Николай Прокудин - Пиратские войны
— Верю, — ответил Сергей, едва не ляпнув, что я, мол, про все ваши подвиги и без всяких жалостных рассказов знаю.
Ну, откуда мог он об этом знать, находясь на далеких островах, а затем скитаясь по морям на корабле? Из газет? Так их тут нет совсем и не скоро появятся. Сорока на хвосте принесла? Поведать капитану о книге и кинофильме? Даже для такого бывалого человека, как Блай, это будет слишком фантастично. Поэтому Серж молча и терпеливо выслушал подробное описание злоключений, которые выпали на долю капитана и его людей.
Ипполит слушал-слушал, а потом вдруг брякнул невпопад:
— Мы про эти ваши невеселые похождения уже слышали, капитан.
Уильям Блай искренне удивился:
— Не может быть! От кого?
— От пойманного нами английского шпиона. Как его звали, граф? Я запамятовал…
— Нельсон. Это был наш общий с вами друг бедняга Нельсон. Ученый, ботаник и по совместительству шпион. Насколько я помню, вы и сами его терпеть не могли.
— О Боже, граф! Серж! Вы его утопили? Вздернули? — ужаснулся Блай и в ужасе схватился за голову. — Тогда я вынужден буду вас объявить даже не государственным, а уже уголовным преступником! Ведь он член Королевского географического общества, ученый и формально лицо нейтральное.
— Что вы, капитан. За кого вы меня принимаете? За душегуба? Конечно же, он жив, несмотря на мою неприязнь к его персоне. Мы его посадили в шлюпку вблизи Соломоновых островов. Хотя возможно, что те острова были частью Микронезии. Короче говоря, вблизи небольшого атолла без названия. Не печальтесь, отыщется ваш ботаник. Когда-нибудь да найдется этот ловкач и проныра, он ведь такой живучий! И вообще, кое-что в проруби не тонет, как говорят у нас в России.
Блай, услышав, что ботаник жив, с облегчением выдохнул и нервно отхлебнул из кружки два глотка рома. Молодой флегматичный лейтенант неторопливо потягивал из своего бокала джин и не встревал в разговор старших по званию. Действительно, зачем вмешиваться, пусть сами разбираются в своих проблемах. Только один вопрос интересовал лейтенанта: откуда капитан знает русского графа? Но он и вида не подавал, не показывал, что на самом деле его мучает любопытство. Если Блай пожелает, то сам расскажет, а спросить первым нельзя, нарвешься на грубую отповедь.
— За победу над пиратами! — произнес тост Уильям Блай и осушил кружку. Теперь, узнав, что ботаник не убит русскими, английский капитан успокоился и снова был готов пить с ними.
— И все же я искренне рад, что вы живы, дорогой капитан! — произнес Серж и хлопнул по плечу Уильяма. — Молодчина вы, что сумели выжить в бурных водах океана!
— Нам повезло, в море не было ни одного шторма. А вы, граф, попробуйте, рискните жизнью и повторите мой путь! Возможно, у вас этот заплыв тоже получится.
— Нет уж, спасибо. С меня хватит четырех многодневных путешествий на тримаране.
— Господа англичане, давайте решать, что нам делать дальше, — прервал их обмен любезностями Степанов. — У нас на корвете крайне мало людей, и у вас тоже недостаточно матросов. Может быть, объединим усилия?
— Как это? — не понял Блай и переспросил гостя: — Вы предлагаете нам покинуть свой корабль?
Степанов кивнул в знак того, что его верно поняли.
— Нет, на это я пойти не могу. Даже если мы обречены на верную гибель, то все равно не покинем свое судно. Если я потеряю второй корабль, то моя карьера капитана будет окончательно погублена.
Степанов нахмурился. Он весь вечер обдумывал, как тактичнее предложить англичанам перебраться на «Кукарачу». Ведь после смерти Шавэ количество его матросов стало критически малым. Худойконь для работы с парусами не годился, а граф все еще плохо разбирался в морском деле, да и не хотел осваивать его. Девицы, похоже на то, забеременели. Вот и думай, как выпутываться из сложившейся ситуации. А плыть предстоит еще не одну неделю.
— Вижу, что мы не договоримся, — вздохнул Ипполит. — Но поймите, наш корвет лучше вооружен, он быстроходнее. Сможете ли вы отбиваться от пиратских шаек? Ваши моряки, оставшиеся в живых, не способны воевать. Кто станет к орудиям? А мне не хватает лишь марсовых матросов, зато абордажная команда — хоть куда! Рубаки! И мой канонир Худойконь, уверяю вас, лучший в мире артиллерист!
— Нет! — отрезал Блай.
