Сергей Лукьяненко - Школьный Надзор
– А просто людьми остаться было – слабо? – желчно спросил Дреер. – Без магии жить?
– Мы тогда ничего не изменим, Дмитрий Леонидович, – вместо Артема вмешалась девочка. – Вы же сами говорили про Инквизиторов, что они не люди, а Иные. Так вот, надо чтобы все вспомнили, как это – быть людьми.
Красивая идея, подумал Дмитрий. Как любая утопия. Заставить вспомнить свое человеческое прошлое Дункеля, Хену, Эдгара, Стригаля, Завулона… Александра, наконец. Только между жизнью без магии и человеческой жизнью – дистанция огромного размера.
– А по-вашему это как? – Дмитрий заговорил, словно на уроке.
Он не стал добавлять, что большинство из «мертвых поэтов» Иными стали в глубоком младенчестве и что такое «быть людьми» не знали в принципе.
– Понимаете, люди свободнее Иных, – ответил за всех Карен.
– Интересная мысль, – отозвался Дреер.
– Человек может поступить как Темный, а может как Светлый, – сказала Анна. – Он все время выбирает, что, для кого и как будет делать. А у Иных по-другому. Они свой выбор как будто делают один раз и навсегда. С какой ноги в Сумрак вошел – такой и будешь. Или Темный, или Светлый.
– Мы об этом уже как-то говорили. Никто не знает, как на самом деле выбирают Свет или Тьму. Первый вход в Сумрак – это только последний шаг внутреннего пути.
– Да, говорили, Дмитрий Леонидович, – сказал Карен. – Вы же знаете, мы вообще не входили в Сумрак сами. Нас всех укусили родители, кроме Ани.
– Да не важно, кто кого укусил! – опять с жаром вмешалась Голубева. – Важно, что потом ничего не повернешь. Будешь всю жизнь Темным или Светлым. Сколько Иных поменяли свой «цвет» за много веков? Почти никто. А сколько хотели?
– Боюсь тебя огорчить, но тоже почти никто, – ответил Дмитрий. – Все, кто хотел, ушли в Инквизиторы.
– А то всех туда берут, в вашу Инквизицию, – возразил Артем. – Можно подумать, мы не знаем, что вас первого за триста лет взяли с седьмым уровнем. Да и то из-за нас…
Опять прав, паршивец, внутренне согласился Дреер.
– …У Иных тоже все как у людей, – продолжил Комаров. – Только вместо денег – уровень. У кого выше, у того и власть. А если у тебя Силы мало, ты какой-нибудь обычный вампир или даже гадалка – никому ты в Инквизиции не нужен. Регистрируйся в Дозоре, жди лицензии и сиди на попе ровно.
Не совсем так, подумал Дмитрий. Самый сильный маг – не самый лучший руководитель. Вот поэтому в Москве есть как минимум двое Светлых посильнее Гесера. А кто там в Инквизиции самый-самый, так это вообще тайна, покрытая мраком. Нет, здесь нужны опыт, умения, даже призвание, если угодно.
Но спорить не стал. Вместо этого спросил:
– Думаете, если стереть разницу между Темными и Светлыми, это решит все проблемы? Если у нас, как ты говоришь, все как у людей, то мы найдем, в чем не сойтись. Хотя бы в том же уровне. Все люди не могут быть богатыми, все маги не могут быть Высшими. Из-за Фуаран начнется такая грызня, что войны Иных перед эпохой Великого Договора покажутся дракой в песочнице.
– Только у людей давно уже нет черных и белых, – за Артема ответила Анна. Потом спохватилась: – Дискриминации нет по крайней мере. Даже негром обозвать или сказать «только для белых» нельзя. Бедных тоже нельзя презирать.
– В открытую… – вставил Дмитрий.
– Конечно, дураков-то хватает везде, но главное – просто стыдно так делать. На людях стыдно.
– У людей двадцать первый век, – сказал Артем Комаров. – А у нас как было Средневековье, так и осталось. Вот и пусть все будет как у людей. Совсем все.
– Свет и Тьма существуют, – ответил Дмитрий, не находя других слов. – Хотим мы того или нет. Их можно призвать в чистом виде.
– Вот и пусть каждый раз, когда Иной входит в Сумрак, он выбирает, кого звать, – тихо сказала Анна.
Еще не муж и жена, но уже одна сатана, подумал Дреер. Влюбленности между Темными и Светлыми плохо кончаются, несмотря на то, что едва ли не каждый год выискиваются очередные Ромео и Джульетта. Но эти, похоже, нашли выход.
Он представил себе магическую политкорректность. Когда вампиров станут называть «гемозависимыми», оборотней «склонными к спонтанной трансформации», а ведьм и колдунов «магами-предметниками». Когда введут какой-нибудь магический налог на сверхспособности, и Высшие обязаны будут выступать донорами для слабых волшебников. Когда объединятся Дозоры и станут выслеживать маньяков-Иных, а вместо Договора будет Кодекс волшебника.
