Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома
– Только Л'орик продолжает за тобой смотреть, – произнес старик. – Все остальные наивно полагают, что скрылись с глаз долой.
– Л'орик, – пробормотала девушка, продолжая рассматривать южный горизонт. – Что ты чувствуешь в этом человеке?
– Твои знания превышают мои в сотни раз, девушка...
– И все же.
– Мне кажется, что он догадался о сделке.
– Сделке?
Гебориец медленно подошел к Ша'ике и положил покрытые татуировками предплечья на тонкие деревянные перила.
– О том самом договоре, который возник между тобой и богиней. Только он может доказать, что возрождения на самом деле и не было...
– Как это так, Гебориец?
– Сейчас объясню. Дело в том, что ни один ребенок не родился для этой цели, ты согласна? Ша'ика не воскресла, она... перевоплотилась. Л'орик хорошо разбирается в подобных тонкостях, а это делает твою позицию весьма ненадежной.
– В таком случае он рискует навлечь на себя ярость богини.
– Конечно, я не думаю, что он совсем игнорирует этот факт, девушка... По этой причине за Л'ориком нужно присматривать, причем тщательно.
На протяжении нескольких минут они погрузились в молчание, разглядывая непроницаемую завесу, поднимающуюся с юга. Затем Гебориец прочистил горло.
– Зато теперь, благодаря своим новым возможностям, ты, возможно, ответишь на некоторые вопросы.
– Какие же это?
– Ну, например, когда Дриджхна положил на тебя глаз?
– Что ты имеешь в виду?
– Где начало того лицемерия, в которое мы оказались сейчас вовлечены? Здесь, в Рараку? В Черепной Чаше? Или на противоположном континенте? Когда богиня впервые решила, что ты заслуживаешь доверия, девушка?
– Никогда. Гебориец опешил.
– Это...
– Невероятно? Согласна, однако является чистой правдой. Это путешествие принадлежало только лишь мне самой. Ты должен понять: ни одна богиня не может предвидеть неожиданную смерть, упадок жизненных сил, принятие каждого решения, выбор направления пути... Старшей Ша'ике было преподнесено в дар пророчество, однако оно являлось не более чем маленьким зернышком. В свободной человеческой душе оно должно дать росток. Видения Ша'ики очень обеспокоили Дриджхну. Дело в том, что они не имели под собой никакого реального основания. Какой-то намек на опасность – ничего определенного... Кроме того, – добавила она, пожав плечами, – стратегия и тактика являются проклятием для Апокалипсиса.
Гебориец поморщился.
– Это не сулит ничего хорошего.
– Неправда. Мы свободны лепить свою собственную судьбу, понимаешь?
– Я понимаю так: даже если богиня не смогла направлять твои движения, то это сделал кто-то другой.
– Обсуди это со своими друзьями-исследователями, Гебориец. Поверь: не каждая тайна может быть разгадана, хотя ты и привык думать по-другому. Наверное, эти слова приносят тебе боль...
– Я не жалею. Тем не менее мне начинает казаться, что не только люди являются пешками в чей-то огромной игре... Знаешь, порой туда попадают и боги.
– «Элементарные силы находятся в противоборстве», – произнесла, улыбнувшись, девушка.
Гебориец поднял бровь, а затем нахмурился.
– Это цитата... до боли знакома.
– Конечно. Она же высечена на имперских вратах в Унте. Слова Келланведа имеют под собой в основе извечное противоборство созидания и распада... Это объясняет экспансию империи и ее жажду славы.
– Дыхание Худа! – выдохнул старик.
– А твои мысли двигались в ином направлении? – Да.
– Что ж, не стоит так переживать. Зато предметом твоего следующего трактата, без сомнения, станет горстка невразумительных старых глупцов, которые начинают плясать в припадке сильного возбуждения.
– Старых глупцов?
– Твоих бывших читателей и соратников-ученых.
– А!..
На некоторое время они вновь погрузились в молчание, пока бывший священник, наконец, мягко не спросил:
– Ну и что ты теперь собираешься делать?
– С тем, что произошло в округе?
– Нет, с тем, что происходит сейчас. Дон Корболо устроил бессмысленную резню во имя тебя...
– Во имя богини, – поправила девушка, услышав металлические нотки в своем голосе. Она уже обменялась несколькими словами со Львом по поводу этого предмета.
– Весть о «возрождении», по всей видимости, достигла его ушей...
– Нет, не успела. Я запечатала Рараку, Гебориец. Шторм, который поднялся вокруг нас, способен разорвать человека в клочья. Даже знаменитый Тлан Аймасс не способен преодолеть такое препятствие.
– Однако ты объявила о себе, – произнес старик, – с помощью Вихря.