— Вы упрямый кретин! — вышел из себя Степанов. Он не знал, насколько невыносимый характер у железного капитана Блая, поэтому все еще надеялся склонить его, приводя разумные доводы, в пользу своего предложения. Но никакие на свете аргументы не смогли бы изменить мнение этого своенравного человека. Раз сказал нет — значит, нет.
— Они уничтожат наши корабли поодиночке, — привел последний аргумент Ипполит.
— Не обязательно. Возможно, получив сегодня урок, азиаты отстанут от нас и уплывут прочь. Хищники обычно предпочитают охотиться на беззащитную дичь, а не драться с другими сильными хищниками. Сегодня они потерпели сокрушительное поражение и поняли, что мы не слабые противники. Азиаты должны действовать осторожнее. Пока к ним на помощь придут остальные отряды, пока они перегруппируют силы и подготовят новую засаду, пройдет много времени. А может, пираты и не отважатся напасть, ведь они не знают, сколько нас осталось в живых.
Так Блай пытался успокоить и себя и своих новых союзников. Но русские не разделяли его оптимизма, Строганов и Степанов предполагали другой исход событий.
— Уильям, мы-то прорвемся, а вот за жизнь ваших людей я в этом случае не дам и гроша.
— И не надо, — ухмыльнулся Блай. — Я несу ответственность перед Богом и королем за британскую команду.
Переговоры зашли в тупик. На этом разговор о соединении двух экипажей завершился, и господа офицеры приступили к трапезе. Чудом выживший кок постарался на славу, желая отблагодарить своих спасителей. Робкие в абордажном бою стюард и баталер в кают-компании были на высоте, они показали настоящую выучку, прислуживали за столом, как в Букингемском дворце, и совместный обед прошел очень торжественно. Но надо честно признать, что ассортимент блюд был дрянным. Англичане подали овощной салат, затем традиционную овсянку и тушеную солонину. Блай и лейтенант с аппетитом уплетали привычную пищу, Строганову по вкусу пришлись только сыр и маринованные морепродукты, а Ипполит Степанов вообще почти ничего не ел. Зато выбор спиртного был неплохой, поэтому русские гости ели мало, зато пили много и со вкусом.
Пока руководители вели переговоры на банкете, попросту говоря, пьянствовали, Гийом и протрезвевший Худойконь откровенно грабили англичан. Они без зазрения совести пополняли боезапас своего корвета, погреба которого остались практически без пороха и ядер. Юнга проник в арсенал к англичанам и вытаскивал наверх мешки, бомбы, пули. Атаман быстро передавал эти бесценные во время опасного плаванья сокровища на свой корабль, женщинам, ставшим в цепочку, а те, в свою очередь, заполняли конфискованными боеприпасами основной и резервный пороховые погреба.
Со стороны было забавно наблюдать за осторожными действиями Кузьмы. Он перемещался на цыпочках, с грациозностью старого лося. Эти нелепые балетные па Серж оценил по достоинству, когда вышел из-за стола, чтобы облегчиться.
— Я на минутку, не сопровождайте меня, капитан, — произнес Сергей, предупреждая попытку Блая составить ему компанию. — С этим делом я вполне справлюсь сам.
«Старина Уильям решил мне помочь?» — усмехнулся полковник.
В душе он смеялся, замечая потуги капитана вновь подружиться с ним. На самом деле Блай хотел попытаться уговорить Строганова сдаться английским колониальным властям. В сущности, Уильям Блай был человеком недалеким. Он выбился в капитаны из самых низов только благодаря энергичному характеру, крутому нраву и умению подчинять себе других. Жестокий, коварный и честолюбивый Блай имел прямолинейный и ограниченный ум, поэтому придумать тонкий план обольщения русского графа он был не в состоянии. Старый служака был не способен на дипломатические хитрости. «Опоить и силком увезти в Лондон», — это единственное, что приходило ему в голову. Он мечтал привезти в Англию свидетеля его позора, который мог бы дать показания военно-морскому трибуналу.
«Ладно, пусть выпьет побольше, тогда станет сговорчивее, — подумал Блай и грузно опустился обратно на стул. — Заодно с ним и этот русский капитан нажрется и не сможет оказать сопротивления. А их казаку и подливать не нужно, свинья сама грязь найдет».
Как уже было выше сказано, полковник Строганов, выйдя на воздух, едва не загубил все дело, потому что расхохотался, завидев неповоротливого босого атамана, цокающего по палубе длинными неостриженными ногтями, такими же твердыми и мощными, какими бывают когти у старого горного орла. Услышав внезапный посторонний смешок, Худойконь чуть не выронил от неожиданности из рук тяжелые ядра прямо на палубу. Он скорчил такую страшную физиономию, что Серж счел за благо быстро удалиться по нужде. Казак пробурчал что-то нецензурное вслед аристократишке. Материть графов в восемнадцатом веке было не принято, особенно простым смертным, но Худойконь в данных обстоятельствах считал себя равным этому полковнику.
