Робин Хобб - Миссия Шута
– Ну знаешь, это всегда так.
В моей жизни было всего несколько мгновений, когда я удивлял Шута до такой степени, что он не знал, как реагировать на мои слова. Вот и сейчас наступил такой момент. Он молча смотрел на меня, а его диковинные глаза стали огромными, словно блюдца. Потом он вдруг ухмыльнулся и встал так резко, что чуть не перевернул стул, на котором сидел, и, бросившись ко мне, заключил в объятия. В следующее мгновение он сделал глубокий вдох, как будто до этого ему что-то мешало дышать.
– Конечно, ты совершенно прав, – прошептал он мне на ухо, а потом заорал, да так громко, что чуть не оглушил меня. – Конечно прав!
Как только я высвободился из его крепких объятий, он отбежал от меня, сделал невообразимый кульбит и вскочил на стол. Потом широко развел руки в стороны, словно снова выступал перед придворными короля Шрюда.
– Смерть всегда легче и безболезненнее, чем жизнь! Но мы-то выбираем жизнь. Потому что на самом деле смерть не ее противоположность, а просто один из вариантов выбора. Смерть наступает тогда, когда тебе не остается ничего иного. Разве я не прав?
Его веселье было очень заразительным, но мне все-таки удалось покачать головой.
– Я не знаю, прав ты или ошибаешься.
– В таком случае, поверь мне на слово. Я прав. Ты не забыл, я же Белый Пророк? А ты – Изменяющий, который приходит, чтобы повернуть время вспять. Посмотри на себя. Изменяющий. Человек, который одним своим существованием заставляет других совершать героические поступки. Ах, Фитц, мы – то, что мы есть и чем должны быть. Когда я теряю надежду, когда в моем сердце поселяется грусть и мне хочется сказать: «Почему я не могу оставить его здесь, чтобы он мог обрести мир и покой?», ты вдруг начинаешь говорить голосом Изменяющего, и я вижу свои поступки в другом свете. И снова становлюсь тем, кем должен быть. Белым Пророком.
Я просто сидел и смотрел на него. Несмотря на чудовищные усилия, на губах у меня появилась улыбка.
– Мне казалось, что я помогаю другим людям стать героями, а не пророками.
– Ну хорошо. – Шут легко спрыгнул на пол. – Боюсь, кое-кому из нас приходится быть и тем и другим. Тряхнув головой, он поправил куртку и начал потихоньку успокаиваться. – Итак, вернемся к моему первому вопросу. Чем мы сегодня займемся? И я тебе отвечу. Первым делом мы не станем думать о завтрашнем дне.
Я воспользовался его советом по крайней мере до конца дня. Я делал вещи, которыми не позволял себе заниматься до сих пор, поскольку они не имели никакого отношения к завтрашнему дню. Я просто получал удовольствие. Поработал немного над своими чернилами – не для продажи и заработка, а пытаясь создать пурпурный цвет, который мне нравился. Впрочем, успеха мне добиться не удалось. Высыхая, чернила приобретали коричневый оттенок, но я все равно наслаждался процессом.
Что касается Шута, тот занялся резьбой по моей мебели. Услышав, как кухонный нож скребет по дереву, я поднял голову, и он тут же это заметил. «Извини», – сказал он и демонстративно положил нож на место, а потом встал и направился к своей седельной сумке. Покопавшись в ней, он достал несколько очень острых инструментов. Тихонько напевая себе под нос, Шут подошел к столу и сложил их на стуле. Затем снял перчатку, которая скрывала метку Скилла, и занялся делом. Постепенно спинки моих простых стульев украсили переплетающиеся вьюнки с листьями, из которых тут и там выглядывали крошечные личики.
Когда я в очередной раз отвлекся от своего занятия, я обнаружил, что Шут принес в дом несколько поленьев из моей поленницы и задумчиво вертит их в руках, разглядывая каждое по отдельности, осторожно водит рукой, наделенной Скиллом, по шершавой поверхности, словно пытается разгадать тайны, скрытые от моих глаз. Наконец он выбрал одно из них с сучком, похожим на колено, и принялся снова его изучать. Он продолжал тихонько напевать, и я не стал его отвлекать.
За целый день Ночной Волк проснулся только один раз, тяжело вздыхая, слез с кровати и вышел на улицу. Я предложил ему поесть, но он фыркнул и отвернулся. Потом он напился и, снова вздохнув, улегся на прохладный пол в комнате. Он заснул, но уже не так крепко.
Короче говоря, я провел весь день в свое удовольствие, делая то, что мне нравилось, а не то, что должен был делать. Мне частенько приходили на ум мысли о Чейде, я вдруг задумался о том, чем занимался в свободное время старый убийца в своей скрытой от посторонних глаз башне, когда я поступил к нему в обучение. Задолго до моего появления Чейд служил королевским убийцей, выполняя приказы Шрюда, когда возникала необходимость свершить правосудие тихо и не привлекая ненужного внимания. Огромная библиотека и бесконечные эксперименты с ядами и смертоносным оружием говорили о том, что Чейд знал, чем занять свободные часы. А целью его жизни стало благополучие династии Видящих.
