Екатерина Булей - Туман и дракон. Книга первая
– Повторяй за мной, – наставительно сказал граф и медленно превратился в туман. Люси попыталась, но… но вместо элегантного опалово-жемчужного облачка трансформировалась в нечто, напоминающее жидкий молочный кисель, кляксой растекшийся по пыльному полу склепа. Правда, тут же вернула себе прежний облик и надула губки.
– Не получается, – жалобно сказала она.
Граф, также вернувшийся в прежнее состояние, только покачал головой.
– Когда превращаешься, надо представлять именно туман. Туман, для которого нет преград, легкий и вездесущий. А ты о чем думала?
– Я… ну, наверное, что к этому балахону не помешал бы поясок, – задумчиво провозгласила Люси. – Я же все-таки на улицу выхожу…
– Нет-нет, милая, это неправильно. Думай, пожалуйста, о тумане. Не о платьях, а о ту-ма-не. Хорошо?
– Я попробую, – пообещала Люси.
Туман получился с третьей попытки, когда граф уже начал терять терпение. Наконец вампиры оказались на свободе, за дверью склепа.
Царила тихая, ясная ночь. Тонкий серпик месяца скромно поблескивал в вышине, прикрываясь прозрачной облачной кисеей и безмятежно взирая на простиравшееся под ним кладбище. Липы и клены еле слышно шуршали листвой, что-то нашептывая безмолвным памятникам. Нежно пела ночная птица. Граф и Люси, уже в человеческом обличье, медленно шли по дорожке меж надгробий.
– Как тут романтично! – восхищенно воскликнула Люси. – Я правда, раньше не особо любила прогулки по кладбищам, но сейчас, раз уж я… м-м-м… умерла, наверное, привередничать было бы глупо. К тому же я не знала, что кладбища бывают такими красивыми по ночам. А где мы будем охотиться?
– Лучше всего в районе Уайтчепел. Там исчезновение человека не вызовет особых подозрений.
– Что? В Уйатчепел? Ты предлагаешь пить кровь грязных нищих и пьяниц? Да за кого ты меня принимаешь?!
– Люси, послушай…
– Нет, и слушать не желаю! – топнула ножкой в белой туфельке Люси. – Обещает свозить меня в Париж, и тут же заставляет кусать немытые шеи всяких там трубочистов!
– Ну почему сразу трубочистов, и почему немытые? Мы найдем прехорошенького юношу или ребенка. Ты хочешь поцеловать юного красавца, а, Люси?
В этот момент в конце аллеи послышались голоса. Граф и Люси быстренько обернулись туманом и зависли над одной из могил. Оттуда им было все видно в деталях, ибо вампирское зрение гораздо острее человеческого и даже кошачьего.
На дорожке показались двое тощих юнцов лет шестнадцати. Ребята отнюдь не принадлежали к дворянскому сословию и богатых родителей не имели. Один из них, брюнет, нес корзину, из которой торчало горлышко бутылки.
– Представляешь, Майк, они меня за труса держат! – послышался его возмущенный басок.
– Нас! – многозначительно поднял указательный палец конопатый Майк.
– Нас. Думают, мы не можем ночь на кладбище провести? Ха!
– Точно, Джонни!
– Ну, мы им носы-то утрем! Вот просидим здесь до рассвета – и пять шиллингов наши!
– Истинно, наши!
Друзья выбрали себе местечко возле какого-то очень старого надгробия – надпись на плите уже практически стерлась, камень порос мхом. Темноволосый Джонни принялся выгружать содержимое корзины: пузатую бутыль с пивом (вампиры учуяли запах издалека), затем объемистый сверток, в котором оказался кусок вареной говядины, узелок с солью и круглая булка. Майк расстелил кусок ткани прямо на земле, и парнишки принялись за еду.
Граф мысленно передал Люси: «А вот и ужин, дитя мое. Вперед!» Приняв человеческий облик, он направился к юношам. Люси засеменила за ним.
Парни прекратили жевать и заворожено смотрели на появившегося вдруг из ниоткуда бледного джентльмена в красно-черном плаще и красивую леди в белом.
– Ох ты ж, тудыть, – отреагировал Майк.
Джонни, не дожевав кусок говядины, замер с полуоткрытым ртом.
– Джо, глянь-ка, откуда они взялись? Странные какие-то, – прошептал Майк, не сводя глаз с приближающихся фигур. На бледном лице графа расползалась нехорошая улыбка. Глаза тлели красным.
– Майк… А ведь это – выходцы из могилы… точно говорю, – судорожно сглотнув, сообщил Джо. – Рвём отсюда. Черт с ними, с пятью шиллингами.
– Э, а может, все-таки никакие они не выходцы? Или нам того… от пива мерещится? – Майку явно жалко было терять деньги.
– Бежи-и-им! – потянул его за рукав Джон, но уже не смог подняться с земли – взгляд красных глаз парализовал его волю, приковал к земле, как жука на булавке. Майк, стоя на коленях, обмяк рядом. Получить пять шиллингов парням не светило. И вернуться утром домой – тоже.
