богини
– Каэтана, иди сюда.
Луну на небе закрыло плотными облаками, огни костров стали казаться тусклыми и призрачными, а весь мир заполнил собой шепот:
– Иди сюда, Каэ...
Альв сжался от ужаса. На его мохнатом личике были видны округлившиеся испуганные глаза.
– Не ходите, дорогая госпожа. – Он вцепился Каэтане в рукав и стал удерживать.
– Ты слышишь меня, Каэ? Не бойся, – пел голос. – Я отвечу на все твои вопросы. Я дам тебе счастье, помогу тебе. Иди сюда, Каэ...
Каэтана решительным движением отцепила лапку альва и сказала ровным бесцветным голосом:
– Я иду к тебе.
Альв чуть было не завизжал от ужаса, решив, что Каэтана полностью попала под очарование несшегося из зарослей голоса. Он схватился за голову в полном отчаянии, но тут спасительная мысль озарила его слишком уж решительно Каэтана шагнула в заросли – не как на заклание, а как на бой. И он ринулся следом, кляня себя за недогадливость и малодушие.
А голос все звал и звал, уводя в глубь леса. Каэ шла на звук, стараясь, чтобы между ней и зовущим оставалось хоть какое-то расстояние, необходимое для маневра. Глазам трудно было привыкнуть к наступившей темноте, и она старалась держаться настороже. Мечи Гоффаннона уже были извлечены из ножен, и она держала клинки остриями кверху.
– Госпожа, – услышала она испуганный голос альва, – госпожа, где вы?
«Только не это, – мысленно простонала Каэ, – Воршуд, я же не могу откликнуться! «
Она ступала бесшумно, стараясь теперь приблизиться к альву и преградить кровопийце путь к беззащитному маленькому человечку. Конечно, то, что он пошел за ней, было бесценным проявлением дружбы, но это затрудняло сражение с вампиром.
– Где же ты, Каэ? – сладко пропел голос, и ей показалось, что он сместился немного влево, словно мардагайл обходил ее по кругу, стараясь в первую очередь добраться до Воршуда. – Тебя уже ищут друзья.
Каэ набрала в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и громко сказала:
– Здесь. Иди ко мне!
Кусты затрещали – судя по звукам, вампир явно торопился. И Каэ могла его понять: она сама поспешила бы уничтожить единственных существ, подозревавших о его природе.
Воршуд торопливо шарил по карманам, пока наконец не нашел необходимое – маленькое кресало. Руки у альва дрожали, и он никак не мог высечь искру, чтобы поджечь найденную на ощупь сухую ветку. Альв трясся от ужаса, но с места больше не двигался, чтобы не мешать Каэтане. Только теперь он сообразил, какую ошибку допустил, выдав сам факт своего присутствия. При очередном ударе кресало выпало из прыгающих рук. Чуть не застонав от надвигающегося кошмара, альв встал на четвереньки и пополз по мягкому ковру из опавших листьев, нашаривая потерянную вещицу.
Каэтана шестым чувством скорее уловила, нежели увидела или услышала, как вампир возник прямо перед ней. Его леденящее душу присутствие сказывалось на всем – позвоночник болел от напряжения, глаза слезились, но она боялась сморгнуть, чтобы не пропустить момент нападения. Однако через несколько секунд этого сверхчеловеческого напряжения ставший уже привычным внутренний голос произнес: «Нет, так ты уже проиграла», и Каэтана расслабилась.
Страх покинул ее душу и растворился, а тело обрело утраченные было способности.
Успокоившись, она сразу увидела, как темная фигура мардагайла выделяется на фоне зарослей. Тускло блестели глаза вампира, так что теперь Каэ была уверена, что не пропустит атаки.
Свободное и легкое тело было готово к схватке, а страх илистым осадком опустился на дно души, не мешая сосредоточиться на главном и собраться перед решительным броском.
В этот момент Воршуд наконец нащупал кресало, судорожно вцепился в него пальчиками и опять отчаянно им защелкал. Посыпались искры, и альв ловко подставил сухую ветку. Она моментально вспыхнула, и самодельный факел запылал в руке Воршуда. Ободренный, он помчался туда, где слышал голос Каэтаны.
Оказалось, что она была совсем близко. Альв выбрался из-за деревьев в ту самую минуту, когда Гильтина собралась прыгнуть на Каэ. Освещенная светом факела, старуха казалась еще более ужасной, чем обычно. Неясные тени метались по ее лицу, напоминавшему злобную маску с фронтона храма Баал-Хаддада. Дряблая морщинистая кожа имела страшный, трупный цвет. Кривые острые клыки торчали из оскаленного рта, и с них стекала густая слюна. Маленькие глазки злобно блестели под седыми кустистыми бровями, а руки были широко разведены для захвата.
