Pskovoroda - Канон
Змейки повисли на мне, согревая дыханием шею, и я практически держал их на весу, обнимая за талию. Сквозь толпу пробралась Астория и повисла сбоку, тесня Дафну и сдвигая их с Панси. Стоящий передо мной парень в смешном тюрбане с интересом глядел на меня, обнимая свою спутницу — тоже в тюрбане. Я его узнал — это был тот самый парень из камина! Я слегка качнул головой, приветствуя его, а он широко улыбнулся и показал мне большой палец. Девушки отпустили меня, поворачиваясь к моему новому знакомому, и тогда он церемонно поклонился. Я сделал то же самое, а девушки присели в книксене. Подруга парня рассмеялась, глядя на это всё.
— Макс, — протянул он мне руку, умудрившись даже в своём имени продемонстрировать свой тяжёлый акцент… Немецкий, наверное — я не знаток.
— Алекс, — ответил я на его приветствие. — А это Панси, Дафна и Астория.
— Очень приятно, Алекс, — склонил он голову, а девушки снова присели. — Позвольте представить Мела… — его спутница быстро поднесла к губам палец и прикрыла верхнюю часть лица карнавальной маской на палочке. — Мела, — кивнул он, угадав её желание остаться инкогнито.
— Очень приятно, — обворожительно улыбнулась Мела, заставив меня преданно завилять хвостиком, а Дафна ущипнула меня за бок, совершенно точно догадавшись, о чём я сейчас думаю. А вот у неё акцент, скорее, восточный, но не гортанно-индийский, а помягче — скорее, из Персии, хотя на персиянку она ни разу не похожа… Нормальная такая симпатичная деваха. Не Богиня, конечно…
— С Новым Годом, — поздравил их я.
— С Новым Годом, с Новым Годом, — смеясь, ответили они.
Макс что-то произнёс, и в небе почти сразу словно взорвалась небольшая звезда, распадаясь на фрагменты, почти сразу составившие изящную шхуну с небольшим кусочком моря, и даже были видны живые буруны, бьющие в форштевень…
— До свидания, Алекс, — донеслось до меня, пока я вместе с остальными зеваками таращился на эту картину в небе.
— Ещё увидимся, — предположил я и опустил глаза, но Макса с его Мелой уже и след простыл… Конечно, увидимся — камины ещё никто не отменял!
На пути обратно родители завернули в приют неподалёку — мама наготовила для детей подарков и угощения, а папа ещё вчера собрал у них ломаные игрушки и все перечинил простым Репаро. Мы с Дэниелом и Перасперой отправились по домам каких-то совершенно незнакомых людей, точнее — магглов. Если просто идти по улице, можно было видеть, что двери большинства домов открыты нараспашку, зазывая гостей. Если, конечно, дальше шла ещё одна дверь. Я в гостях в основном выполнял роль мебели, а вот девушки пели какие-то песенки, взрослые поздравляли хозяев и добавляли к этому какую-нибудь безделицу в качестве подарка, нам тоже выдавали что-нибудь — обычно угощение — и мы шли дальше.
К трём часам ночи я уже почувствовал, что ноги меня совершенно не держат, особенно в свете того, что мне приходилось тащить повисших на мне змеек. Рук на всех не хватило, и Астория висела на своём отце. Лишь Богиня оставалась жизнерадостной и полной сил. Мы добрались до дома и рухнули, не раздеваясь. На мою постель, что характерно. Дэниел открыл было рот, чтобы хотя бы показательно возмутиться этой наглой непристойности, но потом лишь махнул рукой, пожелав нам спокойной ночи, и они с Богиней отправились к себе домой.
Проснулся я ближе к полудню, с трудом вылез из постели, сначала долго расплетая клубок захвативших меня ручек, а потом стараясь не наступить ни на одну из распластанных по кровати ножек, и пошёл искать, чего бы перекусить. Еда, как ни странно, нашлась на всё том же столе снаружи у ёлки, и там же нашлись родители. Я обнял папу, потом — маму, ещё и поцеловав её в щёку, и уселся поближе к запечённому барашку, которого я вчера — в темноте, наверное, не иначе — просто не разглядел; собственно, поэтому он и остался цел. Взяв в руки вилку и нож, я было прицелился ко всей тушке, но папа меня опередил и для начала отрезал мне ногу, складывая на тарелку.
Было неожиданно тепло, и я просто наслаждался новым солнечным днём — и бараньей ногой, конечно, которая на удивление удалась. Я с трудом удерживался, чтобы не бросить столовые приборы и не начать есть, как завещали нам великие предки — по-мужски держа добычу в руках. Лишь вставшая перед глазами картина обедающего Рона заставила меня напрочь отвергнуть тысячелетние традиции. Минут через пятнадцать пришли девушки, снова меня удивив умением в любой ситуации выглядеть бодрыми и нарядными.
— А нас одних бросил, да? — сходу упрекнула меня Астория. — А что, если бы на нас кто-нибудь напал?
