Ник Перумов - Странствия мага (Том 1)
Фесс с внезапной остротой понял, что сейчас произойдёт. Серые шеренги рванутся вперёд, на миг, быть может, задержавшись там, где будут сопротивляться он Джайлз и ведьма, сомнут последний заслон и хлынут дальше, к беззащитной церквушке, собравшимся в которой и в самом деле останется только уповать на Спасителя…
Приготовились к бою, подняли оружие гном и орк – некромант с удивлением увидел в руках у Сугутора не привычный топор, а игольчатотонкий кинжал, отливающий странным жемчужным цветом. Прадд, в свою очередь, отложил в сторону устрашающего вида исполинскую секиру – в громадной лапе орка детской игрушкой казался изящного вида небольшой клевец-чекан.
«Откуда у них это взялось?» – ещё успел удивиться Фесс, когда призраки наконец пошли в атаку.
Мириады незримых ледяных стрел пронзили воздух с режущим визгом; стена серой мглы стремитель смыкалась, задёргивая, словно бы пологом, весь остальной мир; в лицо Фессу скалились десятки уродлив нечеловеческих черепов – он даже не мог догадаться, кому иные могли бы принадлежать.
Они слишком хотели убивать и пожирать, чтобы рассуждать.
Некромант привычно плёл заклятье, однако и на сей раз Джайлз опередил его. На мгновение Фессу почудилось, что фигура мага Воздуха отрывается от земли, расправляя незримые крылья: за спиной Эбенезера расправляла крылья могучая и гордая сила, какую ученик Даэнура никак не мог бы заподозрить в трусоватом молодом чародее.
Не его Сила. Сила его молитвы, Спасителева магия, запоздало сообразил некромант, Спасителева, а отнюдь не волшебство Ветра. Это словно бы поднимались из глубины памяти самые светлые и самые чистые детские воспоминания, детская вера, самая горячая и искренняя, не замутнённая и малейшими сомнениями. Наверное, над этим можно было б посмеяться, но в тот миг Фессу было не до смеха.
Ровные ряды призраков внезапно приостановились, и Фессу почудился яростный, ненавидящий ропот десятков бесплотных голосов. Он мог только гадать, что привиделось сейчас наступающим врагам, какие недоступные человеческому пониманию слова – а может, и не слова даже – звучали сейчас в их «ушах», но, как бы то ни было, атакующие приостановились, более того, даже попятились назад, два или три подёрнулись странной стремительной дымкой и бесследно исчезли – правда, прорехи в рядах оказались тотчас затянутыми.
Чем проняло их это заклинание, Фесс не знал. Странные чувства всколыхнулись в его душе – в тот миг, когда его коснулся откат этого заклятья. Магия Спасителя, что ни говори, была несколько «не от мира сего», ведь в Него, Избавителя и Искупителя, верили в самых разных Уголках Упорядоченного…
«Упо… чего?! – полыхнуло в сознании. – Упорядоченное? Откуда я знаю это слово? Откуда я знаю, что в Спасителя верят ещё много где? Почему я так отчётливо вижу насупленные лица воинов под низкими шлемами, вижу резного дракона, украшенного чёрными кистями, и понимаю, что передо мной – Знак Первого легиона, лучшего легиона Империи, идущего сейчас в решающую атаку?
Почему я это помню? Это из моего прошлого из моего будущего?»
Над деревенскими крышами прокатился последний удар колокола – прокатился и замолк, потому что звонарь безжизненно перевесился через перила звонницы, так и не выпустив из мёртвых рук верёвки.
Над неподвижным телом медленно поднялось серое облако – скалился, глумливо щёлкая зубами громадный медно-коричневый череп, то выныривавший из серой глуби, то вновь исчезавший в мареве.
Звонарь умирал, по сердцу Фесса словно провели затупленным, иззубренным клинком. Несчастный расставался с жизнью мучительно и страшно, его затягивала едкая мгла, жадно высасывая тепло, душу, жизнь…
На плечо Фессу словно кто-то положил твёрдую руку. Как-никак он оставался некромантом. И мог использовать чужую смерть, чтобы пополнить собственные силы, как бы кощунственно это ни звучало. И чем мучительнее была гибель жертвы, тем больше сил открывалось некроманту, если он успеет вовремя.
Так, наверное, грифы, пожиратели падали, пируют над неживой добычей, невольно подумал Фесс. Фесс, Фесс, кем же ты сделался и где берёшь силы…
Однако выучка Даэнура сказалась – Фесс не дал предательской слабости распространиться дальше. Он будет сражаться как бы то ни было. И пока эти чудиша стоят…
Сила вольно вливалась в него, он словно бы и сам отрывался от земли, забывая обо всём, даже о столь некстати пробудившихся воспоминаниях, – и оттуда, сверху, видел сразу весь Кривой Ручей, мелькающие во дворах и подле домов серые тени, серый их фронт, надвигающийся на церковь, покосившуюся колоколенку, почерневшие перила, через которые перевалилось тело несчастного звонаря. И нависшее над ним серое облако с притаившимся в его глубине живым черепом.
Тугая волна ярости поднималась в груди, соединяло вновь обретённой силой. Неважно, где ты черпаешь силы, некромант, – важно на что ты их тратишь.
