Виктория Угрюмова - Имя богини
Каэтана с тревогой наблюдала за происходящим.
– Исподлобья глядишь, – заговорила невесть откуда взявшаяся Гильтина. – Гляди, гляди!.. Что же от тебя людям ни счастья, ни покоя? Там, где ты, – война, смерть, тела кровавые. Не любишь бабушку, вижу, что не любишь. Да только я тебя не боюсь – постоят за меня деточки
Каэтана отвернулась и медленно побрела в лес. Обстановка в отряде становилась все более напряженной. С каждым днем они проходили все более короткие расстояния, и Джералан постепенно стал казаться недостижимой страной.
В течение трех последующих ночей еще два тхаухуда приняли страшную смерть от клыков ночного хищника.
Несколько раз Каэтана пыталась дежурить, чтобы уловить момент, когда воины уходят в лес, но не будешь же бегать с мечом наготове за всеми, кто отлучается в кусты. Тем более что солдаты все неприязненнее косились на нее. А однажды до ее ушей долетел обрывок разговора. Два воина медленно ехали верхом, отстав от остальных, и увлеченно обсуждали вопрос, приворожила ли она императора; а если да, то вернется ли, чтобы царствовать вместе с ним. «Похоже, историю влюбленности аиты скоро будет знать весь Вард», – подумала Каэ. Ее мало беспокоили сплетни. Точнее, они ее мало бы беспокоили, если бы, кроме сплетен, солдаты занимались хоть каким-то делом. Однако именно этого и не происходило. Днем они неторопливо ехали по лесной дороге, которой, казалось, конца не будет, а вечерами собирались у костра, чтобы послушать рассказы, которыми постоянно радовала их старая Гильтина. Под монотонный старушечий голос они и засыпали, часто забывая поставить охрану. Однажды, взбешенная до предела, Каэ попыталась навести порядок, но воины отмахнулись от нее как от назойливой мухи и опять вернулись к безделью. Ночью кто-нибудь уходил в лес, а утром в отряде недосчитывались еще одного воина. Порозовевшая и располневшая Гильтина оплакивала несчастные останки, которых было, кстати, не слишком много, и тело предавали земле без особого почета.
Каэтана чувствовала себя человеком, который попал в заколдованный лес и не может разбудить своих спящих спутников. Она бы давно их покинула, но внутренний голос упрямо твердил, что это будет преступлением.
– Странный у нас распорядок дня, ты не находишь? – обратилась она как-то к Воршуду.
Тот вздрогнул. В последнее время Каэ так редко раскрывала рот, что сам звук ее голоса его напугал. Воршуд выглядел осунувшимся, несчастным и хмурым.
– Что вы имеете в виду? – спросил он как-то неприязненно.
– Ничего, – устало ответила Каэ.
Неприветливые, хмурые лица друзей стали кошмаром ее снов, и единственное, чем она могла им помочь, – это не сорваться и не начать махать мечами.
В ту ночь они наконец выбрались из беспросветного леса и теперь двигались по самой его опушке. Слева простиралась бескрайняя степь.
– Бабушка Гильтина! – Каэ пришпорила Ворона, который не желал ее слушаться, и подъехала к верблюду, на котором между двух горбов болталась старуха. – А где же та деревенька, которую вы обещали в трех днях пути?
Все воины обернулись на звук ее голоса, прожигая Каэтану злыми взглядами, будто она задала кощунственный вопрос.
– Так ведь скоро и будет, – неожиданно растерянно сказала старуха, – очень скоро. Или к вечеру, я думаю, или завтра утром. Долго мы что-то едем, деточки.
– Так ведь торопиться-то некуда, – безразличным тоном ответил не кто иной, как Эйя, и Каэтана прикрыла глаза, – это был конец всему.
Кто виноват в происходящем, она не знала, – слишком уж хлипкими и ненадежными были доказательства. Появилась Гильтина, и люди стали меняться. Но не воевать же ей со старухой. Кроме того, хороша она будет, если бабка действительно ни при чем – просто обыкновенная ворчливая старая карга, каких сотни.
До самого вечера Каэ ни с кем не заговаривала, всячески пытаясь разобраться в происходящем. Она то верила себе, то сомневалась – слишком страшной получалась картина.
Когда вечером встали лагерем, Каэтана отвела Ворона немного в сторону от остальных лошадей, решив нынче же ночью покинуть своих спутников. Она хотела понаблюдать за отрядом со стороны, рассудив, что это не составит особого труда, если учесть безразличие и небрежность солдат ко всему.
