Марина Суржевская - Я тебя рисую
– Он еще жив, – невозмутимо сказал старик. – Но его огонь угасает.
– У вас поблизости есть дорххам? – испуганно спросила я.
Ао посмотрел на меня спокойно.
– Зачем? Разве ты не хочешь, чтобы он умер?
Я вскинула на всезнающего Ао изумленные глаза. Как он узнал? А впрочем… не важно.
– Нет, – прошептала я. – Не хочу. Я не желаю ему смерти. Вы можете ему помочь?
– Я – нет, – невозмутимо произнес старик. – Он сгорает. Но ему можешь помочь ты. И кровь дракона.
– Вы не могли бы выражаться яснее? – разозлилась я. – Что нужно делать? Кровь дракона? Где я ее возьму? Дракон улетел…
– Вас принес на скалу дракон? – переспросил старик.
– Ну да.
Странный Ао вдруг положил ладонь мне на лоб, внимательно глядя в глаза, я отшатнулась, но его это уже не тронуло. Потому что он присел в снег рядом с Линтаром и также приложил ладонь к его голове. Важно кивнул.
– Давайте попробуем отнести арманца в ваш дом? – осмотрев с сомнением тщедушное тело Ао, предложила я. Но вдвоем мы должны справиться. Однако это не понадобилось. Не убирая руку, старик принялся бормотать, и я изумилась, увидев, как тело Линтара приподнялось над землей и поплыло рядом со стариком. Я рванула следом.
В лачуге горел очаг и было довольно скромно. Я бы даже сказала – весьма скромно. В углу – шкуры вместо кровати, котелок над огнем, одеяло. Вот, собственно, и все. На эти шкуры Ао и положил Линтара. Я замерла рядом, напряженно вглядываясь в лицо арманца. Он не шевелился и, как мне казалось, не дышал. Я дернула старика за руку.
– Что дальше? Что мне делать? Он же почти не дышит! У вас есть лекарства?
– Снадобья ему не помогут. Только кровь дракона.
– У вас она есть?
Я уже догадалась, что эта кровь – не самое дешевое и доступное средство в этом мире, так откуда оно может быть у нищего старика-отшельника? Но я ошиблась, потому что Ао протянул руку, и в воздухе возник слабо светящийся пузырек.
– Я могу заплатить! – обрадовалась я, протянула ему перстень Линтара. – Вот, возьмите!
Старик качнул головой, и я испугалась, что перстень показался ему недостаточной платой.
– Ао – лишь посредник между тобой и мирозданием.
Старик протянул мне пузырек.
– Это твой выбор. И твоя ответственность. Решай сама. Я вернусь утром, – загадочно протянул он и вышел за дверь.
– Как это? Подождите, вы куда? – я метнулась за дверь, но старика там уже не было. Посмотрев на заснеженные макушки деревьев, я вошла обратно в сторожку и присела около Линтара. Я не знала, как поступить. Надо ли драконью кровь выпить? Или вылить на рану? Что мне с ней делать?
Вспомнила, как Линтар стоял у дорххама вместе с принцессой… Служанка упоминала тогда что-то такое…
Помолившись Создателю, я нажала на щеки арманца, открывая губы, и вылила ему в рот почти все содержимое флакончика. Затаила дыхание. Но ничего не изменилось. Линтар по-прежнему не шевелился и почти не дышал. Я поднесла флакончик к своему лицу. Понюхала. Удивительно. Но запаха не было. Может, безумный Ао меня обманул? Подсунул что-то другое? Или перепутал от старости?
Я лизнула склянку. Точно перепутал! На вкус – словно крепкая вишневая настойка, что делала наша экономка. Я вылила на язык остатки, лизнула крышечку…
И мир взорвался.
Я откинула голову, наблюдая, как проявляются цвета в этом убогом жилище. Даже мой тренированный взор не видел раньше таких оттенков и тонов. Светло-пурпурный перетекал в амарант и фуксию, растекался лавандовым и переливался морской волной, искрился золотом и плескался густым альмандиновым… Их было так много, этих цветов, что я не знала им названия, но уже готова была придумать свои. Я рассматривала их с замиранием сердца и восторгом, их хотелось тронуть рукой. Все же старик не ошибся. И во флакончике была драконья кровь. Только она могла так обострить зрение и разукрасить мир.
– Ева…
Я посмотрела на арманца и улыбнулась. Краски возвращались на его лицо, оно уже не казалось таким бледным. Даже серебряные рисунки стали проявляться, наливаться позолотой, темнеть до бронзы.
– Ева, ты дала мне кровь дракона? – негромко спросил он.
Я кивнула. Отошла к очагу, возле которого стоял котелок с теплой водой. Налила на тряпицу и вернулась к арманцу, намереваясь стереть с него запекшуюся кровь. Но он перехватил мою руку.
– Ева, ты должна уйти, – отрывисто сказал он.
