Яна Ясинская - Голодные игры: Из пепла (СИ)
Встаю с дивана. Выхожу из дома Хэймитча. Останавливаюсь на крыльце. С наслаждением вдыхаю прохладный летний воздух, в котором намешан аромат леса и луговых цветов.
Да. Я буду жить. Ради себя. Ради своих детей. Ради Пита.
***
Давно мне не было так погано на душе. Нервно хожу по номеру гостиницы. Бросаю хмурый взгляд на своё отражение в зеркале. На скуле – фингал. Грудь перебинтована: сломаны два ребра, ещё два - с трещинами. Врач вколол мне мощное обезболивающее. Жаль только, что оно действует исключительно на тело, а не на душу. Моему уязвлённому мужскому самолюбию тоже сейчас бы не помешала доза анестезии. Убил бы Мелларка, да нельзя. В глубине души понимаю: сам виноват. В конце концов, это не он ко мне домой пришел, а я к нему.
Пришел, чтобы попытаться разрушить его семью.
Наверное, на его месте я бы поступил точно так же. Не отдал бы без боя другому мужчине свою жену, мать своих детей. В том, что Мелларк любит Китнисс, я никогда не сомневался. Но любит ли она его? Вот в чём вопрос!
- Ты в этом ещё сомневаешься? – насмешливый голос Джоанны Мэйсон выводит меня из задумчивости.
Похоже, последнюю мысль я произнёс вслух.
Джоанна в фривольном шелковом халатике, который мало что прикрывает в её весьма соблазнительной фигурке, с наглым видом плюхается на мою кровать. Самое примечательное во всём её поведении то, что Джоанна, при всем её легкомысленном отношении к сексу, ни разу за все годы нашего знакомства не пыталась меня соблазнить! И сегодня это впервые меня задевает. Я что дефективный какой-то, что Победительницы от меня шарахаются?
- Что ты здесь делаешь? - мрачно интересуюсь я, натягивая футболку.
Джоанна, вооружившись пультом от телевизора, сосредоточенно «перелистывает» каналы.
- У меня телек нужный канал не ловит. А скоро мой любимый сериал. Надо же как-то в этой дыре скрашивать вечер выходного.
Поворачивается ко мне, бросает ироничный взгляд на мои «боевые раны», которые я торопливо скрываю под футболкой.
- Это Мелларк тебя так отделал? Правильно сделал. Нечего лезть в чужие семьи.
- Кто бы говорил, - фыркаю я.
- А я и не лезу, - заливисто смеётся Джоанна. – Заметь! Я ни разу не заводила роман с женатым мужиком! Это я только с виду такая… - демонстративно поправляет свой бюст, ржёт, - … неблагонадёжная.
Надо признать, что определение «только с виду», как нельзя лучше подходит к моей напарнице. Я работаю с ней плечом к плечу уже много лет, но до сих пор так до конца и не знаю, какая она на самом деле эта Джоанна Мэйсон. Иногда мне кажется, что ей доставляет удовольствие периодически удивлять меня. Самое интересное, что она из тех людей, кто может порой дать неожиданно дельный совет. Поэтому не выдерживаю. Спрашиваю. В конце концов, сейчас мне как никогда нужно именно женское мнение.
- Почему она выбрала его, а не меня?
Джоанна фыркает.
- Дружище, не поздновато ты решил задаться этим вопросом? Прошло двадцать лет. Срок давности и актуальности истёк!
- Она выбрала его ещё раньше. Чем он лучше меня?
Джоанна медлит. Оценивающе смотрит на меня.
- Ты, правда, это хочешь знать?
- Да.
- Тем, что он любит её больше себя, - с лёгкостью отвечает Джоанна.
- Странный ответ.
- Какой уж есть.
Честно. Не понимаю.
- Но я тоже люблю Китнисс! Всегда любил.
- Да. Любил. И, возможно, даже будешь любить её до конца своей жизни и прочее там романтическое бла-бла-бла. Но…! - Джоанна насмешливо смотрит мне в глаза, - … себя ты, Хотторн, всё равно всегда будешь любить больше, чем свою Кискисс. И даже не спорь! Будь я не права на твой счёт, ты бы сегодня не попёрся с разборками к Мелларку. Не стал бы усложнять любимой женщине жизнь.
Нет! Джоанна Мэйсон однозначно меня не понимает!
- Я лишь хотел помочь Китнисс стать свободной!
- Ой, наивная душа! А ты у неё спросил: нужна ли ей эта свобода? Хотторн! Не ври хоть самому себе: ты пошёл туда, чтобы потешить своё мужское самолюбие. Взять реванш над Мелларком. А в результате сам получил от него по первое число, - Джоанна заливисто смеётся. – Так тебе и надо, Хотторн. Ты, видно, уже забыл, в каком состоянии была Китнисс, когда думала, что Пит мёртв?