– Ну, моя дорогая, – обратился Дракула к подошедшей вплотную и внимательно разглядывающей ребят Люси, – выбирай любого.
– Вот этих? – сморщилась Люси и дернула изящным носиком. – От них же пахнет ужасным дешевым пивом! И шеи у них грязные. Кошмар!
Граф начал раздражаться:
– Люси, я думал, ты голодна! Вот перед тобой прекрасная добыча – юная, свежая кровь. А ты говоришь о каком-то пиве. Прости, я что-то тебя не понимаю.
– Да, я хочу есть, – губы юной вампирши задрожали. – Но даже когда я была очень голодна, я же не ела, например, немытые фрукты! И дома никто не предлагал мне плохо пахнущую, невкусную пищу. Что же тут непонятного – я не могу пить кровь этих юношей!
Дракула резко развернулся на каблуках.
– Знаете что, мисс Вестенра: я устал от ваших капризов! Я не ваша матушка, не нянька и не кормилица! Я не могу все ночи напролет думать о выполнениях ваших прихотей! Или вы сейчас выбираете себе одного их этих мальчиков, или прощайте! Охотьтесь сами! – Граф сорвался на крик.
Люси поняла, что если она сейчас не пойдет на уступки, поездки в Париж с Миланом, бриллиантов и платьев, скорее всего, не будет. И более того, она рискует остаться одна-одинешенька в этом страшноватом новом мире, не зная ничего о правилах вампирского существования. Кроме того, граф – он ведь такой… таинственный, могущественный, роковой… настоящий байронический герой. Он – ее любовник, отец и опекун в одном флаконе. Нет, она не хочет, не может потерять его!
Она повисла у графа на шее.
– Извини, любимый, я просто еще не привыкла к тому, что я вампир… Обещаю, что не буду капризничать и научусь всему-всему!
Граф тяжело вздохнул.
– Люси, Люси, сколько еще подобных обещаний я сегодня услышу? И, боюсь, ни одно из них не будет выполнено.
– Любимый, я же извинилась! Я правда хочу быть хорошей вампиршей, неужели ты мне не веришь?
– Ох-охоо… дитя мое, прошу тебя – просто всегда делай то, что я тебе говорю, ладно? И не спорь.
– Успокоившийся граф поцеловал Люси в лоб. – А теперь давай, наконец, поужинаем: я, признаться, тоже проголо… – Он обернулся и осекся: мальчишки уже мелькали где-то вдали. Корзина осталась валяться на земле вместе с бутылкой, из которой вытекали остатки пива.
– А вот теперь мы действительно отправимся в Уайтчепел! – тоном, не терпящим возражений, заявил Дракула. Люси покорно кивнула, не сдержав печального вздоха.
Рукописи горят
Темноту в окрестностях аббатства Карфакс пронизал тоскливый и тягучий крик совы. Нам неизвестно, что привело эту птицу издавна служащую олицетворением всего зловещего и таинственного, в черту города. Возможно, она сделала это, чтобы поохотиться на крыс, которыми кишат лондонские помойки. А возможно, прилетела нарочно для того, чтобы подать знак высокому бородатому ирландцу, приближавшемуся к аббатству: «Будь настороже! Ты вступаешь в области, полные мрака, обморачивания и опасностей!»
Во втором случае совиную миссию трудно счесть выполненной, поскольку ирландец (вы, конечно, узнали мистера Стокера) продолжал двигаться к Карфаксу крупным шагом, отягощенный грузом перевязаных бечёвкой рукописей. Сову он просто не услышал. В данный момент он вообще был глух ко всему, кроме собственных мыслей.
«Эти Дракс и Принчипеску – они, конечно, выглядят и ведут себя странновато. Но нельзя же требовать от жителей Восточной Европы поведения, свойственного современному культурному лондонцу! Мы, англичане, должны быть снисходительны к остальному миру, не достигшему пока что высот цивилизации… Однако, если исключить странность манер, профессор Принчипеску вызывает восхищение обширностью своих познаний. Как он расписал типичного трансильванского вампира – мороз по коже! Произвело впечатление даже на Стефи, а ведь, при её занятиях медициной, она не из тех, кого легко смутить… С другой стороны, не будет ли это чересчур шокирующе для публики? Я вовсе не жажду славы де Сада или Уайльда – и тем более их тюремного заключения… А, всё равно! Покажу рукописи профессору Принчипеску, дождусь его вердикта, а там видно будет.»
У входа в аббатство Стокер привычно поискал взглядом дверной молоток. Не нашёл. Постучал кулаком – сперва робко, потом сильнее. Никто не откликнулся. Потянул дверь на себя – она оказалась не заперта. И лишь очутившись внутри просторного гулкого холла, понял, почему его могли не услышать. Издалека доносился стук. Ровный, размеренный, чёткий.
