Олег Авраменко - Реальная угроза
С этими словами Хашеми достал телефон, связался ее своим начальником и четко, во всех деталях, обрисовал ему ситуацию. В заключение он сказал:
– Я считаю инцидент исчерпанным, господин комиссар. Это была ложная тревога… Нет, не думаю, что у посольства будут претензии. Их представитель присутствовал при нашей беседе и мог убедиться…
В этот момент консул щелкнул пальцами и протянул руку к телефону.
– Минуточку, сэр, – произнес инспектор. – С вами хочет поговорить господин консул.
Тот взял телефон и заговорил:
– Здравствуйте, господин комиссар… Нет, я не согласен с инспектором. Как представитель посольства, я не удовлетворен его действиями… Да, я признаю, что, по всей видимости, произошло недоразумение. Однако не уверен в этом на все сто процентов. Скорее всего обе молодые леди говорят правду, но есть вероятность того, что они запуганы.
– Глупости! – заявила Элис.
Консул, не обращая на нее внимания, продолжал:
– Если допустить, что их держат насильно, то в здании банка они не смогут признать этого, опасаясь расправы. Вся здешняя охрана подчиняется ютландцам… Да, господин комиссар, я настаиваю на первоначальной договоренности. Ваши люди должны доставить всех троих – и девушек, и капитана Шнайдера – в управление. А там уже выяснится, кто есть кто.
– Это исключено, – категоричным тоном произнес лейтенант Уинтерс.
А инспектор спросил:
– Вы уже закончили, господин консул? – Не дожидаясь ответа, он забрал у него телефон. – Господин комиссар, это абсолютно бессмысленно. Я уверен, более того – я убежден, что никаких заложников здесь нет. Обе леди совершенно добровольно… Простите, сэр, но я могу воспринять ваши слова как оскорбление. Я не увиливаю от своих обязанностей, а исполняю их добросовестно. И в мои функции не входит устраивать цирковые шоу, чтобы удовлетворить уязвленное самолюбие представителей Октавии… Да, комиссар, я ваш подчиненный, но не подневольный. Я готов выполнять разумные приказы, которые соответствуют моему пониманию долга. Но если вы прикажете мне раздеться догола и пройтись по Риш-авеню, я вас кое-куда пошлю… Нет, я не грублю вам, это вы мне грубите… Я отстранен от дела? Отлично! Все равно я уже закончил расследование… Да, понимаю. Вы можете прислать сюда хоть полк с бронетранспортерами и артиллерией в придачу. Но прежде я позвоню в министерство и сообщу, что при получении ордера вы ввели судью в заблуждение, представив ему спорные и требующие доказательства факты, как уже доказанные и неопровержимые… Я не угрожаю, а лишь ставлю вас в известность о том, что намерен предпринять после нашего разговора. Всего хорошего, господин комиссар.
Хашеми нажал кнопку отбоя и положил телефон на подлокотник кресла.
Я сказал:
– Инспектор, это очень любезно с вашей стороны. Мы признательны вам за объективность и беспристрастность. Но, право же, вам не стоило ставить под удар свою карьеру. Если ваш начальник так заупрямился, мы с мисс Тернер и мисс Каминской смогли бы приехать к вам в управление… – Уинтерс собирался было запротестовать, поэтому я быстро добавил: – В сопровождении усиленной охраны, разумеется. Там бы мы быстро уладили недоразумение, и ваш комиссар был бы доволен.
Инспектор покачал головой:
– Боюсь, все не так просто, капитан. Теперь я уверен, что ордер на ваш арест – ловушка. Вас хотели выманить из банка.
Тут отозвался молчавший до сих пор сержант:
– Господин инспектор, почему вы не звоните в министерство?
– Я уже звонил, – ответил он, по-прежнему обращаясь ко мне. – Еще вчера вечером, когда комиссар поручил мне это задание, я заподозрил неладное. Я давно служу в полиции и, смею надеяться, обладаю неплохим чутьем на темные делишки. Поэтому я рискнул потревожить министра внутренних дел. Ему это тоже не понравилось, и он поручил мне во всем разобраться. Вполне могло быть, что мой начальник всего лишь переусердствовал в сотрудничестве с эриданским посольством. Но когда я убедился, что ваше дело шито белыми нитками, а комиссар все равно продолжал требовать вашего ареста, мне стало ясно – тут нечто похуже. Остальное покажет внутреннее расследование. – Инспектор поднялся с кресла. Его примеру последовали сержант и крайне недовольный таким оборотом дел эриданский консул. – Теперь разрешите откланяться, господа. Еще раз приношу вам извинения от имени всей вавилонской полиции.
Дальнейшие события произошли молниеносно. Инспектор направился к двери, сержант немного задержался, пропуская вперед консула, и на секунду оказался прикрыт рослым дипломатом. Этой секунды оказалось достаточно, чтобы в его руке невесть откуда появился пистолет – дуло смотрело прямо мне в лицо, а на гашетку уже давил указательный палец.