Каэтана не обольщалась насчет сражения, предполагая, что вампиры необыкновенно сильны. Она помнила, что якобы дряхлая старушонка разорвала на части уже нескольких сильных, хорошо вооруженных мужчин, поэтому бой предстоит жестокий и страшный. Единственным преимуществом Каэ являлось то, что мардагайл не был властен над ее мыслями и не мог внушить ни ужаса, 1ни покорности, ни безразличия. Каэтана даже не оглянулась на Воршуда, но само присутствие маленького человечка, осветившего факелом место сражения, придало ей новые силы.
Гильтина понимала, что творится нечто непривычное. Впервые в жизни она имела дело с человеком, который не покорился ее воле и не бежал в ужасе, а готов был стоять насмерть. Старуха коварно ухмыльнулась – она чувствовала себя в полной безопасности, потому что твердо знала: большинство людей на Варде совершенно забыли, как нужно бороться с мардагайлами, и у этой отчаянной девчонки нет никакого опыта. Рано или поздно она ослабеет, и тогда Гильтина выпьет ее молодую горячую кровь, став еще сильнее.
Старуха зарычала, как голодный зверь, и пошла на Каэтану. Та стояла неподвижно, экономя силы, и только цепким взглядом следила за каждым движением врага, помня о том, чтб смерть сейчас ближе, чем когда бы то ни было. В этот момент она ощутила на груди легкое жжение – там, где висел амулет, подаренный Эко Эк-хендом. Камень пульсировал, словно билось чье-то чужое сердце.
Старуха подобралась, как кошка, и прыгнула. Каэ ейе успела отскочить в сторону.
Ни у кого встретившегося ей в странствиях не было такой мощи и скорости. Колесо Балсага рядом с мардагайлом казалось детской игрушкой. Как снаряд, пущенный со страшной силой, вампир пронесся мимо нее, изогнулся на лету, встал на ноги и, не уменьшая скорости, бросился снова.
«Такого темпа я не выдержу», – сообщила Каэ самой себе.
* * *
Сзади раздался приглушенный вскрик альва, но она боялась обернуться и посмотреть – этих секунд у нее просто не было.
Зловеще улыбаясь в свете факела, старуха неслась на нее. Каэ еле успела уклониться от прямого столкновения, но острые когти тем не менее разорвали ей бок. Жгучая боль пронизала все тело и ушла, словно впиталась в амулет, ставший еще горячее. Сзади слышался треск – это альв пытался сломать другую ветку, побольше. Факел мигал и коптил, давая все меньше света. С каждым разом Каэ уклонялась все легче, войдя в ритм, но разъяренный мардагайл, оказалось, не исчерпал всех своих возможностей. Визжа от ярости, что жертва не сдается так же легко, как предыдущие, старуха – которую, казалось, вообще ничто не могло утомить или остановить – взвилась в воздух, пролетела несколько метров и рухнула прямо на Каэтану. Та успела поставить оба клинка вертикально вверх, и тело мардагайла оказалось нанизанным на мечи Гоффаннона.
Страшно взвыла Гильтина, извиваясь на мечах, а Каэтана упала, придавленная неожиданно большой тяжестью тела.
Любое другое существо умерло бы от такой раны, но не мардагайл. Обычные клинки вообще не причинили бы ему никакого вреда, но мечи, Гоффаннона, действительно ранили вампира.
Если бы Каэтане удалось отрубить мардагайлу голову, то смерть все же пришла бы за чудовищем. Но, оглушенная падением, Каэ была лишена этой единственной возможности. А зловонная пасть вампира уже приблизилась к ее шее и когтистые руки рванули воротник на рубахе...
Каэтана отпустила рукояти мечей, понимая, что они сейчас не помогут, поджала ноги, уперлась в старуху ладонями и с силой оттолкнула ее от себя. Вцепившись в плечи Каэ, вампир яростно защищался, разрывая кожу, оставляя глубокие, болезненные раны. Каэ рычала, извиваясь всем телом и чувствуя, что проигрывает и в силе, и в ярости. Даже сейчас, в свой почти смертный миг, она не могла так ненавидеть врага. А Гильтина захлебывалась злобой. Альв бросился на помощь своей госпоже, но был отброшен одним страшным ударом. Его факел выпал из обессилевшей руки и поджег сухую траву. Она вспыхнула и затрещала, огонь потоптался на месте, пожирая сухие веточки и листья, и перекинулся на соседний куст. Потерявший сознание альв лежал в самом центре разгорающегося пожара.
Гильтина, прижав Каэ, уже наклонилась над ее шеей, на которой вздулась и бешено билась бледно-голубая жилка. Каэтана сквозь стиснутые зубы застонала от напряжения, отдирая от себя мардагайла. Густая пена падала ей на грудь из оскаленного рта, заставляя содрогаться от отвращения. Амулет обжег ее кожу раскаленным угольком и выскочил из-под ткани в самый отчаянный момент.
