Марина Суржевская - Я тебя рисую
– Никого не впускать, разорвать контур, – падая на колени, приказал я.
Перед глазами темно, попытался нащупать хоть какой-то предмет, но под ладонями лишь мягкие шкуры. Не то… все не то…
– Линтар? – Голос у Евы встревоженный, и мне хочется успокоить ее, сказать, чтобы она не боялась, но силы заканчиваются. Магия артефакта добирается до сердца, прикасается острым кончиком, словно зверь – когтем, а потом впивается уже целиком…
Глава 14
Очнулся на полу. На теле лишь лоскуты вместо одежды, даже от ремней с оружием остались только ошметки, а сами клинки, оплавленные, валяются в стороне. Ничего себе я горел… И сразу сердце сжалось от страха за Еву. Перевернулся на живот. Моя дикарка сидела в кресле, закинув босые ноги на подлокотник, и вертела в руках грифель. На ее коленях лежали листы бумаги.
– Выспался?
Я чуть улыбнулся. Неужели моя дикарка шутит?
– А ты решила с утра заняться творчеством? – хмыкнул я.
– Созиданием, – негромко ответила она. – И, кстати, пока ты спал, нам пытались выломать дверь.
Я снова хмыкнул. Не сомневаюсь, что пытались. Все же старейшины не дураки и отсутствие магии в артефакте распознали довольно быстро. Но Хром не учел некоторые моменты. Во-первых, дух Ранххара подчиняется не его повелителю, а лично мне: это мой кровный предок, который питается моей силой и связью рода. А во-вторых, войти в комнату, которая находится в разорванной линии силы, без моего согласия невозможно. Ведь я всегда готовлю запасной вариант.
Встал на колени возле ее кресла, подпер подбородок ладонью.
– И какой же предмет ты вложила мне в руку, дикарка? – с улыбкой спросил я.
Она пожала плечами:
– У тебя артефакт Идегоррии, у меня – Ранххара. Думаю, это справедливо, Линтар. Ты вернешь мне медальон и отпустишь меня, а я отдам… то, чем стал твой перстень.
– Торгуешься? – положил ладонь на ее ногу, медленно провел, чувствуя, как начинаю заводиться. – Разве я не говорил, что ощущаю наследие драконов кровью? – Еще одно прикосновение. Какая же у нее кожа… хочу почувствовать ее губами. Наклонился, поцеловал ей бедро, медленно лизнул.
– Не в этот раз, Линтар, – насмешливо ответила Ева. – Этот артефакт ты не почувствуешь.
– Ты думаешь? – прикрыл глаза, пытаясь отвлечься от ее запаха и желания, которое уже струилось по венам огнем. Настроился на кровь… И… ничего! Ни малейшего отголоска. Ни зова, ни капли ощущения артефакта! Совсем!
Ева смотрела насмешливо, приподняв красивую темно-рыжую бровь.
– Где он? – обманчиво мягко спросил я.
* * *Все же Тара дала нам с Люком неплохое воспитание. И когда Линтар ввалился в комнату, а дух запечатал ее от проникновения, я сразу поняла, что арманец умирает от магии. Слишком сильной, чужой, разрушительной. Столь мощной, что его глаза вспыхивали всеми оттенками и цветами, а тело изменялось. Увеличивались ноги и руки, становясь звериными лапами, а из спины вырывались черные крылья. Он обращался, но тело арманца не могло справиться с чужеродной силой, не выдерживало, и даже почти моментальная регенерация не помогала. Такой поток древней магии не сдержать живому существу.
Линтар горел синим пламенем, чужеродным, отличным от его – алого.
Я колебалась, не зная, что предпринять. Еще немного, и арманец умрет. Его руки с отросшими черными когтями скребли пол, шарили по доскам в поисках чего-то, но подняться он уже не мог. Смотреть на это было безумно страшно, приблизиться – тем более. Но и стоять в стороне, наблюдая, я тоже не могла. Решившись, шагнула к нему, вложила в ладонь свой грифель и зашептала слова для передачи магии. Их написал когда-то дедушка, и я понадеялась, что живые строчки созидающих подействуют на арманца. Какое-то время ничего не происходило, а потом грифель вспыхнул, становясь новым артефактом.
Полная передача силы закончилась, но арманец в себя не пришел. Я осторожно его перевернула, рассматривая кожу, на которой сейчас не было рисунков. Ни одного, даже брачная метка с плеча исчезла, словно выжженная магическим пламенем. Грифель выкатился из ладони Линтара, став обычным стержнем. Я подобрала его и засунула в карман. Что с ним делать, я пока не понимала, решила разобраться потом. Прежде надо привести в чувство арманца. К тому же я слышала в коридоре какие-то крики и удары, очевидно, что в покои пытались прорваться. Снова тряхнула его.