Когда-то это было целью и моей жизни. Но я отрекся от нее, чтобы снова принадлежать себе самому. Странно, но при этом я каким-то непостижимым образом отказался от той жизни, к которой стремился. Чтобы получить возможность наслаждаться свободой, мне пришлось разорвать все свои прежние связи и расстаться с теми, кого я любил и кто любил меня.
Это была лишь часть правды, но подобные мысли очень подходили к моему нынешнему настроению. В следующее мгновение я понял, что купаюсь в жалости к себе. Вот уже в третий раз мои пурпурные чернила, высохнув, становились коричневыми, хотя в одном случае получился весьма симпатичный оттенок розового. Я отложил в сторону бумагу, предварительно записав, как мне удалось получить этот цвет, решив, что он прекрасно подойдет для иллюстраций к текстам по ботанике.
Встав со стула, я с удовольствием потянулся, и Шут поднял голову от своей работы.
– Есть хочешь? – спросил я его.
Он задумался, а потом ответил:
– Пожалуй. Давай я приготовлю. Твои обеды заполняют желудок, но не доставляют никакого удовольствия.
Он отложил в сторону статуэтку, которую вырезал из дерева, заметил, что я на нее смотрю, и прикрыл – как будто не хотел, чтобы я ее увидел.
– Дай сначала закончить, – проговорил он и занялся изучением моих буфетов.
Пока он разглядывал мои немудреные специи, я вышел на улицу, перебрался через ручей, который мог бы привести меня на берег. Я стал медленно подниматься вверх по склону, прошел мимо наших лошадок, мирно щипавших траву, и наконец уселся на свою скамейку. Всего в нескольких шагах от меня зеленый холм переходил в крутые скалы и каменистый берег внизу. Со своего места я наслаждался огромными океанскими просторами, раскинувшимися передо мной, и вдруг снова почувствовал беспокойство. Я вспомнил сон о мальчике и охотничьей кошке и улыбнулся своим мыслям. Беги от всего этого, уговаривала его кошка, и я ее понимал.
Однако много лет назад я именно так и поступил, и вот во что превратилась моя жизнь. Спокойная, тихая жизнь человека, который в состоянии сам о себе позаботиться, должна была сделать меня счастливым… но вот я сижу здесь, и меня мучают сомнения.
Через некоторое время ко мне присоединился Шут, следом за ним явился Ночной Волк и с мученическим вздохом улегся у моих ног.
– Тебя терзает голод Скилла? – с сочувствием спросил Шут.
– Нет, – ответил я и чуть не рассмеялся.
Голод, который он невольно пробудил во мне вчера, отступил под воздействием эльфовской коры. Я мог тосковать по Скиллу, но мои способности к нему притупились.
– Я поставил наш ужин на небольшой огонь, так что можем немного посидеть. У нас полно времени. – Шут помолчал, а потом осторожно спросил: – После того как ты ушел из поселения людей Древней Крови, куда ты направился?
Я вздохнул. Волк оказался прав. Разговоры с Шутом не прогнали неприятные мысли. Как раз наоборот, они заставили меня еще сильнее задуматься. Я оглянулся на прошедшие годы и начал собирать остатки своей истории.
– Где я только не был. Когда мы ушли, мы не решили, куда пойдем. И потому просто путешествовали. – Я сидел и смотрел на воду. – Мы болтались по Шести Герцогствам четыре года. Я видел Тилт зимой, когда легкий снег кружит над огромными равнинами, но холод стоит такой, что кажется, будто земля промерзла до самых костей. Мы прошли через Фарроу в Риппон, затем добрались до побережья. Иногда я нанимался на какую-нибудь работу, и тогда нам удавалось покупать хлеб, а порой мы охотились, словно два волка, и ели сырое мясо.
Я посмотрел на Шута, который внимательно меня слушал, но по его лицу я не видел, осуждает ли он меня.
– Добравшись до побережья, мы сели на корабль и поплыли на север, хотя Ночному Волку наше путешествие не понравилось. Я побывал в Бернсе в середине зимы.
– В Бернсе? – переспросил Шут. – Когда-то тебя хотели женить на леди Целерити из Бернса. – Я не услышал в голосе вопроса, но глаза его выдали.
– Надеюсь, ты не забыл, что это было против моей воли. Я не собирался искать там Целерити. Но я видел леди Фейт, герцогиню Бернса, когда она проезжала по улице в замок Рипплкип. Она меня не заметила, но все равно вряд ли узнала бы в оборванном зеваке лорда Фитца Чивэла. Я слышал, что Целерити удачно вышла замуж – по любви, да еще за богатого человека, и получила титул леди поместья Айс-Тауэрс, которое расположено рядом с городом Айстаун.
