Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]
— Твои рассказы о мозге, крови или химусе без отвращения слушать невозможно, — сделав, пренебрежительную мину сказал Ранх-ба.
Экскурс в анатомию меня взбодрил. Я почувствовала, что хандра и грустные мысли окончательно отступили, зато ноги налились свинцом. Но я понимала, что останавливаться мы не имеем права, а потому я шла, шла, шла.
По дороге я рассматривала цветы и травы, периодически спрашивала о них Ев-Га, но он отвечал неохотно.
Скоро очень быстро стемнело. Все было черным-черно, мы присели возле дерева. Ев-Ган недолго ходил по поляне, потом остановился и стал смотреть в небо.
— Что происходит? — спросила Ши.
— Я ищу Сет-Па, — задумчиво ответил Ев-Ган.
Я тоже смотрела в антрацитовое небо, но ничего не видела, кроме веток деревьев.
— Если звезда не взойдет, придется лечь здесь, — сказал Ранх-ба.
— Нет, — отрезал Ев-Ган, — я сделаю факелы, и мы пойдем дальше. Утром скорректируем курс по солнцу.
Внезапно в лесу стало светлеть, но не как при восходе. Серебристый свет лизнул стволы деревьев и растекся по мхам и травам. Папоротники приобрели мистический оттенок.
— Луна, — сказал Ев-Ган, любовно поглядев в небо, — в полнолуние можно идти хоть всю ночь.
Он мечтательно растягивал слова.
Мы с Ранх-ба переглянулись. Мне казалось, что я шага больше не смогу ступить, в отличие от Ев-Ган, который ничуть не устал. Ши выглядела хоть и усталой, но решительной.
Ранх-ба был явно недоволен.
— Сет-Па сейчас слева, — сказал Ев-Ган, — у нас мало времени. Надо идти быстро.
— Ты хочешь, чтобы мы шли всю ночь? — воскликнул Ранх-ба.
— Нельзя упускать такую ночь, — сказал спокойно Ев-Ган, все ещё глядя на луну, — следующая ночь — новолуние, тогда и отдохнем. У нас есть причины спешить, — в упор теперь глядя на Ранх-ба, сказал Ев-Ган.
Не сбавляя заданного с утра темпа, Ев-Ган и Ши зашагали вперед.
— Мы должны, — тихо сказала я и пошла следом за ними.
Ранх-ба догнал меня.
— Хочешь есть?
— Немного, — сказала я.
Он протянул мне горсть орехов.
Я предложила орехов Ев-Ган и Ши, но они отказались.
Орехи кончились, голод притупился, но сильно болели челюсти.
Всю ночь мы шли молча. На звезды я так и не полюбовалась, приходилось смотреть под ноги, чтобы не столкнуться об ствол или ветку, лежащую на земле.
Серебристый свет стал меркнуть. Лизнув последний раз, стволы сосен, он погас.
— Все. Передохнем, — сказал Ев-Ган. — на рассвете снова выйдем в путь. Утром следующего дня мы войдем в Тьйарко-Сиэт.
Мы вчетвером сели вокруг сосны и тут же уснули.
Мне показалось, что я только на секунду прикрыла глаза, как меня уже тряс Ев-Ган.
— Все, я проснулась, — промямлила я.
— Ши, Сиэт-ту, наберите грибов или ягод, можно орехов. Мы скоро вернемся, — загадочно сказал Ев-Ган.
Я посмотрела на Ранх-ба, в его руках был нож, которого я раньше не видела.
Я с трудом поднялась и пошла в лес вместе с Ши.
Солнце только начинало свой поход по небу. Лес заканчивал ночные дела и начинал дневные. Воздух был особенно прохладен и свеж.
Мимо нас пролетела сова и скрылась в темном ельнике. То тут, то там запевали разные невидимые глазу птички.
Вскоре мы набрели на малинник. Мы начали собирать ягоду в кепку Ши.
Вдруг из куста мы услышали утробный рык. Из кустов малины показалась большая голова, с ушами, вся в коричневой свалявшейся шерсти. Два маленьких черных глаза злобно смотрели на нас.
Животное щерилось, обнажая острые желтые зубы.
Медведица медленно поднималась. Я знала, что мы погибли. Ни оружия, ни того, чем бы его можно было заменить, у нас не было. Медведица одним ударом лапы могла снести нам обеим головы.
Это была полностью моя ошибка. Я не могла не знать признаки присутствия медведя, но не придала этому особого значения. Я видела медведя в первый раз, но много читала об охоте на хищных зверей, знала о том, какие случаи бывают на охоте.
Ши порывалась бежать, но я ухватила её за руку, зная, что мы уже погибли.
— Стой, Ши. Бегом ты ничего не решишь, — скороговоркой проговорила я.
— Лаа, ты с ума сошла! Он нас убьет.
— Ты не намного продлишь свою жизнь, если убежишь. Стой на месте.
Я говорила, а у самой душа уходила в пятки.
— Ты нас не убьешь, ты не посмеешь этого сделать. Ты уйдешь, — шептала я.
Медведица зарычала на нас. Ши дернулась, но я только сильнее сжала её руку.