– Да приди же в себя! – сквозь зубы прошипела я, выливая на Линтара кувшин воды. Потрясла его, пытаясь уловить дыхание. Синего пламени больше не было, и, кажется, арманец возвращался к жизни.
Я прикоснулась к его груди в лохмотьях рубашки. Теплый. Дыхание глубокое и тихое. Я окинула его возмущенным взглядом, потом вздохнула с облегчением и отошла к окну.
* * *Ранххар очень красив. Первый раз я попыталась нарисовать его в шесть лет. Отец тогда сильно испугался… Я помню его лицо, когда он смотрел на мой детский рисунок акварельками. Бледное, с красными пятнами на скулах и сжатыми до скрежета зубами. Помню совет магов и провидцев, хриплый голос отца, который требовал объяснить, почему его дочь нарисовала ЭТО? Я тогда сидела в углу и не понимала, за что папочка на меня злится. Провидцы что-то долго и нудно говорили о пересекающихся воспоминаниях, о духах, искуплении и предназначении, но, конечно, я ничего не поняла. Просто запомнила перекошенное лицо отца и то, как он сидел, обхватив голову руками. Тогда я так испугалась, что несколько лет не возвращалась к тому страшному рисунку. А потом… потом снова нарисовала его. Меня манил этот пейзаж и эти краски, манила местность, которую я наивно считала лишь плодом своего воображения. Отец не сказал, что этот город существует, хотя, несомненно, он узнал Ранххар.
Откуда в моей голове взялась эта картинка, я так и не поняла. Если будет возможность увидеть Идегоррию и нашего провидца, нужно будет расспросить подробнее. Если он жив, конечно. Кто остался живым в моем дворце?
Я вернулась к лежащему на полу арманцу, присела рядом, задумчиво рассматривая его лицо. Тара не так много рассказывала нам об этой расе, но один странный обычай я запомнила. Наставница говорила, что белые демоны никогда не обрезают волосы и что их пряди свиваются в воде с прядями избранной пары. Удивительно, но тогда мне это показалось таким романтичным…
Тронула белые волосы Линтара, перебрала пряди. Снежные, гладкие, словно шелк. Помимо воли я вспомнила… многое. Как свивались наши волосы в дорххаме и как соединялись наши тела. Об этом трудно не думать.
Со вздохом начала подниматься и тут же осела обратно. Метка на руке вспыхнула, налилась турмалином, зажигая солнце на коже. Вызов рода… Да такой силы, что я свалилась на пол, выдернутая в Тонкий Мир так резко, что даже не успела осознать переход!
– Ева! – Люк уже ждал меня. – Ева, у меня всего несколько мгновений! Прости, будет больно…
Рядом возник Арвиэль. Он даже не поздоровался, сразу принялся заплетать что-то вокруг меня, шепча древние слова созидающих. Каждое слово наливалось цветом, касаясь меня, окружало мазками черного и сизого. Они вплетались в золотую паутину, что была вокруг, повисали на ней неровными кляксами.
– Что вы делаете? – закричала я.
– Ева, прости, – повторил брат. – Другого выхода нет. Нам нужно вытащить тебя, понимаешь? А через Стену это слишком сложно. Замкнем портал прямо на тебе!
– Вы сошли с ума! – выдохнула я. – Я же могу погибнуть! Брат, ты решил меня убить?
– У тебя сильная защита! – с непонятной злостью выкрикнул он. – Ты не умрешь. Твой… арманец сделал тебе такую сеть, что даже Арвиэль не может ее распутать! Только разорвать! Ты что, не понимаешь? – Люк шагнул вплотную ко мне. – Он же связал тебя! Ты даже уйти далеко не сможешь теперь. Ты не чувствуешь?
– А ты не ошибаешься? – воскликнула я. – Уверен?
Фигура Люка поплыла, затуманилась.
– Где ты сейчас? – выкрикнул он.
– Во дворце Ранххара!
– Хорошо. Будь рядом с арманцем. Обязательно будь рядом с ним, слышишь? Нам нужна его сила, чтобы замкнуть портал. Он отдаст ее тебе…
– Что это значит? – закричала я, но Тонкий Мир разорвался каплями, потек, словно на холст плеснули стакан воды.
И я очнулась на полу возле Линтара. Обеспокоенно посмотрела на арманца, но он по-прежнему спал. Похоже, в Тонком Мире я провела всего несколько мгновений. Подняла руку и закусила губу. Турмалиновое солнце на руке налилось пеплом, значит, связь не прервана до конца. Хоть я и была плохой ученицей, но запомнила, что это очень опасно. Часть моих жизненных сил уходила в Тонкий Мир, часть меня все еще была там. Я села в кресло, не зная, что делать. Честно говоря, я даже не поняла до конца, что именно хотят сделать мой брат и Арвиэль, Первородные чувствуют тонкие материи лучше людей. Но, вздохнув, я понадеялась, что они найдут способ вытащить меня и не убить при этом.