Фесс чувствовал, как за его спиной словно бы разеваются шеренги его собственных легионов, – и на сей раз его оружием не было мёртвое, ещё мертвее. Боль, страх, ужас конца, провала, когда душа расстаётся с телом, – все, что пережил бедолага-звонарь, обращалось сейчас в полную противоположность самой сути наступающих призраков.
Они были изгоями ещё при жизни, оставаясь таковыми и после смерти.
И сейчас против них поднималась, расправляя плечи, высокая фигура воина Тьмы, не той, что стала синонимом беды и горя, а той, что сулит отдых и покой.
Фессу показалось, что он сжимает в руках длинный чёрный клинок – не свой собственный меч, меч проклятого рыцаря, а словно бы размытую полосу абсолютного мрака, какого не сыщешь даже в самых глубоких гномьих подземельях. И эта полоса, не имевшая ни эфеса, ни острия, ни даже сколько-нибудь чётко очерченных граней, рухнула на ряды призраков, словно топор палача, от которого нет ни защиты, ни спасения.
Словно бы в удивлении, вынырнул из мглы всё ещё скалящийся череп – только для того, чтобы разлететься на тысячи осколков под ударом меча Ночи; призрак рядом с ним постигла та же участь. Фесс слышал беззвучные проклятия, чувствовал ужас призраков – да, осказывается, они тоже могли испытывать ужас, – и в тот же миг его настигла отдача его собственного заклинания.
Он и помыслить не мог, что это окажется настолько плохо. На него словно обрушился таранный удар, с легкостью смявший его защиту и отшвырнувший некроманта назад, к баррикаде Прадда и Сугутора.
В закатившиеся глаза хлынула Тьма. Та самая, из которой его звал к себе магический глас Салладорца.
«Теперь ты понимаешь? – сказала Тьма. – Тебе не устоять. Прими это как данность. Видишь, я говорю с тобой, я убеждаю тебя, я не пытаюсь сделать из тебя свою марионетку…»
«Нет, – так же беззвучно ответил он. – Ещё не время, Тьма, ещё не время. Я ещё жив. Я ещё хочу драться. Моя кровь пока ещё горяча. Я предпочту, чтобы её всю впитал песок какой-нибудь мёртвой пустыни, чем обращусь к тебе за помощью!»
«И напрасно, – сказала Тьма, голос её по-прежнему лишён был каких – либо чувств. – Со мной бы ты победил. Без меня ты проиграешь».
«Пусть это станет только моей бедой», – огрызнулся он, и тёмный занавес лопнул, пропуская вперёд штурмовые отряды боли.
Фесса скрутило в три погибели, на мгновение он ослеп и оглох – и не видел, как его чёрный меч, продолжая путь, обратил в ничто ещё трех призраков – после чего исчез, рассыпался дождём тёмных искр.
Сила была растрачена, сила ушла.
А что осталось – неотвязный шёпот двух знакомых голосов, твердящих и твердящих в унисон: «Найди Мечи… найди Мечи… найди Мечи…»
Вновь, как и в миг гибели Ирдиса Эваллё, – маски, маски, вы всё не унимаетесь! Какие мечи? Не знаю я и не слыхал никогда ни о каких ме…
Фесс внезапно похолодел. Посреди разгорающегося боя, рядом с наступающими рядами жуткой Нечисти, его пробил ледяной пот ужаса. Потому что он поймал себя на том, что и в самом деле начал вспоминать мечи. Точнее, Мечи.
Глубокий блеск горного хрусталя, плотная коричневатая рукоять, гибельный росчерк лезвия – все, он так старательно выжигал из собственной памяти.
И, наверное, в этот миг Фесс действительно вспомнил бы всё, если б не отчаянный крик Сугутора.
– Мэтр, очнитесь, мэтр!
Никакой посторонний звук вообще-то не в силах нарушить истинный транс волшебника, но лёгкие гнома похоже, совершили чудо.
Фесс очумело повертел головой, приходя в себя. Бой готов был вот-вот вспыхнуть вновь. Призраки подались назад, атака некроманта оставила в их рядах широкую прореху; и ещё, похоже, вырвавшихся из Серых Пределов сдерживало непонятное заклинание Джайлза. Правда, сам маг Воздуха выглядел неважно. Остекленевший взор, повисшие руки, смертельно бледное лицо – он явно не справился с откатом собственного заклинания.
А вот ведьма стояла, дерзко уперев руки в бока, и смотрела на подступающих врагов; её глаза горели бешеным зелёным огнём, так что даже Фессу стало не по себе. Гептаграмма на земле ярко пылала зелёным, и оттуда катился могучий поток Силы. Ведьма явно открыла какой-то портал, но вот откуда она черпала мощь? Насколько мог понять некромант в эти краткие секунды, это не было связано ни с одной стихией. Ритуальная магия? Заклятия рун и фигур? Самая первая магия, открывшаяся человеческому роду? Обращающая в нечто пригодное к использованию хаотично рассеянную повсюду Силу? Но, чтобы добиться такого эффекта, для начертания правильной фигуры потребовались бы месяцы изощрённых вычислений, наблюдений за движением звёзд и планет, учёт тысячи и одного фактора. А, кроме того, ни одна магия не может ожить без соответствующих предметов-ингредиентов, наделённых природными качествами улавливать или отражать магические энергии. Нет времени гадать, что же на самом деле учинила тут ведьма, потому что…
