Владимир Аренев - Правила игры
Она оказалась не такой большой, как привыкли расписывать сокровищницы досужие сплетники. И содержимое ее не было разбросано по всему полу в изящном беспорядке. Скорее сокровищница напоминала кладовую бережливой хозяйки – и одновременно закрома деревенской колдуньи. К стенам ее было пристроено огромное количество широких полок с невысокой оградой по краю, чтобы содержимое случайно не скатилось на пол.
В качестве содержимого здесь были представлены все мыслимые драгоценные камни мира, а также золотые и серебряные слитки; предметы искусства, изготовленные из благородных материалов; жемчужины и многое другое. Каждый предмет имел бирочку, на которой указывалась его стоимость, время и источник поступления и тому подобные важные сведения. Драгоценные камни и монеты лежали в специальных пакетиках, тщательно взвешенные и оцененные; к пакетикам также были пришиты бирочки.
Раф-аль-Мон поневоле восхитился хозяйством дворцового казначея. Что не мешало торговцу чувствовать к Харлину одновременно и неприязнь. В особенности эта неприязнь усилилась, когда старик получил требуемую сумму (уже с вычетом «налогов и прочего»). Он недовольно скривился, расписался в получении денег и поспешил прочь из сокровищницы, прижимая к груди несколько мешочков.
Стражники бесстрастно вышагивали позади, не вникая, куда направляется гость. В результате Раф-аль-Мон заблудился. Он раздраженно обернулся и велел одному из «болванов» провести его к выходу.
Шагая по лабиринту коридоров, торговец полностью погрузился в свои размышления, поэтому изумленный возглас, раздавшийся, подобно весеннему грому, над. самым ухом, заставил Раф-аль-Мона нервно вздрогнуть. Он чуть было не выронил мешочки и сердито обернулся, намереваясь высказать наглецу все, что думает по этому поводу.
– Ты?! – гневно повторили у него над ухом.
Рядом с торговцем стоял старик, одетый в простой полотняный халат серого цвета и подпоясанный нарагом. Голова незнакомца напоминала череп, который обтянули загоревшей кожей; причем обтягивали тщательно и со вкусом. Светло-голубые глаза старика смотрели на Раф-аль-Мона с нескрываемым презрением, а правая рука угрожающе легла на рукоять метательного ножа.
– Ты?!
Два возгласа прогремели почти одновременно.
– Что ты делаешь здесь, презренный сын проклятых родителей? – свирепо спросил старик у торговца, но тот лишь осклабился в ответ.
– Ступай куда шел и не путайся у меня под ногами. Тебя это не касается.
– Возможно, – процедил загорелый. – Но если ты до сумерек, – он демонстративно взглянул в окно – там солнце цепляло одним краем за стену дворца, – если ты до сумерек не покинешь столицу, обещаю, твое тело завтра утром найдут в какой-нибудь сточной канаве.
– Жрецы Ув-Дайгрэйса замарают себя подобным деянием? – презрительно скривился Раф-аль-Мон.
– Для этого всегда найдется кто-нибудь попроще, – ответил загорелый. – Правда, узнай он, кого придется «обслуживать», пришлось бы платить больше – за грязь на руках.
– Согласен, – кивнул торговец. – Платить пришлось бы больше. Но не за грязь, а за риск.
– Пшел! – прорычал загорелый.
Раф-аль-Мон хмыкнул и гордо зашагал дальше, сопровождаемый стражниками. Те за все время беседы не проронили ни слова, только прятали довольные улыбки в густых усах. Им тоже не нравился этот заносчивый старикашка, на их глазах нанесший урон сокровищнице Пресветлых, – так что они не спешили вмешиваться.
Загорелый постоял, провожая Раф-аль-Мона насупленным взором, потом продолжил свой путь. Правда, теперь он немного изменил направление и шел к сокровищнице, чтобы переговорить с Харлином.
Дворцовый казначей как раз запирал двери хранилища. При этом он несколько раз путался в количестве поворотов колеса, чего раньше с ним никогда не случалось. Расписка, по которой он выдал сегодня драгоценные камни, произвела на Харлина сильное впечатление, в особенности же то, что она была настоящей. Он не мог представить себе, что кто-нибудь в состоянии подделать подобный документ и явиться с намерением получить по нему деньги, но еще меньше дворцовый казначей мог представить, что наследный принц способен выдать такую расписку на самом деле. «Боги, да что же такое этот Раф-аль-Мон продал Пресветлому?!» – ошарашенно думал Харлин, запирая дверь сокровищницы.
Наконец он справился с замками и, обернувшись, увидел Тиелига – верховного жреца Бога Войны. Жрец застыл на последней ступеньке лестницы черно-серой фигурой и, сложа руки, наблюдал за действиями Харлина. Когда его заметили, Тиелиг приветственно кивнул казначею и сделал шаг навстречу:
– Добрый день, Харлин. Да будут Боги милостивы к вам и вашему дому.