Кто выиграет от стирания разницы между Светлыми и Темными? Скорее всего Светлые, как ни странно. Полная свобода накладывает и полную ответственность, а та раньше была только на Светлой стороне. В человеческом обществе «нельзя» намного больше, чем «можно». Темные будут вынуждены выкручиваться, бороться за свои права. Что-то отвоюют, пролоббируют. Как сейчас кое-где разрешены легкие наркотики, но торговля героином вне закона. Она, конечно, процветает, но все же подпольно.
Любители выпить крови тоже найдутся, даже когда появится возможность обойтись. Со своей человеческой природой многим справиться не легче, чем с вампирской.
– Ничего не выйдет, – сказал Дмитрий. – Мало стереть «цвет» Иного. Нужно будет уничтожить различие между Иными и людьми. А здесь не поможет никакой Фуаран или анти-Фуаран. Мы потому и делимся на Светлых и Темных, что вокруг нас люди. И эти люди, как бы мы к ним ни относились, к нам будут относиться много хуже, чем мы к ним. Им только читать о волшебниках нравится. Еще к слабым магам ходить, привороты-отвороты делать, на картах гадать.
– Вы пессимист, – припечатала Анна.
– А вы криминальные фильмы когда смотрели последний раз? Почему банды враждуют друг с другом, когда могли бы объединиться против полиции? Так нет, они в лучшем случае объявляют перемирие и делят город на зоны влияния. А мы, если хотите, две банды. Только одни благородные разбойники, другие вроде как не очень. А Инквизиция – как воры в законе. Но все мы, с точки зрения людей, – разбойники. В приличное общество нас не возьмут. Как слабых магов в Инквизицию.
Дреер поймал себя на том, что распалился, как будто доказывал нечто самому себе, а вовсе не бывшим ученикам.
– А кто вообще первый придумал, что мы не люди? – так же эмоционально сказала Анна. – У нас же дети могут быть общие. Даже у вампиров! Людей вон каких только не бывает, без ног, без рук рождаются, с двумя головами. Но почему-то они все равно люди, а мы – нет. Мало ли что магическая температура у нас ниже! Артем рассказывал, есть люди, у которых всю жизнь температура ниже, чем тридцать шесть и шесть…
– Гипотериоз, – с авторитетным видом подтвердил Комаров.
– А бандиты – вообще нормальные люди со всех сторон, – подхватил Дреер. – С нормальной температурой, между прочим. Они могут быть какими угодно, даже в чем-то лучше, чем обычные граждане. Только они все равно – бандиты. И мы тоже. Берем то, что нам не принадлежит, без спросу. Но Светлые считают, что должны за это платить, а Темные – что ничего не должны. Сотрите между ними разницу, и они все будут обречены постоянно выбирать, заплатить или нет. Вот тогда все точно будет как у людей: меньшинство будет платить добровольно, большинство сэкономит и придумает себе кучу оправданий. И чем это отличается от того, что и так уже есть?
– Хорошо, – вдруг согласился Артем. – Может, и не получится. Но тогда пусть хотя бы еще один шанс будет у всех. Пусть хотя бы слабые Иные выберут еще раз, кем хотят быть. У них все равно или – или. Только Свет или только Тьма. Пусть будет еще что-нибудь Иное.
– Даже если так, – Дмитрий ощутил, как устал, – что вы сделаете? В космос не полетите. Заберетесь в самолет – его собьют, не сомневайтесь. Ну ударите вы по всему Питеру. А дальше?
– А вам что, ничего не сказали? – Артем выглядел искренне удивленным.
– Что не сказали?
– Про Царское Село?
– Мне сказали, что вы здесь.
– А больше ничего?
«Поэты» многозначительно переглянулись.
– Тут аномально большой выброс Силы, – припомнил Дмитрий. – Но я все равно ничего не могу почувствовать.
– Понятно, – сказал Артем. – Придется вас все-таки инициировать.
– Может, вы мне так расскажете?
– Это долго, да вы и не поверите. Ань, – Комаров деловито повернулся к Голубевой, – у тебя кровь осталась из коктейля?
– Угу. – Анна полезла в сумочку.
– Я инициирую, потом ты читаешь…
– Эй, – позвал Дмитрий, – а мое мнение кого-нибудь интересует?
Карен Саркисян улыбался. Толик Клюшкин закинул ногу на ногу. Алексеенко тоже сел на балюстраду, устраиваясь поудобнее.
– Вы не бойтесь. – Комаров уже скользнул к Дрееру. – Посмотрите на свою тень. Видите?
Дмитрий почувствовал, что не хочет сопротивляться. Который раз за сегодняшний день над ним совершали магические ритуалы без его согласия.
Артем взял его за руку и развернул спиной к солнцу. Дреер увидел их тени.
Силуэты на красноватой земле неожиданно стали подниматься. Как поднимаются грабли, если на них наступить.