Она привела в порядок мечи, разожгла собственный костер и устроилась около него, чтобы согреться и отдохнуть, пока все в лагере не успокоятся и ей не удастся уйти незамеченной. Мимо нее несколько раз прошел Ловалонга. Потом, переговариваясь, остановились невдалеке Джангарай и Бордонкай. Но они ее будто не замечали – Каэтану это уже не удивляло. Она впитывала запоминала происходящее. Больше всего ее, по правде говоря, волновал Воршуд. Он выглядел ужасно истощенным и усталым. Кроме того, альв постоянно боязливо оглядывался и всячески избегал разговоров с друзьями особенно с ней. Он, сам того не замечая, сделался в отряде изгоем вроде нее.
За этими грустными мыслями Каэ не заметила, как угрелась и задремала. Разбудило ее осторожное и мягкое прикосновение. Она подняла голову и увидела стоящего перед ней альва. Как он был не похож на исполненного достоинства Воршуда, который всего несколько недель тому покинул ал-Ахкаф, отказавшись принять поистине царский дар Зу-Л-Карнайна! Всего несколько недель...
– Как вы себя чувствуете? – тревожно спросил он.
– Разбитой и одинокой, – честно призналась она.
– Почему? – задал Воршуд несколько необычный для их теперешних отношений вопрос.
– Мне кажется, что я вижу то, чего не видит никто, и удивляюсь тому, чему. никто больше не удивляется. Либо я нахожусь среди умалишенных, либо меня саму боги в наказание лишили разума. Мне тошно, альв, и я хочу уйти.
– Вам больно? – с какой-то странной радостью Воршуд нагнулся к ней.
– Очень. Я чувствую себя обреченной на немоту.
– Это прекрасно!
– Не понимаю...
– Дорогая госпожа, – сказал альв, – мне бы очень хотелось поговорить с вами с глазу на глаз.
– Я тебя слушаю, Воршуд. Говори.
– Боюсь, госпожа, что мы с вами единственные, кто может что-либо сделать. Если же и вы мне не поверите...
– Воршуд, не тяни дракона за хвост...
– Вы знаете, кто такой мардагаил? – шепотом спросил альв.
От Каэтаны не укрылось, что онвсе вречйя боязливо оглядывается по сторонам.
– Нет, к сожалению.
– К счастью, дорогая госпожа. Мардагайлом на Варде называют существо, чаще всего человека, которое питается кровью и плотью своих сородичей. Их умерщвленная жертва после смерти тоже может стать мардагайлом.
– А чеснок от них спасает? – неожиданно спросила Каэ.
– При чем тут чеснок? – вытаращил глаза альв.
– В том мире, из которого меня сюда вытащили, против таких существ помогает чеснок, некоторые ритуальные знаки и символы и еще – осиновый кол в сердце. Кроме того, они боятся серебра.
Альв неожиданно просветлел:
– Значит, вы склонны поверить в то, что мардагайлы существуют?
* * *
– Я даже догадываюсь, к чему ты клонишь. Кто же, по-твоему, среди нас мардагаил?
– Гильтина, дорогая госпожа. Только после ее появления начались все эти убийства. Но против мардагайла не помогает ни осина, ни чеснок, ни серебро. Вся беда в том, что я не знаю, как их уничтожают. А они в состоянии внушать окружающим мысли, отводящие подозрения. Я пытался поговорить об этой старушонке с Джангараем и Бордонкаем, но наши молодцы меня подняли на смех. А Ловалонга чуть душу не вытряс.
– Так почему же мы с тобой свободно об этом говорим?
– Мы существа людям не подобные. Я альв – а среди нас нет больше альвов, – вы же, госпожа, прошу прощения, – сами не знаете кто.
– Прощаю, – буркнула Каэтана. – Ну хорошо, скажем, ты прав. Но Эйя и Габия?
– Эйя и Габия – тоже люди. К тому же более восприимчивые. Если кровопийца доберется и до них, то мы получим страшненькое существо.
– Утешил ты меня, Воршуд. Только как проверить, правы ли мы?
– Не знаю, – сокрушенно признался альв. – Ведь ее уничтожить нельзя, во всяком случае я ни о чем подобном не читал. Остается только бежать прочь и надеяться, что она не увяжется за нами.
– Нет, Воршуд! Где-то есть дырка в твоей логике. Если бы мардагайла действительно никак нельзя было уничтожить, то сейчас бы весь Арнемвенд кишел только ими! Значит, вампира можно убить. Остается выяснить как...
В этот момент кусты зашуршали, и из них раздался едва различимый шепот:
– Каэтана, иди сюда.
Луну на небе закрыло плотными облаками, огни костров стали казаться тусклыми и призрачными, а весь мир заполнил собой шепот:
– Иди сюда, Каэ...
Альв сжался от ужаса. На его мохнатом личике были видны округлившиеся испуганные глаза.
– Не ходите, дорогая госпожа. – Он вцепился Каэтане в рукав и стал удерживать.
– Ты слышишь меня, Каэ? Не бойся, – пел голос. – Я отвечу на все твои вопросы. Я дам тебе счастье, помогу тебе. Иди сюда, Каэ...