– Добрый день, Тиелиг, – сдержанно ответил тот. – К сожалению, ваше пожелание немного запоздало.
– Боюсь, что так, – согласился жрец. – По дороге сюда я встретил старика, который волочил в своих дрожащих лапах несколько мешочков с бирками сокровищницы. Но поскольку рядом с ним шагали стражники, я не стал останавливать его. Надеюсь, я не ошибся?
– Нет, – покачал головой Харлин. – Думаю, не ошиблись. Что привело вас ко мне в этот предзакатный час? Тиелиг развел руками:
– Тот вопрос, который я уже успел задать. Что же за услуги Ашэдгуну оказал этот старик?
– Не имею ни малейшего представления, – признался Харлин, промакивая лысину скомканным платком. – Я получил расписку от принца и не имел ни малейших оснований не выплачивать денег.
– Да? – удивился Тиелиг. – Странно, мне всегда казалось, что такой финансист, как вы, способен изобрести сотню-другую причин, если не найдет ни одной настоящей. Времена меняются.
– Скорее уж меняюсь я, – пробормотал с ноткой горечи казначей. – Проклятье! Хотел бы я знать...
Он замолчал и растерянно уставился на загнутые носки своих туфель.
– Думаю, завтра узнаете, – заметил Тиелиг. – Завтра Талигхилл приедет в столицу.
– С чего вы взяли?
– Руалнир просил меня приглядывать за принцем и помочь в случае надобности. Он собирался говорить с ним лично, чтобы тот на время отсутствия правителя находился в городе, но наследник не приехал. А почти сразу же после отбытия Руалнира в усадьбу Пресветлых отправился Армахог с письмом к принцу. Думаю, завтра Талигхилла следует ждать во дворце.
– Вы просто поразительно осведомлены, – слабо улыбнулся Харлин. Последние несколько часов вымотали его, в том числе и сумасшедший бег по коридорам.
– Ничего поразительного, – пожал плечами Тиелиг. – В конце концов, я верховный жрец Ув-Дайгрэйса.
Он развернулся и стал подниматься по лестнице, а Харлин задумался. О том, почему жрец Бога Войны осведомлен о таких вещах, как переезд наследника в столицу. И еще о том, как Тиелиг станет «присматривать» за принцем, который на дух не переносит даже упоминаний о Богах.
Так ни до чего и не додумавшись, дворцовый казначей отправился наверх, вслед за верховным жрецом.
/смещение, неожиданное и яркое – как, впрочем, всегда/
В парке была глубокая ночь, о чем свидетельствовали хоры цикад и одноглазая луна, наблюдавшая за игрой. На веранде зажгли свечи, а на столике рядом с принцем и старэгхом поставили вазочки с фруктами и печеньем. Здесь же отдавали последнее тепло ночному воздуху чашки с чаем – некогда горячие.
Последняя атака захлебнулась. Талигхилл вывел резервы и добивал остатки Армахогова воинства.
– Все, – неожиданно произнес тот, откидываясь в кресле и протягивая руку к остывшему чаю.
– Что? – не понял сначала Талигхилл.
– Я проиграл, – ответил старэгх, топорща усы и отхлебывая из чашки. – Разбит полностью, и армия восстановлению не, подлежит. Поздравляю, Пресветлый.
Принц не сдержался и довольно улыбнулся, надеясь, что пляшущие тени скроют его улыбку – слишком уж мальчишечьей она могла показаться.
– Ну что ж... – Он тоже потянулся за чашкой. – А знаете, в чем ваша ошибка?
– Нет, Пресветлый, не знаю, – покачал головой Армахог. Хотел было что-то добавить, но в последний момент все-таки промолчал.
– Все дело в том, что вы... – принц запнулся, подбирая слова, – вы дорожите каждым своим воином, печетесь о части, а в результате теряете целое.
«Звучит как плохо заученная фраза», – почему-то подумалось Армахогу. Он развел руками:
– Я поступаю так, как привык поступать в жизни. Талигхилл недовольно скривился, и на сей раз он не хотел, чтобы тени скрывали его мимику.
– А махтас и есть одно из проявлений жизни, – заметил принц. – Разве не так?
– Как будет угодно Пресветлому, – поклонился Армахог. – Уже поздно. Я могу идти?
– Да, разумеется. Если желаете, вам постелят в гостевой, а нет – дадут эскорт до столицы. Но если останетесь, завтра отправимся вместе – я тоже еду в город.
– Вряд ли мне потребуется эскорт, Пресветлый. – Старэгх отставил чашку с чаем и поднялся. – Сомнительно, чтобы кто-нибудь решился напасть на меня, а если такое и произойдет – что же, в мире станет на несколько нечестивых душ меньше. Спокойной ночи.