– Подожди, я просто хочу стереть кровь, – я кинула быстрый взгляд на его грудь и с изумлением увидела, что края раны стянулись. Рисунки вспыхивали уже на груди, расползались по бокам, перетекали на спину. Алели огненными дорожками на животе, темнели…
– Ева, уходи отсюда, – почти простонал арманец, отталкивая меня. – Ты что, не понимаешь?
– Чего?
– Того, что я убью тебя! – рявкнул он. – Убирайся немедленно! Сдержаться под драконьей кровью невозможно, Ева… Я хочу тебя до безумия, дикарка!
Я растерянно посмотрела в его глаза, в которых плясало алое пламя, и внезапно поняла, о чем он. Придушенно пискнув, я выскочила за дверь, на утоптанный снег. Мои голые ноги почти провалились в сугроб, и я понеслась по неровной дорожке в сторону деревьев. Плащ остался возле арманца, и сейчас я бежала в тонком шелковом платье и почти босая, не понимая, куда несусь, напуганная хищным голодным взглядом Линтара.
Кровь дракона сделала меня сильнее и быстрее, а ведь я и так всегда хорошо бегала… но не настолько, чтобы убежать от арманца. Я даже не услышала его шагов. Лишь закричала, когда сильные руки сжали меня почти до боли.
Он развернул меня к себе и сразу впился в губы, лаская языком, посасывая и облизывая, вторгаясь в мой рот, прикусывая губы. Его ладони обжигали, прижимая к твердому телу. Такие уверенные прикосновения, такие требовательные и чувственные. Арманец больше не собирался останавливаться, я чувствовала эту настойчивость, жар его прикосновений. Он подхватил меня на руки, не переставая целовать, и понес обратно к сторожке, даже не глядя, куда ступает.
– Линтар! – я попыталась вывернуться. – Отпусти меня!
– Нет, – выдохнул он мне в губы.
– Линтар!
Дернулась, ударила его по груди, там, где еще не затянулась до конца рана, сильно, так что он зашипел от боли. А я свалилась в снег и бросилась в сторону. Догнал через несколько мгновений, дернул за руку, разворачивая, прижал к бревнам сторожки. Снова стал целовать, вжимая меня в свое тело. Потом схватил за руки, дернул их наверх, обхватил одной ладонью.
– Уже не отпущу, – выдохнул он. – Не могу…
Я хотела что-то сказать, но не успела, потому что он закрыл мне рот поцелуем. Таких поцелуев я еще не знала… Даже тот, на скале, был другим – нежнее, осторожнее, а этот – словно пожар, волна огня, сметающая все на своем пути. Снова приподнял меня, не отрываясь от губ, пошел вдоль стены. Дверь он открыл ногой, и внутри сторожки я все-таки вырвалась. Хотя, скорее, он просто отпустил. И улыбнулся, когда я метнулась в угол. Приближался, не сводя с меня горящего взгляда, и я замерла, завороженная им. Подошел вплотную, прикоснулся к моим уже распухшим губам, и я вздрогнула. Он водил пальцем по моему лицу, а я смотрела, как темнеют его рисунки. От алых до бордовых, а после до густой извечной черноты.
«Это твой выбор. Твоя ответственность. Решай сама…»
Я подняла руку и очень медленно стянула шнурок с его волос. Потом еще один. И еще… Волна бесконечно белого цвета… Он выдохнул и прижался ко мне, шелк платья просто сгорал под его ладонями, расползался, оставляя меня обнаженной. Линтар склонил голову, втянул в рот горошину соска, и я выгнулась от удовольствия. Драконья кровь… Каждое его движение, каждое касание вызывали внутри меня отклик, погружали в удовольствие, и мне хотелось продолжения не меньше, чем ему.
Линтар прошелся языком по моим ребрам, впадинке пупка, опустился на колени. Его ладони сжали мне бедра, а язык стал вырисовывать узоры внизу живота, потом кончик прикоснулся чуть ниже, между моих судорожно сведенных ног, вырывая у меня тихий стон.
– Кричи… – прошептал он. – Хочу, чтобы ты кричала. Для меня.
Я облокотилась о стену, потому что ноги не держали. Перед глазами полыхал кошенилевый и бордо… горячий язык дарил мне наслаждение, и я стонала от этих бесстыдных ласк…
* * *…я не знаю, как остановиться… не могу остановиться… где-то внутри меня еще есть эта мысль, и она вопит от ужаса и понимания того, что я делаю.
Я совсем не контролирую огонь. Контроль… что это? Ева пахнет так, что я готов вылизывать ее, словно дикий зверь. Я хочу этого столь сильно, что мне больно. Мне просто невыносимо больно от этого желания трогать, чувствовать, ласкать, целовать. Я хочу обладать ею. Моей дикаркой, моей принцессой, моей Евой. Хочу сделать своей, хочу вбиваться в ее тело и смотреть в глаза. И я сделаю это…