Раздался треск разрядов, и я еще успел удивленно подумать, с какой стати лучевик стреляет как шокер, а потом на меня навалились трое пехотинцев, заслонив от убийцы своими телами.
Испуганный визг Лины и боль в груди, куда уперся локоть одного из бойцов, быстро убедили меня в том, что я жив. А в следующий момент я сообразил, что треск издавал не лучевик; это космопехи оказались на высоте и опередили сержанта.
– Полегче, господа! – услышал я голос инспектора. – Не сломайте мне руки. Наши пистолеты разряжены.
– Все в порядке, – произнес лейтенант Уинтерс. – Опасности больше нет.
Телохранители наконец слезли с меня, а Лина с Элис помогли мне подняться. Потирая рукой болевшую грудь, я оглядел место схватки. Сержант и консул неподвижно лежали на полу – их обоих сразили шокерами. Инспектор был в сознании, но обезврежен. Двое пехотинцев заламывали ему за спину руки, правда, не очень сильно – похоже, они прислушались к его просьбе.
– Что это значит? – спросил я.
– Сержант Липкин был запасным вариантом, – объяснил Хашеми. – Я заподозрил это, когда комиссар навязал мне его в сопровождающие. Только полицейские с ордером на арест могли попасть к вам вооруженными. Я позаботился о том, чтобы пистолет сержанта был разряжен. Мой, кстати, тоже. Можете проверить.
Уинтерс проверил и подтвердил, что так оно и есть. Потом инспектора тщательно обыскали и, не выявив у него никакого скрытого оружия, отпустили. Однако продолжали держать под прицелом – уже не шокеров, а лучевиков.
– Но как сержант собирался скрыться? – недоуменно произнес я. – У него же не было никаких шансов.
– Я думаю, он это понимал.
– Тогда на что он рассчитывал? Ведь по вавилонским законам даже покушение на преднамеренное убийство карается смертной казнью.
Инспектор вздохнул и вытер со лба пот.
– Вне всяких сомнений, он пошел на это ради своей младшей дочери. У нее тяжелая форма гипотиреоза, традиционному лечению не поддается. Ей нужен ваш чертов эндокринин, причем много эндокринина – на десятки миллионов лир.
– Боже! – прошептала Элис.
– Во всем этом деле, – продолжал Хашеми, – замешаны большие деньги и чьи-то крупные интересы. Вряд ли это месть правительства Октавии. Его просто использовали, чтобы добраться до вас.
– Я тоже так считаю. Надеюсь, ваше расследование выведет на организаторов покушения, – сказал я, хотя сильно сомневался в этом. – И все же, инспектор, вы здорово рисковали, позволяя сержанту действовать. Вас могли убить.
– Нет, я верно оценил обстановку и в худшем случае рисковал лишь временным обмороком. Все ваши люди держали шокеры; они солдаты, а не убийцы, так что не стали бы добивать парализованных. Но если бы в руках хоть одного из них был лучевик, я шепнул бы сержанту, что его пистолет разряжен. А так я предоставил ему свободу действий.
– Чтобы раздобыть дополнительные улики?
Инспектор покачал головой:
– Улики не главное. Прежде всего я решил дать Липкину шанс. Если он решил пожертвовать собой ради дочери, это его сознательный выбор, а у нас свободная страна. Надеюсь, он не дурак, взял деньги наперед и позаботился надежно припрятать их. – Хашеми сделал паузу и жестко взглянул на меня. – А еще пусть это будет уроком для вас, капитан Шнайдер. И для вашего отца. Безнравственно наживаться на чужом горе, сэр. Прибыль, конечно, дело святое, без нее не было бы никакого бизнеса. Но загребать деньги лопатой, до небес взвинчивая цены на лекарство, от которого зависит жизнь и здоровье многих людей, – это уже не бизнес, а преступление. Не по закону, но по морали. Если бы вы продавали дешевый эндокринин, вам бы сейчас не пришлось сколачивать огромный флот. Вам бы вообще не понадобился этот флот – большинство планет выступили бы на вашу защиту и дали бы отпор всяким генералам Чангам. Или я ошибаюсь?
Я не знал, что ему ответить. Он рассуждал слишком наивно и прямолинейно, однако в его словах была доля горькой правды. Очень небольшая доля – но очень горькой правды…
6Следующие два месяца нашей работы прошли без серьезных происшествий. Этому немало поспособствовало успешное расследование инцидента с ордером на мой арест и последовавших за этим событий. Вопреки моим пессимистическим прогнозам, инспектору Хашеми удалось распутать этот клубок, и нить следствия привела в вавилонское представительство химического концерна «Ранбакси». По ходу дела обнаружилась и его причастность к некоторым попыткам диверсий против наших кораблей. Последовавшие за этим многочисленные аресты и громкие судебные процессы вознесли Мустафу Хашеми в кресло комиссара полиции, а наши противники наконец угомонились и перестали досаждать нам, целиком положившись на мощь тяньгонского флота.