Внезапно вместе с рычанием пришла какая-то уверенность, что все будет хорошо. Я, наконец, на себе испытала, то, о чем говорил Ев-Ган. Что-то вроде доверия, которое испытываешь только к близкому другу, мелькнуло во мне. Глаза мои и зверя сошлись.
— Ты уйдешь, — прошептала я.
Еще с минуту продолжалась наша немая борьба. Медведица отвела глаза, развернулась и затрусила в лес. Я дождалась, пока она скроется за деревьями, и повернулась, чтобы сказать что-то Ши. Но свет в моих глазах померк.
Когда я очнулась, на месте стоянки был разведен костер, на импровизированном вертеле жарились четыре маленькие птички. У костра сидели Ев-Ган и Ранх-ба, Ши не было.
Я пошевелилась — ребята подошли ко мне.
— Где Ши? — слабо спросила я.
— Она нам все рассказала, — начал Ев-Ган.
— Где она? — перебила я.
— Пошла за водой, Здесь совсем рядом оказался родник, — пояснил Ранх-ба, — как ты себя чувствуешь?
— Пока не знаю, но все-таки лучше, чем с медведицей тогда, — пыталась шутить я.
— Я не ожидал Сиэт-ту. Неужели ты мне поверила? — спросил Ев-Ган.
— У меня не было выбора, пришлось проверять на практике.
— Все шутишь, — сказал Ев-Ган и подмигнул мне, — А мы вот тут рябчиков наловили. Разделывали их, как раз когда Ши тебя притащила. Мы спохватились. Ши нам все рассказала, и ушла за водой, а тут и ты проснулась, мы не стали тебя будить.
— Эй, трубадур, у тебя рябчики подгорают, — перебил Ев-Га Ранх-ба.
Ев-Ган подкинулся и бросился к рябчикам, но с ними все было в порядке, поняв уловку, он не стал возвращаться к нам.
Ранх-ба смотрел на меня сердито и осуждающе.
— Сиэт-Лаа-Н, — начал он родительским тоном, — ты сумасшедшая, стоять перед медведем…
— Медведицей, — поправила я.
— Какая разница, — злился он, — меряться у кого нервы крепче со зверем, это как? Хорошо, что зверь оказался слабее. А то бы… я себе представить боюсь. Ты же и Ши подвергала опасности!
Я улыбнулась.
— Не надо отчитывать меня как неразумное дитя. Я знала, что делаю. Она бы догнала и убила нас. Или ты думаешь, что смог бы противопоставить свой нож огромной сильной лапе? — выразительно посмотрев на Ранх-ба, сказала я.
— Этот нож всегда со мной, и он смог бы защитить вас. Зачем ты это сделала?
— Так учил меня Ев-Ган. Грозы отстали от нас только благодаря ему, — спокойно отвечала я. Глаза Ранх-ба темнели, это говорило о скором приступе гнева.
— О да, Сиэт-Лаа-Н-га, ты неразумное дитя, — тихо сказал он. Он хотел что-то сказать ещё, но не стал. Я не настаивала.
— Выяснили отношения? — спросил Ев-Ган, — подкрепимся немного и пойдем. Впереди ещё сутки перехода.
Он сел рядом с нами.
— Что теперь ты думаешь? — спросил Ев-Ган у меня.
— Думаю, что поступила правильно, но всем и каждому доверять не стоит! — ответила я.
Ев-Ган улыбнулся и посмотрел на меня и Ранх-ба:
— Вы не Тьйарко-Сиэтцы, а жаль!
— Нас могут выгнать? — переполошилась я.
Вернулась Ши и подсела к нам.
— Нет, если вы сами того не захотите. Вы ведь не люди города, — загадочно улыбнулся Ев-Ган, — вы, как и я! Леко-И-Вес-Та, люди-из-ниоткуда. У нас в Тьйарко-Сиэт таких людей зовут Лэко-Ев-Ган — люди-любимцы-богов. У вас в Э-Ма-Куа — Леко-Ган, — люди-боги.
— Хватит пудрить нам мозги, — вскочил Ранх-ба.
— Тише — осадила я его.
— Никто не знает, откуда мы. Я считаю своей родиной Тьйарко-Сиэт, а вы — Э-Ма-Куа, но суть одна. Меня подкинули к дверям дома Великого Магистра. Там сразу сообразили, что к чему, да так и назвали — Ев-Ган-ранх.
К вам ваши родители никогда не питали особой любви. Рожденные в Э-Ма-Куа рано или поздно становятся Чэно-Леко, рожденных в другом месте ожидает другая судьба.
— Что за чепуху ты мелешь? — накинулся на Ев-Га Ранх-ба, — сначала придумал, что Ши-ранх брат Великого Магистра, теперь то, что мы трое Леко-И-Вес-Та. Все-то ты знаешь, все ведаешь. Почему же мы ничего не знаем?
— Мне повезло больше, — философски ответил Ев-Ган, — чувства мои не столь чисты как у других, но познания из книг мне ещё никогда не изменяли. Или ты станешь отрицать, что порой чувствуешь других как себя, их мысли, чувства, желания, — в упор глядя на Ранх-ба, говорил Ев-Ган.
— Хватит, — мрачно отрезал Ранх-ба и пошел к рябчикам.