Рот у меня был занят, и мне оставалось только таращить глаза от возмущения, попутно осознавая, что это она надо мной так издевается.
— Кстати, — подал голос папа, — подарки мы сложили под ёлку.
Я заинтересованно на него поглядел, потом заметил под ёлкой какие-то нарядные коробки и начал жевать с удвоенной скоростью. Подарки? Какие подарки? Я люблю подарки! И только потом я сообразил, что сам никому ничего не приготовил. Видимо, что-то похожее на вину мелькнуло в моих глазах, и это не укрылось от внимательного взгляда мамы.
— Не волнуйся, малыш, — сказала она. — Девочки тоже ничего не приготовили — подарки будут только от взрослых.
Мне стало интересно, что же такое мне подарят. Или уже подарили — Новый Год-то прошёл! На лице Астории большими буквами было написано, что для неё подарка лучше меня не придумаешь. Дафна сосредоточенно ковыряла мороженое, а Панси удивлённо глядела под ёлку — судя по всему, выбор места для того, чтобы сложить подарки, оказался для неё сюрпризом. Я умоляюще поглядел на папу, а он с пониманием кивнул и принялся мне отрезать от барашка вторую ногу. Как раз, когда я вгрызся в неё ножом, на крыльце показался мистер Гринграсс с супругой.
Заглянув под ёлку, я нервно рассмеялся, одновременно аплодируя мастерски наложенной кем-то иллюзии, которая полностью скрывала это буйство фантазии, а заодно понял, что в доме Паркинсонов никто не разменивается на какие-то там ящички и коробочки. И ещё понял, что размеры небольшого контейнера с ёлочными игрушками на чердаке были ограничены не запросами владельца, а лишь необходимостью каждый раз, чтобы украсить ёлку, проталкивать его через узенькое окошко. Здесь же фантазию ничто не сдерживало — и вот, полюбуйтесь! Несколько очень красивых, но явно сиротливо выглядящих коробочек для девушек — от мамы, от папы и от каждого из крёстных. Ну, и рядом… Где они столько обёрточной бумаги взяли? Да что я спрашиваю, никаких проблем — надо просто притащить ещё один морской контейнер, но уже с упаковочной бумагой…
Девушки застыли, в оцепенении таращя глаза и совершенно не обращая внимания на предназначенные им подарки.
— Это… что? — наконец, озвучила общее мнение Дафна, ослабевшей рукой тыкая в сторону моего подарка. — Это… кому?
Ну, “кому” могла бы и не спрашивать. И так же ясно. И не только из-за размеров — хотя и по этой причине тоже — но в основном потому, что сбоку во всю двенадцатиметровую длину контейнера был приделан транспарант — “Алексу от всех, всех, всех!” И ниже буквами чуть поменьше — “Мы все тебя любим. Как хорошо, что ты снова с нами!” И пышный бантик диаметром полтора метра. Аж в глазах защипало. И зачесались руки.
— Чур, я бумагу сдирать буду! — запрыгала на месте Астория.
— Тори, держи себя в руках, — строго покосилась на неё Панси. — Это подарок Лексику, — она сделала театральную паузу. — Значит бумагу буду сдирать я!
— Погодите, девочки, — умиротворяющим голосом предложила Дафна и потянула из рукава палочку. — Один момент…
— Стоп! — очнулся я, поняв, что эти проныры сейчас начнут распаковывать мой подарок без меня. — Во-первых…
— Что — во первых? — хором спросили они, оборачиваясь ко мне и упирая руки в боки.
В голове замигала красная лампочка. Опасность! Опасность! Опасность!
— Во-первых — стул, — сказал я и вытянул палочку. — Акцио, стул!
Поймав его, я уселся и заложил ногу за ногу, откинувшись на спинку.
— Алекс! — грозно зарычала Дафна.
— А во-вторых, если вы открываете мой подарок, то я открываю ваши, — добавил я.
— Да пожалуйста! — заявила Астория. — Всё равно там…
Она осеклась, глядя на стремительно краснеющих Дафну и Панси. Я закрыл лицо ладонью.
— Алекс! — обиженно воскликнула Панси.
Я безнадёжно махнул рукой и сквозь пальцы стал наблюдать, как эти три валькирии сдирают обёртку с контейнера. Ага! Под верхним слоем оказался ещё один. Они издали победный клич и стали срывать бумагу с удвоенной энергией. На третьем слое Панси крикнула:
— Ух ты, какая классная упаковка! Спасибо, папочка!
На четвёртом я всерьёз испугался, что под всеми этими слоями где-то там завёрнут маленький футляр с кларнетом. К счастью, на четвёртом всё и закончилось, и наконец-то на свет явилась рифлёная стенка новенького оранжевого контейнера. Девушки закончили снимать упаковку — и двадцати минут не прошло — и теперь дружно прислонились спиной к стенке, чтобы отдышаться.