– Ага, и он зародил в душе Дона Корболо смутные сомнения и страхи. Дело в том, что этот человек страстно желает закончить возложенную на него задачу. Он свободен в своей воле и может решать эту проблему по своему усмотрению...
– И все же, что ты собираешься делать? Мы, конечно, можем выступить маршем, но до того момента, когда мы достигнем равнин Арена, пройдет несколько месяцев. К тому времени Корболо предоставит Тавори все необходимые оправдания, и о бессмысленных жертвах будет забыто. Восстание утонуло в крови, однако твоя сестрица относится с произошедшему с таким вниманием, которого удостаивается маленькая царапина на спине.
– Думаешь, она превосходит меня, Гебориец, не так ли? В тактике и ...
– Ты сама прекрасно знаешь, насколько далеко ТЪвори может зайти в своей жестокости, девушка, – проворчал старик. – А увидев тебя на месте...
– В том-то и заключается мое самое большое преимущество, Гебориец. Тавори полагает, что она столкнется лицом к лицу с пустынной ведьмой, неизвестной ей доныне. Неведение позволит адъюнкту презирать Ша'ику до последней минуты. Но мне-то известно все о своем враге.
Отдаленный вой, доносивший от Вихря, постепенно изменил свой тембр. Ша'ика улыбнулась. Гебориец почувствовал какое-то движение мгновение спустя и спросил:
– Что происходит?
– Чтобы добраться до Арена, нам вовсе не потребуется несколько месяцев. Ты никогда не интересовался, чем же по сути является Вихрь?
Слепые глаза бывшего священника расширились, когда он предстал перед огромным столбом пыли и ветра. Ша'ике стало интересно, каким образом сверхъестественные способности старика позволяют ему увидеть это явление, однако следующие слова, которые донеслись от Геборийца, расставили все точки над и.
– Всевышние боги, столб сейчас опрокинется!
– Это Путь Дриджхны, Гебориец, – наша кружащая дорога на юг.
– Неужели мы окажемся там вовремя, Фел... Ша'ика? Неужели мы успеем остановить сумасшествие Дона Корболо?
Девушка не ответила, так как было уже слишком поздно.
Как только Антилопа прошел сквозь ворота, несколько рук взяли поводья его лошади и мгновенно ее остановили. В этот момент запястья историка коснулась чья-то маленькая ладошка.
Опустив взгляд, он заметил лицо Невелички, на котором застыл такой страх, от которого кровь останавливалась в жилах.
– К башне, – взмолилась она. – Быстрее!
Со стороны аренских стен доносилось странное бормотанье; темные звуки наполнили пыльный воздух. Соскользнув с седла, Антилопа почувствовал, что его сердце забилось, словно паровой молот. Рука Невелички тянула его через кордон гарнизонной гвардии и толпу беженцев. На своей спине историк прочувствовал прикосновение других рук, и те будто бы искали благословения или совета. Не обращая на них никакого внимания, Антилопа продолжал пробираться вперед.
Внезапно перед ними показался проем арочного прохода, ведущего в темные помещения башни. Изнутри ее круглые стены были обвиты довольно широкой непрерывной лестницей, которая тянулась до самого верха. Шум, который доносился с городских стен, превратился в рев – безумное свидетельство ярости, ужаса и страданий. Вой проник внутрь каменных стен башни и с каждым шагом становился все сильнее и сильнее. Проведя Антилопу мимо Т-образных бойниц, у которых сидела пара лучников, Невеличка начала подниматься по ступенькам. Ни один лучник так и не удосужился обратить внимание на гостей.
Как только они достигли света, что пробивался через решетку на крыше, до них донесся дрожащий оправдывающийся голос:
– Их слишком много... Я не могу ничего поделать – боги простят меня... Слишком много, слишком...
Невеличка поднялась на верхний этаж, за ней последовал Антилопа. Они оказались на широкой платформе, где у внешней стены уже стояло три человека. Фигуру, находящуюся слева, историк сразу узнал. Это был Маллик Рел – советник, которого он встретил в самом начале своего путешествия в Хиссаре. Шелковые одеяния покачивались на горячем ветру. Рядом с ним стоял верховный кулак Пормквал – высокий, жилистый, немного сутулый человек, одетый практически в одни лохмотья. Его бледные руки метались по зубцам башни, словно птицы, попавшие в капкан. Справа находился солдат с оружием, а диадема, прикрепленная к груди, свидетельствовала о его высоком командном ранге. Огромные руки были сложены на груди – складывалось впечатление, что он пытался просто раздавить свои собственные кости. Напряжение, царившее в воздухе, казалось, готово было вырваться наружу.