Нет. К сожалению, не забыл. Я слишком хорошо помню, что она была на грани помешательства.
- Чего ты добиваешься? Хочешь повторения «на бис»? Чтобы Сойка снова спятила и стала для тебя «лёгкой» добычей? Так знай: у тебя ничего не получится. Потому что возиться с полусумасшедшей Китнисс хватает терпения только у Пита. Ты, как правило, в такие моменты сбегаешь.
Слова Джоанны оскорбляют меня до глубины души.
- Ты не поняла меня. Я не хочу, чтобы у Китнисс снова начались проблемы…
- Тогда не лезь в их семью, Хотторн. Отвали от своей Кискисс.
- Не могу!
- Почему?
- Потому что без неё в моей жизни нет смысла. Нет радости.
Я произношу это прежде, чем успеваю подумать.
- В моей, в моей, в моей… - передразнивает довольная Джоанна, которая, наконец, нашла нужный ей канал на ТВ. – О! Бинго! – снова поворачивается ко мне. – То есть ты хочешь вернуть Китнисс, чтобы твоя жизнь вновь заиграла красками? Хотторн, тебе не кажется, что это слегка… как бы сказать помягче… эгоистично?
Джоанна явно иронизирует, но мне уже без разницы.
- Я всё равно её верну.
- Ну - ну! Давай. Посмотрю, как у тебя это получится. - Джоанна в открытую надо мною смеётся. Её открытый скептицизм в мой адрес меня задевает. - Вот поэтому, Хотторн, она и выбрала его, а не тебя. В этом и есть ваша с Питом разница. Тебя, в первую очередь, интересует «твоя» жизнь, «твоё» счастье. А Пита – счастье Китнисс. Прими это и смирись.
Но я не желаю смиряться. Хватаю куртку. Выхожу из номера под звуки начинающегося любимого сериала Джоанны и её заливистого смеха.
***
На двор уже опустились летние сумерки. Неподалёку от меня в траве приятно трещат цикады. Я стою на крыльце и кутаюсь в голубую вязанную шаль. Только что проверила детей: малыши сладко спят. На кухне Хэймитч и Сальная Сэй. Готовят ужин. Точнее – готовит Сэй, а Хэймитч подворовывает у неё жаренную колбасу, за что периодически получает по рукам.
Я стою на крыльце и смотрю на тусклый огонёк ночника, который горит на втором этаже пекарни. Это окно мастерской Пита. Мой муж сейчас там.
Легкий ветерок качает белый тюль, который выбивается из открытого окна.
Муж любит спать с открытыми окнами.
А ещё он пьёт чай без сахара и всегда макает кусочки булочки в горячий шоколад. Точно также делает и наша Прим. По утрам за ними бывает интересно наблюдать: папа с дочкой действуют почти синхронно. Берут по булочке, разламывают, макают кусочки в шоколад…
Нет. Я не вспомнила эту привычку Пита. Я просто давно её подметила. Ведь у меня было целых полгода, чтобы заново познакомиться с собственным мужем. Чтобы понять, как сильно я его люблю.
Но сегодняшний день многое изменил в моём восприятии Пита.
Потому что сегодня я впервые по-настоящему познакомилась с ним.
Я снова смотрю на манящий тусклый огонёк в его окне. И не выдерживаю. Несмотря на то, что мой инстинкт самосохранения категорически против этого сумасбродного поступка, я все же делаю шаг по направлению к пекарне.
***
В доме темно и прохладно. Пахнет хлебом, корицей, укропом, ванилью… Как же я обожаю все эти запахи! Всё такое родное. Такое моё. Стараясь не шуметь, поднимаюсь на второй этаж, но под моими босыми ногами всё же предательски едва слышно скрипит половица.
Только бы не разбудить!
Осторожно приоткрываю дверь мастерской.
В довольно просторной комнате царит полумрак. Тусклый свет ночника лишь усиливает контраст с подступающей ночной темнотой.
Осматриваюсь. Давно я здесь не была. Все стены уставлены картинами. Светлыми, жизнерадостными. Такими же, как мой Пит. Почти на всех картинах либо наши дети, либо я. Бросаю взгляд на одну из них. Тут же смущаюсь. Когда муж придёт в себя, я сама его убью! Не утерпел всё-таки! На картине изображена я. Полностью обнажённая, но сидящая в пол-оборота спиной «к зрителю». Ничего «такого», конечно, не видно, но картина написана настолько реалистично, что кажется, будто я вот-вот обернусь к народу во всей «красе». Господи! Надеюсь, мужики, которые принесли сюда моего мужа, не обратили внимания на этот шедевр.
